— Минуточку, — неровным голосом вмешался Дэмми. — Это же был не я. Это был он.
«Вот именно, Дэмми», — подтвердил спокойный голос Астробы.
Дэмми, моргая, озирался посреди богатой коллекции Ксориалля. Посмотрел на гигантскую улитку Ксориалль, перевел взгляд на Чувака, с выжиданием смотрящего на него.
— Мда-а... — озадачился Дэмми. — Что-то я совсем запутался. Помню, как его создал, помню, как затаился у двери, как потом следил за ним. А что было на самом деле?
«Реально то, — сказал Астроба, — что нормальным умом воспринимается как нормальное».
— Крутяк, — признал Дэмми. — Но что за гад заставил меня отпочковать симулякр четвертого класса?
— Так это был старик Ксориалль. Соединился через энцефалодин с местными чиновниками, — небрежно пояснил Чувак.
Ксориалль попятился к двери.
— Странно, — сказал Дэмми. — Помню забавную сцену с моей розовой шляпой, потом — хлоп! — и Блут швыряет меня в кутузку... Но ведь он же в это время катал меня по городу. А после — бах! — меня схватили на выходе из тошниловки... И в то же время я следил за этим со стороны. Потом... — Дэмми судорожно сглотнул, — меня убило взрывом бомбы.
— Ты сам момента взрыва помнишь? — спросил на сканском Чувак.
— Нет, спасибо, не как жертва, если ты об этом. Я только слышал, как грохнуло за углом.
— Дэмми, произошло нечто очень странное... и хорошее. Судя по всему, в момент взрыва твой эго — гештальт перенесся в свою альтернативную нервную систему, — на этрусском объяснил Чувак.
— Так говорил и Ксориалль. И что это дает?
— Собственно, это и есть причина, по которой я примчался сюда. — Чувак перешел на гула. — Дэмми, — осторожно продолжил он, — я обязан попросить тебя попытаться сделать то, что точно покажется тебе неприятным и может закончиться летальным исходом.
— Шикарно! Этого мне и не хватало. Только сперва пару моментов проясни.
— Да запросто. — По-французски Чувак говорил, как житель Латинского квартала года этак 1920-го. — Около миллиарда семисот миллионов лет назад исследовательская команда Консенсуса в ходе рутинного облета сектора Ванг наткнулась на Солнечную систему с ее одиннадцатью планетами и выбрала для сбора образцов двойную планету на третьей орбите от звезды. В результате меня отловили и перевезли в тогдашнюю столицу их государства, а там рутинный анализ моего потенциала выявил кое-какие аномалии. Меня, соответственно, поместили в категорию иунт и на протяжении следующих сотен тысяч лет подвергали исследованиям. По истечению этого срока меня необдуманно классифицировали как бутина второго класса и даровали статус биста (с прерогативами). Это дало мне возможность учиться, читать и познавать экзокосм.
Чувак вздохнул.
Дэмми услышал тихий звук и обернулся: Ксориалль к этому моменту уже преодолел расстояние, отделявшее его от шахты лифта, и шмыгнул в проем. Дэмми подбежал к порогу шахты и глянул вниз: колодец оканчивался в трех метрах застеленным ковром. Дэмми узнал кабинет, где Флосс-Клэйс проводил с ним беседу.
Ксориалль открыл дверцу шкафа и достал из него вешалку с костюмом, в котором явился Дэмми в первый раз. Проворно надев его, инопланетянин помахал Дэмми рукой.
— Прощай, мой мальчик, — сказал он. — Возможно, еще встретимся. — И быстро вышел.
— Это даже к лучшему, — сказал Чувак. — Он ведь не такой уж и плохой.
— Ладно, мы остановились на том, что ты принялся познавать экзокосм.
— Да. Лишь спустя миллион лет власти Консенсуса поняли, что где-то промахнулись, но еще больше времени понадобилось, чтобы они догадались, что корень бед во мне, примитивном экспонате из зоопарка. Я, заметив определенную несправедливость и некоторые нелепости Консенсуса, стал довольно бесхитростно предпринимать очевидные действия и влиять на положение дел посредством непрямого вмешательства. И только двести тысяч лет назад власти осознали весь масштаб проблемы.
— Что-то до меня не доходит. Может, пропустим геологическую эпоху-другую и сразу перейдем к главному?
— Человеческое существо, прожившее более полутора миллионов лет, естественным образом раскрывает свой полный потенциал. Пока что подобное удалось только мне.
— Когда-то старик док Ксориалль назвал меня запредельным человеком, — задумчиво произнес Дэмми. — Он ошибался: запредельный человек — это ты.
— Бедняга Ксориалль — высокопоставленный чиновник. Он думал, что нашел выход. Столкнувшись с ситуацией, когда великим и могущественным Галактическим консенсусом единолично правит заключенное сверхсущество, он решил взрастить соперника в противовес мне. Однако ему не сразу открылась вся несуразность этой вопиюще нелегальной махинации по созданию единственного совершенного существа. Теперь нас таких двое, а есть еще целый мир, населенный людьми, каждый из которых потенциально способен править галактикой.
— Ох ты ж... — тихо выдохнул Дэмми. — А теперь — болезненная тема, которую ты затронул...
