Правда, платье было более закрытым, чем хотелось бы Алексу. Но ее золотистые волосы струились по плечам. Как оказалось, она была намного более изящной, чем он мог представить.
Принцесса несмело шагнула вперед, тут же споткнувшись на высоких каблуках.
— Черт! — произнесла она, выпрямившись.
Алекс улыбнулся.
— Вы прекрасно выглядите! — В его комплименте не было ни слова лжи.
— Неужели.
Внутри у Алекса все сжалось, — конечно, принцесса не забыла обиду.
Габриэлла сильно отличалась от всех знакомых Алексу женщин. Пример родителей никак не повлиял на ее жизнь, она осталась чистой и невинной.
Алекс вдруг четко осознал: да, он хотел ее, но мог причинить ей только боль.
— Пойдем на бал, Золушка?
— Если я Золушка, то вы моя фея‑крестная?
— Ни в коем случае. Феи все время что‑то дарят своим крестникам. — Он улыбнулся. — Я не так бескорыстен.
— А что именно вы надеетесь получить взамен на ваши подарки?
— Я уже получил подарок: вы прекрасно выглядите, я любуюсь вами.
Габриэлла вновь покраснела, и Алекс заметил это.
— А вы… Вы похожи на Призрак оперы, — осторожно заметила она.
Он коснулся своей белой маски.
— В этом и суть.
— Конечно, вам недостает отвратительных шрамов.
— Мои шрамы носят метафорический характер.
Она хорошо держалась. На мгновение Алекс даже забыл, что они здесь для того, чтобы найти картину.
Время словно замедлилось.
— Предлагаю вам прямо сейчас заняться делом, — уверенно произнесла Габриэлла.
На этот раз она взяла его за руку. Алекс отчаянно пытался сосредоточиться, но все время думал лишь о нежной коже принцессы.
Они подошли к двери в бальный зал, и слуги открыли двери перед ними.
— Я чувствую, что должен поклониться, — сказал Алекс, шепча слова прямо в ухо принцессе. — Но в моем возрасте это опасно… боли в спине, знаете ли.
Она кинула на него насмешливый взгляд:
— Прекратите.
— Но это так весело.
Она закатила глаза, и он повел ее в бальный зал, где пары уже танцевали.
— Невероятно красиво, — восхитилась она, глядя на высокий расписной потолок и стены, витиевато украшенные светильниками и белоснежным молдингом.
Никакого интереса к нарядам других женщин. Конечно нет. Габриэлла предпочитала искусство и архитектуру.
— Габи, — позвал принцессу Алекс, и, на удивление, она не ответила ему привычным раздражением. — Если вы будете продолжать с интересом рассматривать стены, а не меня, никто не поверит, что между нами что‑то есть.
Он повел ее в глубь зала, в сторону танц‑пола, и ее внимание опять сосредоточилось на стенах.
— Не вижу никакой проблемы, — сказала она, отвлекаясь.
— А я вижу.
Алекс выбрал момент, чтобы крепко обхватить ее руками. Ее внимание переключилось на него.
— Что мы делаем?
— Танцуем, — сказал он и повел ее в танце.
— Неужели? — согласилась она, положив руку ему на плечо.
Она стиснула пальцы в кулак, как будто боялась слишком тесно к нему прикасаться.
— Не забывайте, сегодня мы смотрим только друг на друга. Сегодня мы останемся здесь ненадолго и заставим всех поверить в то, что я не могу выдержать и секунды без вас.
Габриэлла напряглась.
— Мы и так сейчас с вами.
— Нет, я о другом.
— О чем же? — прошептала она, ее темные глаза были полны страха, любопытства и возбуждения.
— Мы ведь можем остаться наедине? Я заключу вас в объятия — и не будет пределов тому, что случится дальше.
Она шумно сглотнула.
— И что… все будут думать, что это произойдет?
— Да. К концу нашего танца никто не будет сомневаться, что в момент, когда останемся одни, мы будем заниматься отнюдь не обсуждением искусства.
Он притянул ее ближе. Мелодия изменилась, но он не отпустил ее, а продолжал медленно двигаться в такт музыке вместе с Габи.
— Но мы, — сказала она, — рассматриваем картины.
— Конечно, — сказал он, не отрывая глаз от нее. — Прикоснитесь к моему лицу, Габриэлла.
— Что?
— Я хочу, чтобы вы нежно коснулись моего лица. Я хочу, чтобы вы провели пальцами по щеке и подбородку и по моей груди…
— Зачем? — недоуменно спросила она.
— Так надо.
Сердце Алекса, казалось, забилось чаще.
Она подчинилась его приказу, хотя выражение ее лица оставалось испуганным. Мягкая кожа ладони касалась его лица, Алекс ощутил легкое прикосновение нежных пальцев… сначала к щеке, затем к подбородку и груди. Он был уверен, что она чувствовала его сердце, бившееся под ее ладонью.
Не сводя глаз с принцессы, Алекс медленно сплел ее пальцы со своими и, поднеся ее руку к своим губам, поцеловал.
— Вы очень хорошо владеете искусством флирта, Алекс. — Она провела рукой по его шее, поглаживая кожу. — Интересно, что могло бы произойти, если бы вы были… настоящим?
— Почему бы вам не заставить меня быть таким, Габриэлла?
