лку.
— Тогда нам лучше поторопиться, — заметила Габриэлла. — Все еще до сих пор находятся в зале.
— И благодаря щедрости премьер‑министру Коллетти хорошо проводят время.
Они пошли к двойной двери, которая вела в коридор. Алекс приоткрыл ее и выглянул в холл, чтобы посмотреть, есть ли там кто‑то.
— Чисто, — сказал он.
Габриэлла кивнула, и они оба выскользнули наружу, плотно закрыв за собой дверь галереи.
Ситуация обоим показалась смешной. Костюм Алекса слегка помят, они оба были в масках, и к тому же Алекс нес картину.
Если кто‑то увидит их — подумает, что они просто слишком много выпили.
Они быстро шли по коридору, повернули налево и замерли. У стены стояла обнимающаяся парочка, которая занималась тем, чем должны были заниматься, по мнению гостей, удалившиеся из зала Алекс и Габи. Мужчина плотно прижал женщину к стене, он целовал и ласкал ее тело.
Габриэлла вспыхнула, волна возбуждения охватила ее.
Хотела ли она, чтобы Алекс был на месте этого мужчины, а она — на месте женщины? Чтобы он прижал ее к стене, чтобы так же настойчиво и страстно касался ее тела.
Только сейчас она поняла, как сдержанно вел себя Алекс до сих пор. Она была даже разочарована.
— Тихо, — прошептал Алекс, когда они проходили мимо влюбленной парочки.
Глаза женщины были закрыты, мужчина стоял спиной, поэтому Алекс и Габи прошли мимо них незамеченными. Они поспешили далее через безлюдные залы, больше никого не встретив. Наконец, они вошли в свои комнаты.
— Отлично, — сказал Алекс, плотно закрыв за ними дверь. — Я упакую картину, и, если кто‑то будет досматривать мой багаж, я скажу, что приобрел ее в другом месте во время нашего путешествия. У них не будет оснований мне не поверить.
Габриэлла покачала головой и засмеялась:
— Я никогда, даже в самых смелых мечтах, не представляла себя в роли грабительницы.
— Разве картина принадлежит не вашей семье, Габриэлла?
— Думаю, принадлежит, — подтвердила она.
— Тогда вряд ли это ограбление.
— Тем не менее. Я сегодня сделала многое из того, чего никогда себе не позволила бы сделать.
Танцевала с привлекательным мужчиной. Целовала его. Получила от него комплимент.
Теперь этому конец. Конец всему. Ее не заботило, что сегодня она украла картину. Она жалела об окончании приключения.
— Я должен сказать то же самое, Габи, я не думал, что у нас и правда все получится.
В этот раз она даже не возмутилась, когда он назвал ее Габи. Никто не называл ее так… кроме Алекса. И она решила, что в этом что‑то есть.
Она почувствовала, что все было особенным из‑за его присутствия.
— Я рада, что вас все это позабавило.
Он рассмеялся:
— О, более чем.
Алекс снял маску, затем ослабил узел своего черного галстука. В этом что‑то было. Этот распутный, взъерошенный вид, который заставил ее сердце биться быстрее. Она почувствовала слабость в ногах. Внутри у нее все сжалось.
— Мы уедем завтра, — сказал Алекс.
— Какую причину отъезда мы озвучим?
— Я скажу премьер‑министру, что в Штатах возникли неотложные дела. В целом поездка и правда выдалась весьма успешной.
Габриэлла не смогла сдержать смех.
— Даже слишком успешной. Я все жду, когда на нас спустят охранников с собаками.
— Ничего подобного, я думаю. Похоже, эта картина не представляет ценности ни для кого, кроме моего деда и вашей бабушки.
Габриэлла зажмурилась, подумав еще раз о связи между Лючией и Джованни.
— Да. Все очень странно.
— Только если вам нравится все романтизировать. Мне — нет.
Она закатила глаза:
— Как удивительно.
Алекс остановился перед Габриэллой, странное выражение появилось на его лице: он как будто изучал принцессу, словно впервые увидел ее. Он шагнул к ней, и у нее перехватило дыхание.
Алекс протянул руку, дотронулся до края маски принцессы и медленно ее приподнял. Он снял ее, и мягкого прикосновения его кожи оказалось достаточно, чтобы она вспыхнула.
— Очень красивая, — сказал он приглушенно.
Принцесса ждала, что он обнимет ее. Ждала, что он ее вновь поцелует. Но он этого не сделал. Он просто стоял, глядя на нее, не касаясь ее, не сокращая расстояния между ними.
Она хотела бы быть храброй. Достаточно храброй, чтобы коснуться его. Чтобы обнять его. Чтобы пережить еще раз то, что случилось в той пустой комнате.
— Спокойной ночи, Габриэлла, — вымолвил он наконец.
Его слова прервали ее мысли, украли у нее шанс на храбрость.
— Спокойной ночи, Алекс.
Габриэлла повернулась и пошла в свою спальню. Она чувствовала, что упустила нечто важное. Как будто она оставила позади очень важную часть себя.
Она едва сдерживала слезы.
Завтра они уедут. Они достигли цели. Завтра она вернется на Асеену и больше никогда не увидит Алекса.
Глава 11
Их побег с острова Исоло Д’Оро прошел гладко, они спокойно вернулись на Асеену.
