Габриэлла была соткана из противоречий.
Спокойная, но временами довольно взбалмошная и эксцентричная, рассудочная, но… чувственная, импульсивная. Ей нравились тактильные ощущения. Визуальные удовольствия.
Тропинка завернула на поляну, окруженную живой изгородью. В центре стояла каменная скамейка, и Алекс представил, что вокруг много цветов. Но было темно, поэтому он ничего не видел… кроме нее.
Габриэлла сидела на каменной скамье.
— Надеюсь, здесь найдется место для двоих, — сказал он, приблизившись.
— Что вы здесь делаете? — Вздрогнув, она обернулась.
— Наслаждаюсь ароматом роз, вы против?
— Просто… вы так были увлечены беседой с той девушкой, — сказала она.
— О да. Помните нашу дискуссию о красавицах‑пустышках?
— Да.
— Саманта одна из них.
Габриэлла тихо засмеялась.
— Какая ужасная трагедия для нее. Но… по крайней мере, она красива.
— Думаю, да, — сказал он. — И ровно настолько же глупа.
— Не так уж это и страшно.
— Вы бы не продержались с ней и минуты.
— Вы так думаете?
— Да. Я уверен, что Саманта не увлекается генеалогией в свободное время.
— Это ее упущение. Но удивительно, что вы запомнили ее имя.
— Я говорил с ней целых пять минут. Не настолько же я эгоист, чтобы совсем не замечать людей.
— Просто мне показалось, вам очень скучно с ней.
— Да? Возможно, я просто отвлекся на ее… великолепный наряд.
— На ее грудь, вы хотели сказать?
Алекс рассмеялся.
— На всех вечеринках происходит одно и то же.
— Не всегда. Однажды я пошла на праздник в один средневековый замок. Там была часовня, и я решила ее осмотреть. Невероятное место… Оно проникнуто историей моей семьи. Я многое читала о нем в книгах, но в реальности все иначе… как‑то обыденнее. Книги во многом лучше людей.
— Вы так думаете?
— Да. В них все определенно, в то время как люди непредсказуемы.
— Я не согласен. Люди предсказуемы. Они хотят удовольствий, денег, власти. И они даже не понимают, что все это пустота. Поэтому я считаю людей слабыми.
— Слишком самоуверенно, — сказала разочарованно принцесса.
— Для меня все мирские наслаждения и правда бессмысленны. Впрочем, об этом я уже говорил. Так, значит, вы живете книгами?
— Можно и так сказать.
— Любовные романы?
— Как вы угадали?
— Просто предположил.
— Да. Все дело в главном герое. Как правило, он считает странную девушку интересной. Хочет узнать о ней больше. В реальности так не бывает. В реальности все довольно скучно.
— Понимаю. И все же вы не совсем правы. К примеру, мне было скучно с Самантой, хотя она и красавица. Но вы единственный человек в этом зале, который меня по‑настоящему интересовал. Мне даже пришлось следить за вами, когда вы ушли, потому что я понятия не имел, куда вы направились. Люди мало меня удивляют, но у вас, Габриэлла, это получилось.
— Но я здесь вовсе не для того, чтобы удивить вас. Я просто должна найти картину. И я исполняю роль вашей помощницы и сталкиваюсь с такими ситуациями, что лучше бы мне съесть горсть пчел, чем продолжать поиски.
— Не ешьте пчел, это неприятно.
— Я не шучу. Еще… все дело в моей внешности. Команда стилистов может сделать меня привлекательной. Но сейчас мне совсем не хочется имитировать счастливую и красивую жизнь. Когда я надеваю костюм, крашусь и выхожу в свет, мне нечего бояться. Даже если будет недовольство публики, оно скорее коснется образа принцессы, но не меня лично. Сейчас же чувствую себя отвергнутой.
— Никто вас не отвергает. Это моя вина, что вы играете роль помощницы. Вас игнорируют только по этой причине.
— Виной всему мои комплексы. Я хочу быть незаметной, но не для всех. Хорошо, если бы когда‑нибудь хоть один красивый мужчина решительно подошел на вечеринке прямо ко мне.
— Я не совсем уверен, действительно ли я красив, но… — Алекс сделал паузу, — но сегодня на вечеринке я побежал за вами. Понимайте это как хотите.
Они замолчали, и принцесса положила руку на скамейку. Несколько дюймов разделяли их пальцы.
— Зачем вы это сделали? — произнесла она тихо.
— Я мог бы пойти с Самантой, — сказал он. — Но остаться с вами для меня было важнее.
Алекс накрыл ее руку своей рукой.
— Вы непредсказуемы, — снова произнес он.
— Это… это комплимент?
Он пытался разобраться в ее словах, но больше наслаждался бархатной мягкостью ее руки.
— Зачем ты трогаешь мою руку? — спросила принцесса, неожиданно переходя на «ты».
— Потому что я так хочу. Какой смысл отказывать себе в том, что хочешь.
— Могу назвать много причин, — сказала она.
— Ну, я более стоек, чем мои родители. Страсть никогда не управляла мной, скорее я всегда опирался на здравый смысл.
— Сейчас нет никакой логики в том, что вы касаетесь моей руки.
Алекс продолжал нежно поглаживать ее руку.
— Да, вы меня раскусили… и пусть.
