— Гостя? Странно, не видел приглашения.
— Дэмми, будь добр, не драматизируй ситуацию, воображая себе разные ужасы. Я отношусь к тебе исключительно по-доброму: спас тебя, вылечил, ты же не будешь отрицать? Расслабься, и будем друзьями.
— Ладно, док, по рукам.
Они пожали друг другу руки. Потом по красивой винтовой лестнице спустились на этаж ниже. Там располагались кабинеты и комнаты, похожие на небольшие школьные классы, и в каждой — по странного вида аппарату.
— Это средства обучения, — лаконично пояснил Ксориалль. — Скоро ты еще больше таких увидишь.
Следующий этаж был отведен под звукоизолированные комнаты с объемистыми креслами, штабелями кассет, бобин и предметами диковинной формы.
— Библиотека и банки данных у меня не скудней любого вашего национального хранилища, — не без гордости заметил Ксориалль. — И то, и другое постоянно пополняется как из местных источников, так и из... м-м-м... других.
— Библиотека без книг, — сказал Дэмми. — Во дела! А это что? — Он указал на небольшой прибор в нише, соединенный с колпаком. К нему тянулись вертикальные каналы, в которых поблескивали небольшие кубики, словно жвачка в автомате.
— Технические данные на иностранном языке, они тебе не понядобятся, — коротко ответил Ксориалль. — Не обижайся, мальчик мой, — строго добавил он, — но тебе в эту секцию нет доступа. Подчеркиваю: вход воспрещен, Дэмми. Ничего здесь не трогай! Если захочешь почитать, то тебе сюда, — более мягко закончил он и провел Монтгомери в альков с кнопками на панели матового стекла.
— Все знакомые тебе шедевры литературы хранятся тут, от «Ветра в ивах»[1] до протоколов Конгресса. Последнее обновление сделано сегодня днем. Просто выбери по каталогу что тебе нужно... — Он нажал кнопку, и на экране появился список заголовков; Ксориалль покрутил ручку, и список, ускоряясь, пополз вверх, — ...и книга либо отразится здесь, либо тебе напечатают экземпляр.
Он нажал еще несколько кнопок, и машина тихо загудела; из паза выпал качественно выполненный экземпляр «Амбер навсегда»[2].
Дэмми фыркнул.
На маленьком лифте они спустились еще ниже. На этом этаже не было окон; только ветвились, оканчиваясь массивными дверьми, узкие коридоры.
— Здесь выполняются служебные операции, — пояснил Ксориалль. — Тут заперты разнообразные агрегаты, которые автоматически выполняют заданные функции, включая самовосстановление.
— А где силовая установка?
Ксориалль задумчиво взглянул на Дэмми.
— Ниже, — ответил он. — Небольшой термоядерный реактор, использующий морскую воду.
— Взглянем?
— Прости, но туда нельзя. Радиация, знаешь ли. Ладно, на этом все, мальчик мой. Вернемся наверх?
— Вместительно у тебя тут, док. Пришлось поди попотеть, этакую-то махину в скале выдолбить, а потом еще забить техникой?
— Проект был не из дешевых, — согласился Ксориалль.
— И для чего все это?
— Позже объясню, мой мальчик, позже.
В гостиной Ксориалль набрал номер на пульте, и бар быстро приготовил два напитка. Ветер снаружи крепчал и бился в стеклянные панели. Несмотря на комфортную температуру, внутри роскошной комнаты ощущался холодок.
— Что тут творится во время бурана? — спросил Дэмми. — Твой дом — что вишенка на торте, а эти арктические ветры, говорят, дуют под сто восемьдесят километров в час.
— Не бойся, мой мальчик. Эта конструкция простояла более трехсот лет. И простоит сколько потребуется.
— У тебя тут и кондиционер есть. — Дэмми искоса взглянул на хозяина дома. — Неплохо так для семнадцатого века.
— Не забивай голову всякой ерундой, мальчик мой, — небрежно ответил Ксориалль. — В свое время все узнаешь.
Дэмми пригубил напиток.
— Это ведь не просто убежище на уикенд?
— Да, ты прав.
— Забавный ты тип, док. Говоришь не больше, чем считаешь нужным.
— А ты?
— Если могу сдержаться. — Монтгомери покачал головой и нахмурился. — Зачем ты меня сюда привез, док?
— Во-первых, естественно, чтобы спасти твою шкуру.
— Откуда тебе известно мое имя?
— Я навел справки.
— Зачем было наводить справки?
Ксориалль широко развел руками:
— Ничего личного, мой мальчик. Мне потребовался субъект зрелого возраста, средней одаренности, чье изъятие из привычного окружения не привлекло бы внимания. У меня было несколько кандидатов, я выбрал тебя.
— Для чего?
— Для опытов.
— Ты из правительства? — Монтгомери помрачнел и нахмурился.
— Не совсем.
— И что это за опыты?
— О, стандартная оценка широко спектра. В твоем случае, правда, с упором на потенциал, поскольку твоя раса едва начала пользоваться плодами последнего квантового скачка эволюции.
— И почему каждый мой вопрос порождает еще больше вопросов?
— Разреши дать тебе совет, юноша? Не забивай голову. По мере того, как мы будем продвигаться в твоем развитии...
