— Ты ведь не рентгеном меня просвечиваешь? — спросил он.
Ксориалль нетерпеливо запыхтел.
— Это нейронные колебания, идентичные тем, которые производит твое ментальное поле.
Он коснулся кнопки на панели, и бормотание стихло. Затем сосредоточенно нахмурился и стал возиться с рычажками и переключателями.
— А теперь, — сказал он наконец, — я думаю, мы что-нибудь сделаем с этим твоим ужасающим диалектом. А то ты, похоже, забываешь, что грамматика и синтаксис в общении выполняют важные функции. — И он снова склонился над консолью.
— Мне это не нравится, — запротестовал Дэмми. — Хочешь сделать так, чтобы я заговорил, как профессор колледжа? Или что еще?
— Или что еще... — передразнил его Ксориалль. — Превосходный пример того, каким мусором ты засоряешь свою речь. А теперь — тихо.
Дэмми нервничал. В мозгу защекотало, между ушей словно тихонько запищали мышки-сплетницы. Так продолжалось, пока Дэмми разглядывал внезапно возникшие перед ним небывалые виды.
— Ну вот. — Голос Ксориалля вернул его к реальности. — Улучшение должно быть налицо. Скажи что-нибудь, мальчик мой.
— А что тебе хотелось бы услышать? — быстро ответил Дэмми. — В смысле... э-э-э... а, да, конечно, док. Че?
— Не противься импульсу говорить чисто, Дамокл. Расскажи о своих впечатлениях от процесса учебы.
— Методы, как мне кажется, невероятно высокотехнологичны. Но рано судить об их эффективности, пока не я не соберу больше данных... — Монтгомери запнулся и покачал головой. — Эпическая сила, док, ты наградил меня такой манерой речи, что кореша на смех поднимут... Это... черт возьми, я будто по книге читаю! Что ты задумал? К чему все это?
— Ну, будет, будет, мой мальчик, угомонись. Продолжим?
— У меня нет выбора... в смысле, какая разница, что я отвечу? Ты все равно пойдешь дальше... Это... давай продолжай !
— Вот верно. Смотрю, ты потихоньку набираешься мудрости.
— Мудрость не разрешила бы мне связаться с тобой, — горько посетовал Дэмми, — пока ты мне манеру речи не изгадил.
— Цинизм тебе не к лицу, — цыкнув языком, с напускной суровостью сказал Ксориалль. — Однако, продолжаем.
Глава 4
Монтгомери провел еще пять утомительных часов под колпаком катализатора, пока Ксориалль бормотал что-то себе под нос, пыхтел и жал кнопки, а еще выдавал загадочные распоряжения и читал лекции. После они пообедали на открытой террасе фазаном и вином — их обслуживала автоматическая система. Закончив трапезу, Ксориалль передал своему ученику небольшую книжечку.
— «Правила классических карточных игр», — прочел название Дэмми. — Я думал, нас ждут дела. Или найдется время на партейку в безик?
— Не глупи, Дамокл. Игры ты будешь изучать наряду с остальным.
— С чем с остальным, док? — нахмурился Дэмми. — А как же джиу-джитсу и...
— Дэмми, — резко перебил его Ксориалль, — в течение нескольких дней ты освоишь премудрости всякого занятия, все профессии, все виды спорта, разовьешь в себе всевозможные таланты, постигнешь искусства. Я выражаюсь понятно? Ты научишься всему: от высекания кремнем огня до составления архитектурных планов. Станешь экспертом во всем: от игры в домино до плетения корзин, приобретешь умение жонглировать, ходить по канату и складывать числа на бортах проносящихся грузовиков. Понятно?
— Ну теперь-то ты точно меня подкалываешь, док.
— Меня зовут Ксориалль! Я тебе не племенной шаман, и прозвище «док» мне не нравится! И я тебя не «подкалываю»! Буду очень признателен, если ты научишься пользоваться родным языком прежде, чем я забуду о своей миссии и...
— И — что? — с вызовом спросил Дэмми, в то время как его наставник внезапно замолчал и вернулся в дом. Дэмми пошел следом.
Ксориалль вздохнул:
— Даже твоя примитивная речь могла бы звучать сносно, используй ты ее верно. Ведь ты теперь владеешь грамматикой, вокабуляром и синтаксисом. Почему бы тебе не воспользоваться этим знанием?
— Привычка, наверное, — безразлично ответил Дэмми. — Или, может, я просто не хочу разговаривать, как голубок?
— Я знаю решение, — мрачно произнес Ксориалль. — Ты изучишь второе наречие Консенсуса, простую форму быстроречи.
— Погоди, док, — возразил Дэмми. — Ведь речь шла о человеческих способностях. Не надо забивать мне голову всякой инопланетной белибердой.
— Вздор. К-2 создан специально для межвидовых коммуникаций и, насколько вообще позволяет лингвистическая концепция, не похож ни на один из существующих языков. Твоя личность пострадает не больше, чем от знания языка навахо.
— А на что он похож? — возбужденно поинтересовался Дэмми, пока его наставник прилаживал на место катализатор.
Ксориалль издал звук, похожий на трение языка о небо:
— Это адрес Линкольна в Геттисберге. Признаюсь, в переводе он кое-что теряет. — И Ксориалль занялся настройками.
— Расслабься, очисти разум, — коротко велел инопланетянин.
Дэмми откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Внезапно где-то за ушами раздался беззвучный шум. Он долго не смолкал, и Дэмми постепенно сморило...
— ...считай от одного до тысячи десяти, — говорил Ксориалль.
Дэмми сделал глубокий вдох и выдохнул. Он с усилием, не разжимая зубов, щелкнул языком.
— Какого хрррзззшш? — произнес он.