— Скажите правду, — проговорила она, придвигаясь к нему. — Вы играете со мной с момента нашей встречи. Итак, если вы хотите, чтобы я пошла на ваши условия, отбросьте все ваши ужимки хотя бы на одно мгновение.
— И что я получу взамен?
— Что захотите.
Алекс понимал, что Габриэлла не очень понимала, как сильно рискует. Он мог бы предложить ей передумать, но не сделал этого.
— Очень опасно говорить это такому ужасному человеку, как я.
— Я не сомневаюсь. — Принцесса твердо стояла на своем.
— Я хочу настоящего поцелуя, — признался он. — Уговор есть уговор.
— Хорошо, — сказала она, затаив дыхание.
— Вы прекрасны, — признался Алекс, не отводя взгляда от принцессы. Он держал ее за подбородок, не позволяя ей опустить глаза. — Вне зависимости от этого приключения, этой игры. И тот факт, что раньше вам никто не дал этого почувствовать, является преступлением, невообразимым в своей жестокости.
Она зажмурилась, расслабившись в его руках.
— Никто никогда не… никто никогда не говорил мне ничего подобного.
— Вчера вы явно разозлились. Я, кстати, тоже. Мы оба вели себя неправильно. Я причинил вам боль. Я не хотел, простите. Вы невероятно привлекательная юная особа. Но даже если я и не произношу это вслух, я хочу, чтобы вы знали: хотя мы сейчас играем на публику и я признался вам в том, что мне скучно по жизни, тем не менее, несмотря на все это, меня к вам влечет.
Габриэлла глубоко вздохнула, закрыв глаза от волнения. Она по‑прежнему обнимала его за шею, потом встала на цыпочки и запечатлела поцелуй на его губах. Он был быстрым и коротким, но чувственным. Алекс был уверен, что она оставила не только красный след от помады, но и неизгладимый след в его душе.
— Теперь, — сказал он, — я думаю, пришло время сбежать.
Габриэлла вдруг поняла, что совершенно не может сопротивляться магнетическому обаянию Алекса. Под его взглядом, под влиянием его пыла она просто таяла. Конечно же она чувствовала, что тоже начинает ему нравиться.
Она еще никогда в своей жизни не переживала столь трогательного момента. Ее нежные прикосновения, его поцелуй… И все же она чувствовала себя как испуганная мышь в лапах не голодного, развлекающегося от скуки кота.
Да, сначала Габриэлле хотелось вести эту игру, самой соблазнить Алекса. Но красивые слова привлекательного мужчины тронули до глубины души, и ее план изменился. Поддавшись его чарам, она потеряла чувство самоконтроля… И сейчас это пугало ее больше всего.
Крыло дворца, в которое они прошли, было свободным от гостей и персонала. Все находились в зале или в другой половине дома между кухней и банкетным залом.
— Пойдем со мной, — позвал Алекс, обхватив ее за талию и ведя к двойным дверям в конце коридора.
Она подчинилась, потому что ей и самой начинала нравиться эта игра. Тем более длиться она будет не долго: все закончится сегодня вечером.
Да, единственная попытка соблазнения мужчины потерпела крах.
От этой мысли ей захотелось заплакать. Прямо здесь, посреди коридора. Но она не могла себе позволить ни малейшего проявления слабости.
Она надеялась, что это займет всю ночь.
Они могли бы провести весь вечер, бродя по пустым залам, и было бы хорошо, если бы он ее не трогал. Было бы хорошо просто ходить рядом с ним.
«Все так просто? Несколько комплиментов, и ты готова растаять, как масло?»
Да. Так и есть.
Но самым странным был тот факт, что она узнала Алекса лучше. Была уверена, что там, в зале, Алекс был настоящим.
Он открыл одну из дверей и проскользнул внутрь, увлекая ее за собой.
— Интересно, здесь есть камеры наблюдения? — спросила она.
— Я не заметил, — сказал Алекс. — Поверьте, я посмотрел внимательно. У хозяина нет причин думать, что кто‑то из гостей умыкнет какой‑нибудь предмет искусства. А мы не собираемся брать те предметы, о которых он знает.
— Сказочная технология.
— Кстати, я хочу получить свой поцелуй, — заявил он, повернувшись к ней, и выражение его лица вдруг стало непроницаемым.
У нее перехватило дыхание.
— Я целовала вас, — сказала Габриэлла, — уже, я имею в виду.
— Вы поцеловали меня перед всеми гостями. Вы хотели, чтобы я был искренним, а я хочу настоящий поцелуй. Там, в зале, вы сделали это по необходимости… Теперь же я хочу, чтобы вы руководствовались своими истинными желаниями.
— Правда?
— Конечно… Хотя теперь я уверен, что поцелуй с самого начала был неизбежным.
Она неуверенно засмеялась.
— И в какой именно момент вы это поняли? Как только появились в доме моей бабушки, а я вышла к вам босиком и в очках?
Она хотела бы, чтобы это было правдой.
— Да.
— Это бессмыслица.
— Вы правы. В этой жизни вообще мало смысла. — Он первым приблизился, протянул руку и накрутил локон ее волос на палец. К тому же в мире множество обязательств, Габи. Но многими можно с легкостью пренебречь. Правда, не стоит забывать о том, что все, что мы делаем, должно быть правильным.
Габриэлла не знала, что считать правильным. И правильно ли то, что сейчас произойдет…