— Что это значит?
— Да просто то, что в твоем нынешнем физическом и умственном состоянии оценивать попросту нечего. Ваша несчастная культура и без того являет собой печальный пример неспособности вида решать элементарные социальные проблемы. А интересует нас степень ущерба, который вы потенциально способны причинить Галактическому Консенсусу на данном этапе вашего становления.
— Не мог бы ты сделать одолжение и говорить яснее?
Ксориалль сердито взмахнул рукой.
— Я, право, не понимаю, что тут может быть неясного. Само собой, Консенсус отслеживает развитие видов в Тессасфере, и когда в психостратуме появляется новый вид, возникает необходимость произвести его оценку, дабы определить, какую роль ему можно — и вообще можно ли — отвести в галактической иерархии. А также в какую сторону направить его эволюцию, чтобы она оптимально совпадала с целями Консенсуса.
— Вот об этом я и говорил, — проворчал Монтгомери. — Вроде бы все сказано по-человечески, но я ничего не понимаю.
— В соответствии с программой, — продолжал Ксориалль, — выбирается один представитель вида. Мы исследуем его врожденные способности и собираем данные, на которых в дальнейшем строим экстраполяционные вычисления.
— Представитель вида... Я думал, такими словами называют то, с чем лаборанты работают, или то, что на булавку насаживают для коллекции.
— Твой язык прост, — кисло заметил Ксориалль, — но в нем так много средств для создания излишних коннотаций! В данном случае, представитель вида — это ты, мой мальчик. — Он вскинул руку, предостерегая от очередного комментария: — Определяя границы твоих скрытых возможностей, я в микрокосмических масштабах выявляю меру потенциальной судьбы всего твоего вида.
— Что ты имеешь в виду, говоря о «моем виде»? — подозрительно сощурился Дэмми. — Это что, шутка такая?
— Твой вид, мой милый юноша, это вся ваша раса, племя, цивилизация — называй как хочешь.
— Ты об американцах?
— Американцы, русские, зулусы — все вы лишь подвиды гомо сапиенс, как вы сами себя наивно именуете.
— Говоришь так, — осторожно произнес Дэмми, с опаской поглядывая на Ксориалля, — будто ты не из наших.
— Полагаю, это стоило прояснить раньше, — со вздохом признал пожилой господин. — Конечно, ты прав, Дамокл. Я не человек.
Дэмми попятился:
— Значит, ты с Марса. Ладно, только не нервничай. Успокойся...
— Уверяю тебя, я спокоен, — резко произнес Ксориалль. — Нет, я не с Марса. Моя родная планета — в сотнях парсеков от вашей крохотной системы.
— Хорошо, как скажешь, — незаметно отодвигаясь, Дэмми на глаз прикинул расстояние между собой и хозяином.
— Не надо, — устало произнес Ксориалль. — Мы вроде бы наладили отношения, поэтому давай не будем опускаться до уровня лев — укротитель.
Дэмми резко вдохнул и прыгнул — точнее, мозг отдал приказ телу, которое при обычных обстоятельствах моментально откликнулось бы: резкий вдох и ловкий прыжок. Но вместо этого Дэмми остался на своем месте. Соматические индикаторы возмущались, что ничего не происходит, но ни единый мускул не отозвался на внутреннее возбуждение. А потом Дэмми медленно бочком свалился на пол.
— Прости, — сказал Ксориалль. — Пожалуй, я переборщил.
— Да не бери в голову, — вяло ответил Дэмми, пытаясь встать на четвереньки. В руки и ноги как будто вонзилось множество иголок. — Я, похоже, еще не так здоров, как казалось.
Он плюхнулся обратно в кресло. Ощущение было ошеломительное, словно кто-то залез в его мозг. Такое чувство, что в святая святых его «я» проникло щупальце не толще волоса, нежно прихватило, а потом, сдавив, сдернуло на пол.
И вот, сидя в кресле и хмуро глядя на хозяина дома, Дэмми чувствовал, как нечто чужеродное, наконец, покидает голову, но не просто уходит, а оставляя после себя новую картину разума: разбитые на секции мысли, сложные и необычно переплетенные. Дэмми еще успел удивиться...
— Послушай, Дамокл, — ласково произнес Ксориалль. — Для моей работы крайне необходимо, чтобы ты принял реалии сложившейся ситуации. Я не могу оказывать сильное влияние на твои ментальные процессы, не повредив тех участков мозга, которые сам же надеюсь развить, поэтому вынужден полагаться на твой зачаточный рассудок и ждать, что ты поймешь, насколько это мудро — сотрудничать.
— А теперь послушай меня, — устало сказал Дэмми. — Я не много знаю о вас, марсианах, но вроде бы вы мелкие и зеленые и не похожи на седого мусье со смешными усиками. А будь ты космическим чудовищем, у тебя были бы фасеточные глаза, щупальца и тому подобное... С какой стати ты выглядишь как богатый дядюшка из фильма?
— Ну как же, — выгнул брови Ксориалль.
Дэмми просверлил его взглядом:
— Если ты из глубокого космоса, папаша, то ты мне такой же родственник, как и устрица.
— Неудачное сравнение. Моллюски занимают совершенно иную биологическую нишу.
— Тогда готтентот[3]