— Вакуум, излучения различных видов, само поле сжатого пространства...
— А что ведет корабль? Куда он летит? На какой тяге?
— Капсуле задан определенный маршрут, по нему она и летит, само собой...
— Почему по нему?
— Ну как же, разве может она ослушаться?
— У нас с тобой разговор не клеится, — сказал Дэмми. — Ты слишком многое принимаешь как данность, вопросов не задаешь. Может, и я совершаю ошибку — от противного. Остановись и подумай: капсула может изменить курс, если вдруг случится сбой.
— Сбой, — вслух подумал Флосс. — Очередная экстравагантная концепция. Устройство, созданное для определенной работы, выполняющее эту работу и вдруг, вместо нее, начинающее исполнять что-то иное — или вовсе ничего. Чудесно! Дэмми, ты уже привнес в мою жизнь столько новизны, сколько я и не надеялся почерпнуть за весь отведенный мне срок!
— Мои вопросы забавляют тебя, — заметил Дэмми, — но ты не отвечаешь.
— В твоем мозгу я вижу метафору, — сказал Флосс, — и я ею воспользуюсь. Вообрази, что тебя спрашивают: «Почему небо не падает? А высоко ли оно? Почему куры не несутся котятами?» И все же твоя позиция понятна. Я даже не стану пытаться втиснуть твои запросы в рамки моего собственного мышления. Я просто снабжу тебя данными, а ты сам их обработаешь, как тебе надо. Посмотрим, что из этого получится! Итак...
Флосс объяснил, что капсула состоит из концентрированной энергии, почерпнутой из напряжения в ткани пространства-времени; что пункт назначения был закодирован в ней еще в момент разработки, и этот маршрут — такая же ее часть, как генетический набор живой клетки.
— Но ведь случаются мутации, — развил аналогию Дэмми. — Гены можно модифицировать.
— Тогда надо получить доступ к плазме. А его здесь нет.
— Когда снова откроется люк и нас будут кормить?
Флосс переправил ему в мозг образ истекшего времени.
Дэмми интерпретировал его как двадцать один час и четыре минуты.
— А как с уборкой отходов?
Это был очередной вопрос, потрясший и напугавший инопланетянина. Похоже, известные разумные расы попросту не практиковали столь нерациональное действие, как избавление от неиспользованных молекул.
— Хорошо, — сказал Дэмми. — Выходит, тот, кто меня тут запер, просчитал не все. Он, она или оно упустили один момент. А может, даже несколько.. В стенах есть другие отверстия?
— Люк, как ты его называешь, это не то чтобы отверстие, — поправил Флосс. — Он представляет собой замкнутую дискретность силового поля...
— Пофиг, — сказал Дэмми, — если только это не поможет нам захватить корабль. Буду и дальше думать, что это отверстие.
— Отверстий больше нет.
— Я видел какие-то схемы.
— Сейчас посмотрю.
Флосс коснулся его разума своим — легко, словно ветер всколыхнул траву. Когда проникновение практиковал Дэмми, это было похоже на неуклюжий, бестактный взлом. Флосс быстро просканировал схемы и чертежи в мозгу Дэмми и показал главный узел.
— Инициированный вот тут случайный импульс должен оказать сильный разрушительный эффект на структуру функционирования, — сказал он.
— А если импульс будет не случайный? Что если перестроить структуру и загрузить оформленный импульс, который перенаправит капсулу?
— Полагаю, это реально, если только ударим достаточно быстро, по вектору...
— Мы сможем создать нужный импульс. Если объединимся и ударим разом...
— Дэмми, мне начинает казаться, что это сработает! Легкая переориентация тут... модификация шаблона давления там...
Он ловко переправил Дэмми образы последовательности и формы необходимого понижающего импульса.
— Если удастся получить контроль, — сказал он, — это будет чисто символическое действие, конечно же. Власть не позволит нам существовать как случайным факторам в статус-кво Консенсуса. Однако удовлетворение от этого поступка — награда сама по себе.
— Не согласен, — возразил Дэмми. — Обсудим это после, когда освободимся. Куда перенаправим капсулу?
— Мы же просто повредим ее программу и запустим в случайном направлении. Разве это так важно?
— Откуда ты родом, Флосс?
— Крошечный мир на орбите захолустного солнца, наподобие твоего, Дэмми. А что?
— Почему бы не отправиться туда?
— Вернуться на Альмиону? — Дэмми уловил отголоски инопланетной ностальгии, калейдоскоп образов: желтые луга, залитые зеленым солнцем, леса мальвовых деревьев, отбрасывающих пурпурные тени, широкие крылья, расправленные в свете луны цвета слоновой кости.
— Вернуться, — повторил Флосс. — Вновь увидеть места, откуда я начинал, и, возможно, переплести ткань своей судьбы, составить новый, более приятный рисунок... Но все это фантазии. Галактика неизмеримо широка, Дэмми...
— Попытка не пытка.
— Я охотно верю, что ты происходишь из расы диких существ, не испорченных цивилизацией, — сказал Флосс. — Ты озвучиваешь идеи, обрушивающие представления, возраст которых — половина срока жизни звезды. Часть моего разума призывает бежать в страхе от хаоса, который несет само твое существование. Зато другая — та, что томится под гнетом жизненных ограничений, — тянется к тебе и твоему безрассудству.
— Вот и хорошо, — сказал Дэмми. — Давай готовиться.
