днажды моя дочь вернулась и получила свое наследство.
Я составил план, потом другой, но все они были плохи, ни один не был совершенен. Не оставалось человека, которому я мог бы довериться. Один Фрейзер мог исполнить мою волю, но и он пережил бы меня ненадолго. В общем, довериться я мог лишь самому себе. И тут мне в голову пришла мысль.
Я вызвал главу исследовательского отдела и объяснил, чего хочу. Он назвал меня безумцем, а я ответил: вы правы, док, но это в ваших силах? Он долго ходил вокруг да около, но в конце концов признал, что в принципе план осуществим. Может, только слегка незакончен. У нас были терки с группой фанатиков, пришлось принять пакет символических законов, однако, в целом, это было не сложней, чем ублажить кого-нибудь из кумов в Конгрессе.
Все шло довольно просто. Мы к тому времени уже давно выращивали скот из пробирки. Завод в Аризоне занимал территорию десять акров и в год производил говядины больше, чем Техас когда-то за десять. Взяв у меня половые клетки, медики поколдовали с ними, затем поместили в автоматизированные капсулы жизнеобеспечения, вроде инкубатора, только позаковырестее. Фрейзеру я поручил найти места для схронов из неотслеживаемого безметаллового материала. Их расположение запретил сообщать даже мне.
Первая копия должна была созревать до двадцати лет. Именно столько я и рассчитывал еще протянуть. Намеревался сам всему научить преемника, передать дела, чтобы остальные потом чесали в затылках и удивлялись, как это Старик так хорошо держится. Когда же время Первого истечет, явится следующий — и так далее, пока медики не будут готовы разморозить мою девочку. Время они могли тянуть долго, но не бесконечно. А вот когда перестанут, я буду тут как тут.
Человек глубоко вздохнул и посмотрел на меня.
— На этом заканчивается моя пленка. Я очнулся в заброшенной шахте, в Юте. Капсулу спрятали в боковом проходе и закрыли. Меня ждали еда и информация, полные сведения до последнего обновления, сделанного Фрейзером в две тысячи двадцатом. Остальное пришлось восстанавливать по записям Старика.
План, который он разработал, был хорош, практически идеален. Одна загвоздка: однажды его срочно вызвали в лабораторию. Сообщили, что все отменяется: случился перебой в подаче питания, и капсула с дочерью разморозилась. Когда неисправность обнаружили, прошло уже несколько часов. Дана превратилась в обычный труп. Внешне не изменилась, но та искорка жизни, которую в ней сохраняли все эти годы, или пытались сохранить, угасла.
Для Старика это стало ударом, хоть и не таким сильным, как в первый раз. Прошло больше тридцати лет, он научился с этим жить. Когда-то дочь была для него всем.
Ночами он лежал без сна и слышал в памяти ее голос, вспоминал ее личико, когда она бежала к нему, встречая с работы. Но то были просто воспоминания — обрывки сказки, в которой он давным-давно жил и которую утратил.
Он велел Фрейзеру, чтобы тело забальзамировали и погребли, но сам Фрейзер к тому времени слегка помешался на этой теме. Врачам не поверил, велел продолжить разморозку, а когда Старик не согласился, сказал ему такое, за что любого другого тот убил бы. Потом Фрейзер ушел.
Старик не отменил похороны, но когда склеп должны были замуровать, он велел открыть гроб. Ящик оказался пуст. Ну, или почти пуст. Внутри лежала миниатюрная модель какого-то индийского храма, отлитая из золота. Возможно, Фрейзер посчитал это смешным. Некогда он был хорошим человеком, однако тоже постарел. Старик его искал, но не нашел. У Фрейзера имелись собственные планы. Тот тип еще оказался. Миллиардер сам по себе, умел замести следы.
Старик прекратил охоту на него, ведь Фрейзер долгие годы был ему верным другом. Жаль, что под конец слетел с катушек, но Старику оставалось отпустить его и забыть. Что до трупа дочери... теперь это было просто тело. Со временем и Фрейзер это поймет, похоронит его, и все закончится.
А тем временем оставалось еще одно дельце, и Старик был только рад отвлечься. Слишком долго он жил прошлым, хватаясь за мечту, давно уже погибшую. Зато теперь все силы можно было бросить на решение задач.
Его пищевая империя превратилась в хвост, пытавшийся вилять собакой. По-настоящему важными стали побочные предприятия. Методики омоложения, благодаря которым человек выглядел мальчиком и в девяносто лет; искусственные органы, запатентованные Стариком... кое-что, кстати, он и не запатентовал. Не хотел, чтобы информация просочилась вовне. Вот где был источник денег — и власти.
Закрутилось и понеслось. Старик уже руководил Соединенными Штатами. Протянул руку вовне и захватил французский парламент, скандинавский, большую часть Южной Америки, Африки и Юго-Восточной Азии. Переименовал компанию и реорганизовал так, что бразды правления перешли от совета директоров тому, кому полагалось, — ему.
— Говоришь, компанию переименовал? — Ответ я знал, но хотел услышать от него.
— «Драко» — название, подходящее для продуктовой фирмочки, — сказал он. — Когда же предприятие разрослось и вторглось в сферу наук о жизни, Старик решил, что нужен размах побольше. Назвал компанию «Вечность инкорпорейтед».
— Более известную как «ВЕЧИНКОРП».
Человек кивнул.
— Он все держал в руках, но в один день его пришли убить.