Ксориалль зажужжал. Казалось, этому звуку должно сопутствовать значение, но Дэмми поспешил его отвергнуть.
— У меня голова раззззблсссззь, — сказал Дэмми. — Стоит мне начшшшшть говрррззззть... — Он сделал паузу. — Ссссзтранное чувсссвство... иззззыкссс. Ззззабвно, да. Ссс... язззыком... что-то... не то, — раздельно произнес он. — Ты что наделал, док? Говорилку мне испортил?
— Ксссррсссссзззлл, — прожужжал Ксориалль. — Ббыррррппп?
— Скажи «прости», — пробормотал Дэмми.
— Ты меня не понял?
— Ты жужжишь, как слепень в бутылке.
— Очень странно... Я был уверен, что у тебя есть способность к языку. Что ж, отсутствие результата — тоже результат. Жаль, что под рукой нет главного анализатора, а то бы я с удовольствием докопался, в чем источник проблемы. Но хорошо, все равно это за рамками моей программы. Не бери в голову. Продолжим разбираться с твоим английским, однако будь паинькой, постарайся говорить точнее. Итак, на чем мы остановились?
— Ты что-то говорил про жонглирование, — напомнил Дэмми.
— А также скалолазание, альпинизм, боди-серфинг, скай-дайвинг, скуба-дайвинг. — Ксориалль перевел дыхание. — Акробатика, прыжки с шестом, метание лассо, качественный анализ, шлифование линз, ремонт двигателя Ванкеля, теннис, кегли, керлинг, балет...
— Балет?!
— Все на свете, Дэмми.
— Это невозможно, — захлебываясь, произнес Дэмми, — даже если я соглашусь.
Ксориалль напрягся:
— Если?
Дэмми ощутил укол в груди — уголек боли, крохотный, но не гаснущий.
— Если? — повторил Ксориалль.
— Ладно, ладно, разве у меня есть выбор? — Дэмми облегченно вздохнул, когда искра погасла.
— Что до невозможности овладения этими талантами, то неужели ты полагаешь, что где-то есть кто-то, кто является экспертом во всех видах человеческой деятельности?
Дэмми согласно фыркнул.
— Что может один, может и другой, — добавил Ксориалль.
— Топтать-копать, но не все же сразу!
— Почему нет?
— Да в один только блэк-джек учишься играть годами! А еще, говорят, умники просиживают в колледже по двадцать лет и все равно за прогрессом не поспевают!
— Ты обучишься куда быстрее их! Открой книгу, которую держишь.
Монтгомери послушался и, пролистав несколько страниц, остановился на главе «ПРАВИЛА ИГРЫ В ЮКЕР».
— Ключевые слова, — резко произнес Ксориалль.
Дэмми хотел уже произнести их, но старик его перебил:
— Про себя!
Дэмми подумал: «ТРОЙКА ПИК... ПРИЗ».
— Смотри на страницу. — Слова повисли в воздухе, словно осязаемые предметы.
Дэмми взглянул на плотный мелкий шрифт.
— Пролистай.
Дэмми принялся листать страницы, вглядываясь в расплывчатое мельтешение строк.
— Закрой книгу.
Он закрыл ее.
— Пересказывай.
Дэмми открыл было рот, намереваясь возразить...
— «Если игрок предлагает масть, которая была уже отвергнута, он теряет право предлагать козырную масть. Если же он исправляется и называет другую, то ни ему, ни его партнеру далее не позволяется предлагать эту масть в качестве козыря».
— Вот, теперь ты знаешь правила игры в юкер, — сурово произнес Ксориалль. — Остается впитать стратегию.
— Да ладно, запомнил я пару строчек, — сказал Дэмми. — А что делать с остальными четырьмя сотнями страниц?
— Ты их знаешь, — благодушно ответил Ксориалль.
— Ну, и кто я теперь? Шулер? У меня планы помасштабней, док.
— На этом ты не остановишься. Ты вберешь все знания из всех книг — наследие знаний своей расы.
Дэмми фыркнул:
— Даже если листать книги, как крупье тасует колоду, я все равно не успею прочесть.
— О, мы воспользуемся пленками. Проектор прокрутит их на высокой скорости, как только мы подтянем твою восприимчивость до приемлемого уровня. Ту же «Британнику», скажем, ты проглотишь минуты за полторы.
— Послушай, док, я не супергений, мои мозги не вместят всего этого.
— Сколько дней в августе, Дамокл?
— А... тридцать дней — сентябрь, — забормотал Дэмми, — апрель, июнь, ноябрь... Тридцать один — все другие.
— Вот видишь. Эти сведения уже были у тебя в голове, закодированные. А мы закодируем еще больше.
— Если мне всякий раз придется цитировать стишок, чтобы что-то вспомнить, запри меня сразу в психушке, — возразил Дэмми.
— Наши коды будут проще, а процесс извлечения данных куда быстрее, — заверил его Ксориалль. — А сейчас ступай к себе, юноша, и ложись спать. Завтра приступаем к физической подготовке, и ты мне нужен свежим и бодрым.
— Ну да, — зевнул Дэмми, — дельная мысль.
Лежа в постели, Дэмми с наслаждением потянулся и почесал за правым ухом — зуд был легкий, но не проходящий — и обнаружил маленькую припухлость. Он ее потрогал, попытался припомнить... тройка пик... угасающая боль в животе, натяжение швов, едва уловимое прикосновение скальпеля к сосцевидному отростку, легкая вибрация от сверла, вгрызающегося в череп; потом ловкие пальцы Ксориалля внедряют устройство контроля, вытягивая из него органометаллическое волокно и прокладывая вдоль слухового нерва до самой подкорки, где оно внедрилось в каждую часть мозга. Он с л