Время, заметил Дэмми, летело с невероятной скоростью, когда его разум был полностью занят. Вычисления, которые отняли бы часы в дни до его тренировок, сейчас занимали не больше секунды. Однако, когда он полностью обратил внимание на решение сложной проблемы, уйдя с головой в расчет вариантов, отслеживание множественных линий гипотетических исходов и учет последних, пока рассматривал и пересчитывал новые параметры, незаметно пролетели целые часы.
Когда они с Флоссом закончили анализировать данные по схемам, которые Дэмми уловил за долю секунды, пока люк был открыт, и подготовили удар, Дэмми снова вернулся к реальности и обнаружил, что силы на исходе. До попытки оставалось всего два часа. Тогда он растянулся на упругом полу и, закрыв разум, заснул.
«Что ты делаешь?» — раздался в голове вопрос Флосса.
«Сплю. Примитивная привычка, от которой вы, наверное, давно-давно избавились. И зря. Многое теряете».
«Постой! Ты ускользаешь...»
«Еще вернусь. Мне надо вздремнуть. Я устал...»
— Дэмми! — Монтгомери проснулся от крика пришельца.
Флосс висел в воздухе, раскинув крылья. В трепещущей радужной пленке их текстуры переливался свет из неведомого источника.
— Зачем тебе крылья? — спросил Дэмми. — На вид хрупкие. Я знаю способ намного проще.
Он перешел в режим левитации и воспарил над полом. Сперва потребовалось много усилий, чтобы удерживаться в воздухе, но потом стало проще. Дэмми пронесся по необычно скроенной комнате, облетев Флосса, который сжался, трепеща крыльями. Дэмми заметил, что стены тут куда сложней, чем ему показалось на первый взгляд. Они не просто сходились по углам, а шли внахлест, как театральные колосники, и между ними еще оставались широкие зазоры. Дэмми втиснулся в один такой и оказался в искривленном коридоре. В лицо ударил порыв свежего воздуха, и Дэмми полетел дальше — в спину ему неслись стихающие крики Флосса. Он следовал бесчисленными изгибами и поворотами, и, наконец, впереди забрезжил свет. Миновав пеструю бисерную занавеску, он оказался на высокой террасе с колоннами и видом на открытое небо. Внизу за пеленой утренней дымки проглядывала лагуна неземной красоты. Вдалеке, наполовину скрытые туманами, маячили дрейфующие острова. Из невидимого источника доносилась звенящая мелодия, повествующая, как казалось Дэмми, о зачарованных лесах. Он опустился. Мраморные плиты под ногами отдавали холодом дремлющих недр земли.
Дэмми прошел к балюстраде на краю террасы. Вниз уходил отвесный обрыв, у основания которого бились пенные волны. Далеко вверху плыли облака, похожие на части недосягаемого пейзажа, как острова в волшебном море. Обширная, чистейшая пустота так и манила. Дэмми ступил на изогнутый резной парапет, подался вперед, ожидая, что ветер подхватит его и вознесет...
Он падал камнем, парализованный, не в силах пошевелиться и даже закричать. С трудом выдавил из себя стон...
Рядом оказался Флосс, его крылья полоскали на ветру. Протянул к Дэмми тонкие, как веточки, руки, схватил его и расправил крылья. Великолепных цветов мембрана напряглась и натянулась, падение замедлилось. Потом ребра выгнулись, гобелен лопнул и заполоскал на ветру лоскутами. Обмотанные многоцветным рваньем, они оба упали во тьму — окруженные оглушительным шумом, сравнимым с ревом Ниагарского водопада...
Монтгомери насилу избавился от пут, извернулся лицом вниз, раскинув руки — ноги, запрокинув голову — и приказал себе взлететь...
И проснулся от удара. Он лежал лицом вниз, выгнув спину, раскинув руки и ноги. Мгновение ждал, что его охватит непереносимая боль. Потом расслышал, как его по имени зовет Флосс. Дэмми, хрипя, перевернулся и сел.
— Дэмми! Что произошло? Как...
— Кошмар, наверное, — сказал Монтгомери. Образы из сна медленно таяли.
— Я был с тобой, — сказал Флосс, и в его голосе слышалось благоговение. — Ты перенес нас в страну, необычайнее которой я еще не видел. Этот мир ты создал усилием разума, и хотя я это знал, его законы связали меня, как континуум четвертого порядка.
— Прости, — извинился Дэмми. — Я не нарочно.
— Ты напугал меня, Дэмми, — признался Флосс. — Я заглянул в твой разум и увидел там невероятные глубины. Ты в них бродил, создавая и разрушая Вселенные, точно безумный бог.
— Это же просто сон.
— Мне следовало бы избегать тебя, — сказал Флосс. — В тебе есть нечто разнузданное и несдерживаемое, кипящее дикой силой, какой Вселенная еще не знала. Ты пугаешь меня — и в то же время даешь надежду.
— Вот только не надо меня демонизировать. Я за свое подсознание не отвечаю.
— В этом и кроется опасность и надежда. Сперва я отнесся к тебе снисходительно, ты забавлял меня: такой необычный и экстравагантный, внес искорку новизны в мою предопределенную жизнь. Но теперь... мне больше не смешно. Космос кишит великими силами, Дэмми, и сквозь твой необычный разум я мельком их разглядел. Это отпугивает и притягивает. Я понимаю, как узко мое восприятие многопорядковой реальности, какую мелкую роль играет разум. Когда ты только заговорил о побеге, я содрогнулся: столь смелый вызов порядку мелочных вещей! Ну а теперь я вижу: Консенсус — лиш