Картина была у Алекса в руках, остальные сумки нес персонал. Габриэлла шла рядом с ним, одетая в простые брюки и блузку на пуговицах, она вновь надела свои большие очки. Но даже в таком образе он видел ее такой же, как вчера вечером. Она была привлекательна, красива, неотразима. Но казалась надменной, холодной и отстраненной.
— Мы должны отвезти картину моей бабушке, и чем быстрее, тем лучше, — говорила Габриэлла, и воодушевленный тон ее голоса вызвал у него странную грусть.
Она заботилась о людях. О пыльных книгах, истории, окружающих ее людях. Это причиняло ему боль. Он надеялся, что все еще мог чувствовать подобное. Он не испытывал таких эмоций с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать лет.
Слуги проводили их в комнату, где королева пила утренний чай.
— Бабушка, — произнесла Габриэлла, и это слово прозвучало как молитва. Как будто Лючия была спасением Габриэллы, ее связью с реальным миром.
— Это она? — спросила Лючия, показывая на картину, которую держал Алекс.
Он кивнул.
— Можно? — попросила королева тихим голосом.
Он передал ей картину, стараясь не поворачивать ее лицевой частью. Он видел старую женщину, смотрел, как она положила кончики пальцев на картину, ее темные глаза наполнялись слезами.
— Я вижу, — произнесла королева дрожащим голосом, — я вижу, как сильно он любил меня. Это видно. Все еще.
— Кто? — спросила Габриэлла.
— Бартоло. Его звали Бартоло. Художник. И я… Я не смогла пожертвовать титулом из‑за любви. Но я стара, Габриэлла. И я смотрю на картину и вижу, насколько глубоки были его чувства. А потом… потом мы в любом случае были выдворены с Исоло Д’Оро. Я каждый день задавала себе вопрос, оправдана ли моя жертва. Я вышла замуж по расчету. Я отказалась от любимого человека без титула. Ради чего? Ради трона, с которого нас свергли? Увидев картину снова… понимаю… он любил меня больше, чем я была этого достойна. А он не заслужил этого предательства.
Руки Габриэллы лежали на коленях, и она нервно заламывала их, как будто слова королевы вызывали у нее страдания.
— Бабушка, конечно, ты сделала то, что должна. Ты сделала то, что считала правильным.
Королева медленно и печально вздохнула.
— Возможно… но сейчас я бы сделала все по‑другому.
— Я не хочу причинять вам боль, ваше высочество, — сказал Алекс. — Но…
— Но ваш дед хочет вернуть картину себе, — произнесла Лючия могильным тоном.
— Да. Мне всегда казалось, что в этой жизни его интересуют только деньги. Но когда он попросил меня найти картину, я понял, что не все потеряно… есть вещи, которые волнуют его гораздо сильнее.
Слеза скатилась по щеке королевы, и Алекс почувствовал смущение, лицезрея такое проявление эмоций, и тому был ряд причин. Он вдруг почувствовал неловкость оттого, что всю жизнь мало верил в искреннюю любовь и чувства. Сейчас он наблюдал перед собой такую глубину переживаний.
— Конечно, он может забрать ее, — промолвила Лючия, и ее слова тронули Алекса до глубины души.
— Я заплачу, сколько вы попросите, дед готов на все.
Королева снова положила руку на картину:
— Мне не нужны деньги. Я хочу, чтобы картина осталась у него.
Алекс встретил ее взгляд и медленно кивнул:
— Я отвезу ему картину.
Габриэлла посмотрела на Алекса, выражение ее лица было озабоченным.
— Он не собирается устроить скандал из‑за нее?
Алекс покачал головой:
— Нет. Моему деду не интересны скандалы. Он довольно состоятелен.
— Вы должны остаться с нами сегодня вечером, Алекс, — предложила Лючия.
Его сердце словно пронзила иголка. Он не собирался оставаться, но отказать пожилой женщине было выше его сил.
— Как вам будет угодно.
— И у меня есть условие, касающееся картины.
Алекс напрягся:
— Слушаю вас.
Пожилая женщина кивнула:
— Габриэлла поедет с вами. Она поможет доставить картину в качестве официального представителя нашей семьи.
— Как вам будет угодно, — повторил он.
Он отчаянно хотел избежать встреч с Габриэллой. Избежать ее соблазнительных губ, ее нежных прикосновений. Ничего хорошего не получится из их взаимного влечения. Никогда. Они просто не смогут развивать отношения. Алекс хотел Габриэллу слишком сильно, но… если они будут проводить слишком много времени вместе, неизбежно окажутся в постели. И тогда принцесса перестанет быть невинной, что недопустимо.
И все же Алекс в очередной раз не смог отказать королеве.
— Конечно, — произнес он.
— Отлично, — сказала королева. — Я попрошу слуг показать вам вашу комнату. А я пока хотела бы поговорить с внучкой.
Габриэлла посмотрела на часы. Было около полуночи, но она до сих пор сидела в библиотеке. Она все время прокручивала в голове свой разговор с бабушкой.
Лючия говорила о былой любви, чести и о том, что долг, возможно, не должен определять все в жизни. О том, что ей все еще было больно. Когда она смотрела на картину, вспомнила свое прошлое, которое уже невозможно было изменить.