Инцидентом была атака Духа, которая, казалось, в первую очередь настроила их против меня.
— И это то, о чем мы хотели с тобой поговорить, — произнес Кантрелл. Они посмотрели друг на друга, соединив руки. — Мы хотели извиниться.
Я уставилась на них, и мне потребовалась целая минута, прежде чем я смогла осмыслить то, что они сказали.
— Простите, что?
— Мне очень жаль, — сказал Кантрелл. — В последний раз, когда мы видели тебя и твоих друзей, мы были резки. Мы обвиняли вас всех в нападении на Эмме. Это было до того, как мы поняли, что ты Восприимчивая, но даже после того, как узнали… даже тогда мне потребовалось время, чтобы признать себя неправым. Больше, чем следовало бы, — добавил он. — Так что мне очень жаль.
— Вы прощены, — произнесла я, а он долго смотрел на меня.
— Так легко.
— В Зоне и так достаточно врагов. Больше не нужно. — Я положила руку поверх его, сжала. — И Гуннару сейчас не нужны наши ссоры.
Вторую руку он положил на мою и тоже сжал.
— Думаю, ты права.
* * *
Часы прошли в мешанине медсестер, гудков, приходящих и уходящих друзей, передававших свои наилучшие пожелания. И дождь становится все сильнее, а ветер громче. Мы отправили Таджи с Гэвином обратно в магазин, чтобы они могли немного поспать.
Священник Сдерживающих, единственный оставшийся священник в Новом Орлеане, насколько мне известно, молился вместе с семьей, произнося слова вслух и шепотом, прося даровать спасение, исцелить его, вернуть в мир.
Я чуть не задохнулась от рыданий, и мне пришлось выйти из комнаты, чтобы окончательно не сломаться. Я прошла через клинику, игнорируя всех, мимо кого проходила, пока не добралась до входной двери длинной веранды, окаймлявшей фасад здания.
Там стояли изношенные деревянные качели, с отслаивающейся белой краской, ржавыми цепями, как раз достаточно близко к стене, чтобы дождь не достал их.
Я села… и просто стала дышать. Вдох, выдох, пока беспокойство не утихло, пока мои руки не перестали дрожать. Пока я не перестала представлять себе жизнь без моего лучшего друга.
— С ним все будет в порядке, — пробормотала я, как будто одних слов было достаточно, чтобы вернуть ему здоровье. — С ним все будет хорошо.
Потому что я больше не могла терять.
Качели заколыхались, я открыла глаза и увидела рядом с собой Лиззи. Ее ноги были вытянуты, лодыжки скрещены, демонстрируя туфли на толстой подошве, которые вроде бы предпочитают медсестры, руки скрещены на груди. Ее глаза были закрыты, что позволило мне наблюдать за пламенем, танцевавшим под ее кожей, будто под музыку, которую я не слышала.
— Хорош смотреть, — сказала она, и я чуть не подпрыгнула. Она открыла один глаз и посмотрела на меня. — Едва сдерживаешься?
— Вроде того.
Она кивнула.
— У всех может случиться, независимо от того, работаешь ты здесь или нет. Иногда нужна хотя бы минута. — Кончиками пальцев ног она толкала качели назад, затем вперед и обратно. — Его покрасили.
— Что?
Она указала на крыльцо, которое было неестественного ярко-зеленого оттенка, которое я даже не заметила, когда вышла сюда.
— О. Да уж.
— Зеленый должен успокаивать. — Она снова толкнула качели, цепи скрипнули. — Хотя я не уверена, что это относится к этому конкретному оттенку. Во всяком случае, они покрасили его, потому что хотели, чтобы после происшествия с «Мемориалом» в клинике стало веселее. Она взглянула на меня. — Почувствовала себя лучше?
— Ни на грамм. Все мое настроение по поводу Нового Орлеана сейчас такое… — Я протянула руку большим пальцем вниз, что было международным символом неприязни.
Я не хотела жить в Элизиуме. Визит ясно показал это. Но за те сутки, что провела там, я была подавлена тем, что мы живем без электроэнергии, свежей еды, в жаре и грязи. Мы живем в месте, где все тяжело. А Аэрит поставила перед собой задачу усложнить нам жизнь.
Лиззи кивнула.
— Иногда мне интересно, почему я осталась здесь. Я имею в виду, на Острове Дьявола.
Я посмотрела на нее.
— Почему?
На мгновение она замолчала и почесала особенно яркую вспышку пламени на своем предплечье.
— Потому что я уже здесь. Потому что впереди еще много работы. Потому что не уверена, где мне еще быть после всего этого времени.
— Остров Дьявола, который ты знаешь, против дьявола, которого ты не знаешь?
Она нахмурилась.
— Ваш язык очень странный. Но я полагаю таковы его особенности. В Запределье тоже была война. Но я так понимаю, что теперь все кончено?
Она хотела подтверждения, хотя я не знала, чего именно.
— Мы не видели сражений. Все, что мы видели, было… ну, прекрасно. Я думаю, все там было ухоженным. До предела. Одежда. Похожесть. Все словно неживое. Нам это не понравилось.
— Нам?
— Всем, кто пошел. Включая Малахи.
Она кивнула и глубоко вздохнула, словно отпустила то, что держала в течение долгого времени.
— Думаю, это часть того, что происходит после сражений, после хаоса. Я имею в виду, Консульство изначально работало над тем, чтобы нас объединить. Но они зашли слишком далеко. И, очевидно, ничему не научились после восстания Суда.