Алекс знал, что ничего большего за этими нежными прикосновениями последовать не может.
Он предпочитал жизнь четкую, лишенную каких бы то ни было эмоций и страстей. Он совершал сделки с равнозначными партнерами. Не захватывал и не банкротил компании. Не давал деньги на стартапы.
То же самое было с его сексуальными партнершами. Он не собирался соблазнять невинную девушку.
Он всю свою жизнь стремился стать лучше своих родителей. Чтобы извлечь урок из их ошибок.
И все же, несмотря ни на что, Алекс не убрал свою руку с руки Габриэллы.
— Я думаю, вы похожи на меня, — проговорила она мягко. — Вы считаете себя самым умным человеком на свете. Вы играете с людьми. Вы забавляетесь с ними. Вы делали это с Самантой там, в зале. Вы ведь все равно не пошли бы с ней, так?
— Угадали.
— Но вы позволили ей думать, что между вами что‑то может быть, — мягко продолжила Габриэлла. — Сейчас вы прикасаетесь ко мне, и мы оба знаем, что вы никогда не…
Она не успела закончить фразу. Неожиданно Алекс прижался губами к ее губам. Она была такая теплая, такая мягкая… такая желанная.
Принцесса замерла, ее тело напряглось. Она не отвечала на поцелуй, а просто сидела не шелохнувшись.
Алекс отодвинулся от нее, его сердце бешено колотилось, а член стал твердым. Его очень давно так не возбуждал простой поцелуй.
Габриэлла даже не разжала губ.
— Я должен был ответить на заигрывание Саманты, — сказал он резко, задыхаясь. — Я мог бы провести с ней ночь. Но я этого не делаю. Я не хочу ее.
Он встал со скамейки, чтобы оказаться как можно дальше от принцессы.
— Но я точно знаю: сегодняшний вечер я хотел провести наедине с одинокой тихоней.
Глава 9
Алекс поцеловал ее. Это было единственное, что Габриэлла помнила о прошлой ночи: ее тело вновь пылало.
Это было единственное, о чем она могла думать и на следующий день, когда они отправились на экскурсию в конюшни.
Был теплый день, с моря дул ветерок. Однако принцесса накинула жакет, потому что Алекс сказал, что она должна выглядеть по‑деловому.
Габриэлла все еще думала об их вчерашнем поцелуе.
Впереди шел один из подчиненных премьер‑министра, который восхвалял смотрителей и храбрых слуг, спасших всех лошадей во время пожара, случившегося сто лет назад.
— Как скучно, — шепнул Алекс, и его дыхание пощекотало ее ухо.
Принцесса едва заметно задрожала.
Она взглянула на Алекса, увидев блеск в его глазах, и быстро отвернулась.
Экскурсионная группа ушла вперед, и принцесса только сейчас заметила, что они сильно отстали. Алекс действовал, как и прошлой ночью: намеренно оторвался от группы, чтобы уединиться.
— Что мы делаем?
— Я же сказал вам, — ответил он, и его улыбка стала злой. — Мне скучно. В любом случае не нужно избегать друг друга. Вы моя помощница, Габи, а не принцесса из книжки, которая вынуждена охотиться за сокровищами с незнакомцем.
Габриэлла посмотрела на ушедшую вперед группу, а затем на Алекса, в его темные сверкающие глаза. В них искрились задор и возбуждение — и даже страсть.
Принцесса понимала, что совершает ошибку, не прерывая их зрительный контакт. Но она не могла отвести взгляд от Алекса.
— Картина, — пробормотала она хрипло.
— Здесь ее явно нет, — возразил он. — Я надеялся, что сегодня у нас будет экскурсия по дому.
— Ну, мы сами можем провести небольшое расследование.
— Я хотел бы сделать это именно сегодня. Я не знаю, где обитает хозяин в течение светового дня. Он не показывается на люди. Но как только заходит солнце и приходит время пить бренди, он снова появляется.
— Итак, вы думаете, мы должны искать ночью?
Он пожал плечами:
— Это снижает риск наткнуться на него в комнатах, так как мы знаем, что он общается с гостями. Но я чувствую, нам придется примерить на себя роли агентов секретной службы.
Я сказал, что готов заплатить за картину, но боюсь, что он не захочет расстаться с ней, поняв ее ценность. Деньги не проблема, но я могу ошибиться.
Габриэлла кивнула:
— Почему вам она так нужна?
— Потому что мой дедушка хочет, чтобы она у него была. А я у него в долгу, я уже говорил об этом. Он хочет — я сделаю так, что он это получит.
Принцесса изучала выражение его лица. Понятно, что его не интересует живопись. Он любил деда и действительно на все был готов ради него.
— Что эта картина значит для вашего деда? — спросила Габриэлла.
— Я точно не знаю. Но есть история… — Алекс отвернулся от принцессы. — Он всегда рассказывал нам эту историю, еще с детства. Дед приехал в Америку ни с чем. У него было лишь восемь сокровищ, дорогих его сердцу. Их пришлось продавать одно за другим на протяжении многих лет, чтобы уберечь себя от разорения. Это были предметы, которые властвовали над его сердцем. Я не знаю почему. Была ли причиной всему их баснословная цена или великолепие… или же они просто были дороги деду как память. Тем не менее эти восемь предметов были самым главным достоянием Джованни Ди Сионе.