— Первый и единственный раз с тех пор, как обезьяна возвысилась, — продолжал Чувак, — человеческому интеллекту была дарована возможность прожить дольше отведенной ему тысячи лет и достичь полной зрелости. Это не вопрос образования, но созревания — нужно обратиться, словно бабочка внутри кокона. Онтогенез повторяет филогенез: с момента зачатия и до трех лет человеческий плод минует семь миллионов лет органической эволюции — от единственной клетки до говорящего существа. Проходит сорок пять месяцев, и он начинает исследовать огромный потенциал человеческой нервной системы, но его прерывают прежде, чем процесс наберет нужный темп. В моем случае было так: в возрасте трех лет меня забрали из враждебной среды и поместили в тепличные условия, где я, сохраняя взятый фантастический темп, не прерывался в своих исследованиях целых 1,7 миллиона лет и достиг полного развития. Ксориалль, принуждая тебя к росту, сумел раскрыть в тебе большую часть того же потенциала. Однако для оживления симулякра, которого тебя, к несчастью, заставили создать, потребовалось выделить важный сегмент твоего эго — гештальта. И потому ты, стоящий передо мной, не закончен, лишен огромной доли своих возможностей.
— Бред, — сухо заключил Дэмми. — Я все еще могу...
Он умолк, сосредоточившись.
— Теперь понятно, — сказал он наконец. — Я уже не тот, что в начале, но по сравнению с обычным человеком еще ого-го.
— Выход есть, Дэмми. Твое альтер эго не совсем погибло, оно лишь перешло в режим сохранения жизненно важных ресурсов. Ты все еще можешь...
На него обрушилось давление — тонкое, как скол алмаза, и широкое, как сама галактика. Дэмми поддел краешек пальцем, приподнял, затем ударами сжал в диск, а тот смял в жесткую сферу сантиметрового диаметра. По интенсивности боль намного превзошла то, что зовется агонией, но Дэмми собрал все силы и ударил по ней — выстрелил в пустоту. Сфера расширилась, раздулась, охватив далекие радиогалактики.
«Может, это и был Большой взрыв», — сказал он, или подумал в исполинских буквах из кованого железа. Сконцентрировался, отыскал Средоточие Вещей и взглянул на него в ужасе. Сделал шаг — получилось. Не обращая внимания на хруст крошащейся испепеленной ткани, он шел вперед. Шел через галактику. Должен был идти, попытаться. Вонь отвлекала. Тогда он просто сорвал обугленные куски плоти с обнаженных костей и продолжил...
— Дэмми! — умоляюще позвал Чувак. Дэмми открыл глаза и взглянул в нависшее над ним, подобно гротескной луне, лицо. — Не надо больше, Дэмми, отдохни...
— Да, но... — выдавил из себя Дэмми.
За спиной Чувака открылась дверь лифта. В кабине стояло почерневшее огородное пугало. Покачнувшись, оно шагнуло вперед, выпростало крошащиеся руки.
— Удалось, — падая, прокаркало чудовище.
Пол вздрогнул, когда труп с глухим стуком рухнул на пол. Мгновение в голове у Дэмми бушевал шторм из осколков впечатлений. Затем он успокоился и протянул руку к кипящей, похожей на солнце поверхности того, что было разумом Чувака.
— У нас получилось, Чувак, — сказал он. — Получилось слиться. Я — снова я.
Десять мину спустя Дэмми завершил повторный обход «ЗАЛА ДИКОВИН».
— В первый раз я даже и не понял, — признался он. — А теперь — дошло. Все эти века, стоило кому-то из людей сподобиться и совершить открытие или изобрести что-нибудь этакое, как появлялся старик Ксориалль и убивал идею в зародыше.
— Не то чтобы всякий раз, — поправил Чувак. — Вмешательство Консенсуса искажало виды, но ты все равно добился своего. Стоило в мое время завершиться биологической эволюции, и остальное стало неизбежным. Когда Ксориалль попытался провернуть свой отчаянный гамбит, то было уже поздно: человечество преодолело кризис. Осталось идти в будущее.
— А то, — с наигранным безразличием сказал Дэмми.
Он мысленно оценил перспективу: несколько миллиардов человек, обученных и просвещенных, готовых принять наследие пространства-времени.
— Пошли, Чувак, — сказал он. — Нам пора домой.
За день до вечности
Пролог
Где-то прозвенел звонок. Старик нашарил среди шелковых складок тяжелый бархатный шнур и дважды властно дернул.
— Сэр? — тут же отозвался голос.
— Найти его!
Старик опустился на разбросанные в беспорядке подушки.
«Он жив, — думал он. — Снова жив и где-то в городе...»
1
Это была узкая улочка без бордюров и тротуаров. Зажатая между серыми стенами, она тянулась вдаль насколько хватало глаз. На тяжелые кованые ворота в стене падал туманный свет. Поблизости ни людей, ни припаркованных машин, ни дверей, ни окон. Лишь стена напротив меня, ворота в ней и улица. Земля под ногами дрожала так, словно где-то вдалеке техника перемалывала каменные глыбы.
Я отлепился от стены, и тут же голову пронзила боль — самую маковку, словно туда вбил последний костыль сам Джон Генри[8]. Капли дождя стекали по моему лицу, смешиваясь с кровью из рассеченной губы. Я взглянул на руки: ладони в мелких порезах, в них набилась ржавчина и грязь. Я постарался вспомнить, когда в последний раз прививался от столбняка, и голова ответила взрывом боли.