Я попыталась кивнуть, но вместо этого сильно зевнула.
— Тебе стоит немного поспать.
— Стулья в зале ожидания не совсем удобные.
— Это уж точно. Это не дает людям задерживаться надолго. — Она улыбнулась. — У нас есть спальная комната для посетителей. С тех пор, как начались боевые действия, к нам присоединилось больше людей, и их близкие — которые здесь не живут — хотят оставаться рядом. Там пара старых больничных коек. Я не говорю, что там будет комфортно, но будет темно и тихо.
Это звучало как рай.
Глава 18
Рассвет не радовал сланцево-серым небом и проливным дождем. Я оставила Лиама спать и вышла на крыльцо, чтобы подышать воздухом.
Свежести как таковой не было. В городе пахло сыростью, как и всегда в Новом Орлеане во время ливней. Вода уже начала собираться в лужах, по улицам и рядом с мешками с песком, окружавшими здание.
— Внимание, — произнес голос из громкоговорителя, эхом разнесшийся по окрестностям. — Последний караван покинет Новый Орлеан через два часа. Если вы намерены остаться, пройдите в назначенное вам убежище. Внимание…
Послание началось снова и повторилось трижды, прежде чем все стихло.
Я вернулась, умылась в маленькой гостевой ванной, затем причесалась и заплела волосы, чтобы скрыть тот факт, что они пережили битву и ливень с тех пор, как я их последний раз мыла. Под глазами появились темные круги, из-за которых я выглядела еще бледнее, чем обычно. Но я ничего не могла с этим поделать. Ведь все это время думала о Гуннаре.
Я сделала глубокий вдох, заставила себя выйти и снова пройти по коридору. И обнаружила, что вокруг было устрашающе тихо. Та же медсестра, которая была здесь прошлой ночью, на этот раз с мешками под глазами, просматривала цветные папки на высокой полке за стойкой. Она повернулась на звук моих шагов и приветственно кивнула.
Остальные комнаты были пусты; либо все выздоровели, либо искали убежище в другом месте.
Я открыла дверь и обнаружила спящих Кэмерона и Кантрелла на стульях по обе стороны кровати, вытянувших ноги и скрестивших руки на груди.
Дверь со скрипом закрылась, и отец Гуннара, хлопнув глазами, прищурился, чтобы сфокусироваться на мне. Затем скользнул взглядом на Гуннара, чья грудь поднималась и опускалась, пока он спал.
— Пока ничего, — прошептал Кантрелл и сел, потерев лицо руками. Затем зевнул, перевел взгляд на Кэмерона, а затем на окно.
— Который сейчас час?
— Около пяти тридцать. Простите, что разбудила.
— Все хорошо. Я только заснул. Решил, что мне нужно остаться здесь.
— Стелла ушла домой?
— Я вчера отправил ее домой. Обратно в Атланту.
Он имел в виду «Из Зоны». Подальше от Нового Орлеана, Благих и шторма.
Я не знала, как к этому отношусь. Была ли я зла на то, что он сдался? Что кто-то сбежал от опасности? Или завидовала тому, что им наконец удалось разорвать узы, которые удерживали их здесь? Воспоминания, которые связали нас с этим умирающим местом.
Может быть, и то и другое.
Страдание в его глазах говорило о многом.
— Она не хотела уходить. Она не хотела покидать Гуннара, меня и дом. Город. Но я должен был ее обезопасить. Мы не должны были возвращаться.
Я кивнула, потянулась и пожала его руку.
— Жизнь здесь становится тяжелее с каждым днем. Некоторые из нас могут остаться. Некоторые из нас не могут. И это нормально. Вот почему все остальные здесь. Потому что мы знаем, что не все могут остаться.
Его глаза наполнились слезами, и у меня защемило в груди.
— Спасибо тебе за это.
Его голос чуть не сорвался, пока он пытался сдержать эмоции.
— Пожалуйста.
Кэмерон пошевелился, моргнул и поднялся.
— Я не заметил, как заснул, — сказал он, переводя взгляд с меня на Кантрелла и на Гуннара.
— Ничего? — тихо спросил он.
— Пока нет, — ответил Кантрелл. Он встал, потянувшись из стороны в сторону.
— Почему бы вам, ребята, не пойти выпить кофе? — предложила я. — Я останусь здесь с ним.
— Я бы размялся, — произнес Кантрелл. — Может, прогуляемся вокруг квартала. — Он выглянул в окно. — Или могли бы, если бы не ливень. — Он снова посмотрел на меня. — Фрида?
Я кивнула.
— Выйдет к берегу сегодня вечером. К нашему.
— О, хорошо, — сухо сказал он. — Еще один дар небес.
* * *
Я свернулась калачиком в еще теплом в кресле. Дождь сильно стучал в окно, словно каждая капля пыталась попасть внутрь.
— Ты хреново выглядишь.
Я застыла от хриплого голоса, на мгновение подумав, что в дверь просочился Пески, чтобы оскорбить меня. Потому что это было похоже на то, как поступил бы любой Пески.
А потом я посмотрела на Гуннара и увидела улыбку в уголках его губ.
Накатили слезы.
— Ты сам хреново выглядишь. — Я наклонилась и поцеловала его в лоб. — Вовремя очнулся. Похоже, урагана нам не избежать.