План, по которому воля Старика должна была осуществиться даже после его смерти, заработал с точностью до наоборот. Спасибо Фрейзеру. Это он все устраивал, ведь лишь ему доверял Старик. Фрейзер вырастил в капсуле жизнеобеспечения первую копию и проинструктировал ее, велев убить Старика. Умно придумано. Кому еще хватит крутизны убить Дрейвека... как не самому Дрейвеку?
Но задумка не сработала. Дрейвек Второй отыскал Старика, но тот оказался слишком хитер. Выстрелил первым. Тело бросил там, где его точно нашли бы, передал таким образом послание Фрейзеру.
Однако Фрейзер оказался упрям. Прошло восемнадцать лет, и явился второй убийца. Его постигла участь предшественника, и на сей раз Старик решил, что с Фрейзером пора кончать. Потратил три года и миллиард долларов, но отыскал. Из-за оплошности медиков из Фрейзера удалось вытянуть лишь одно: каждый схрон, открываясь, посылает сигнал. Других подробностей Старик не получил.
Правда, к приходу Третьего подготовился. Старику тогда перевалило за сотню, и, хотя сил хватало с избытком, время его было на исходе. Старик хотел оставить преемника, и вот, когда появился Третий, он вырубил его транквилизатором, а когда двойник очнулся, рассказал все. Принял и воспитал как сына.
Прошло несколько месяцев. Старик умер во сне, а Третий принял его дела.
Однако жернова мельницы вращались. Двадцать лет спустя явился Четвертый, и произошла трагедия: Третий погиб. А потом пришел я.
Четвертый оказался жадноват. Даже не думал говорить со мной, сразу за пушку схватился. Но моя рука оказалась тверже.
Довольно долго все было тихо. Случались неприятности, но то, что однажды проделал Дрейвек Первый, мог повторить и Дрейвек Пятый. Я догадывался, что однажды придет Шестой, лет двадцать назад, но он так и не явился, и я подумал, что Дрейвеки закончились. И вот пришел ты.
— Что, по-твоему, будет дальше?
— Я не такой скопидом, как Четвертый. И, как когда-то Старик, я приближаюсь к своему порогу. Пора подумать о наследнике. Сына у меня нет.
— Говори прямее.
— Богатства хватит на нас двоих. В некотором смысле, у тебя на него прав не меньше, чем у меня. Оставайся, раздели его со мной. Раздели со мной весь мир, Стив, и все, что прилагается...
Он наклонился ко мне, и взгляд его сделался чуть живее, а улыбка на губах — искренней.
— Мне многое предстоит показать тебе, Стив, многое рассказать... — Его рука скользнула к маленькому столику поблизости, нырнула в тайник под ним, но я вскинул пистолет и выстрелил ему в грудь.
Пуля выбросила Старика из кресла. Я подскочил, готовый еще раз нажать на спуск, но одного взгляда на его лицо хватило, чтобы понять: наверняка мертв. Из раскрывшейся ладони на ковер выпал небольшой портрет в серебряной оправе. Рукав халата задрался почти до локтя, и я увидел тонкий белый шрам вокруг предплечья, сантиметрах в пятнадцати выше запястья.
— Чью руку ты украл, Старик? — выдавил я из себя. — Второго? Что, трансплантологи в те дни шили неаккуратно?
Тут он слегка повернул голову и взглядом отыскал меня.
— За что?..
Нагнувшись, я подобрал портрет.
— Я думал, ты за пушкой тянешься. Все равно этим бы закончилось.
Словно тень от тучи по ниве, по его лицу скользнул лучик света.
— Мертва, — выдохнул он. — Мертва... давным... давно...
— Она жива, Старик.
Он смотрел мне в глаза, отказываясь умирать.
— Зачем ты так, Старик? — просил я. — Раскрыл секрет бессмертия и испугался, что живой наследник займет твое место?
Он попытался ответить, но не смог. Попробовал еще раз:
— Искал... все эти годы... не нашел...
— Все же Фрейзер тебя переплюнул. Ты правил миром, но в конце концов он отнял у тебя его. Интересно, что твои ребята сделали с ним, чтобы разговорить... но он держался. Был верен тебе, Старик, даже после того, как ты сам предал себя.
Его лицо превратилось в маску из старой слоновой кости, пропитанной танином. Губы пошевелились, и я нагнулся, желая расслышать:
— Передай... Дане... привет...
Даже когда взгляд его погас, он все еще смотрел на меня, молча требуя обещания.
— Конечно, передам.
Эпилог
Дану достали из пещеры, в которой Фрейзер ее спрятал, и двое суток лучшие умы «ВЕЧИНКОРПа» в области криостезии трудились над ней. Наконец меня вызвали. Дана открыла глаза и при виде меня произнесла:
— Папочка, я тебе цветов нарвала.
Это было двадцать лет назад. Дана выросла и отправилась на Марс в составе первой экспедиции. Программы, что были заморожены на полтора века, снова запущены. Нас толкает вперед непреодолимая логика природного процесса — перенаселение.
Препарат бессмертия я передал бесплатно для общего пользования, и в тот же день открыл двери Ледяного дворца и выпустил старейших. Пошли разговоры, мол, следует заново собрать Конгресс и вернуть власть в стране политикам, но у меня есть мнение — мир к этому пока еще не готов. Я установил новую систему образования, и обучающие записи теперь доступны всем — бери не хочу. Настанет день, и наша раса воспрянет. Появятся по-настоящему умные, а не ушлые, люди. И когда это время придет, я отойду от дел и рвану на Альфу. Не знаю даже, высокомерен я или просто очень отве