[44].
Разумеется, протекционизм не сводится лишь к введению высоких пошлин. Существует множество и других способов поддержки своей экономики. Одной из эффективных мер является квотирование импорта. Государство выдает коммерческим компаниям лицензии на ввоз лишь определенного количества иностранных товаров. Таким образом предложение ограничивается на уровне ниже спроса, и цена импортной продукции растет. По правилам ВТО разрешается временно вводить квотирование, если импорт наносит ущерб или даже просто угрожает нанести серьезный ущерб любой отрасли, выпускающей товар, аналогичный импорту[45]. Казалось бы, отлично! Не беда, что запрещаются высокие пошлины, введем квотирование. Но тут-то и заключается одна из ловушек ВТО.
На практике алгоритм выглядит следующим образом. Сначала требуется доказать, что действительно импорт угрожает своей промышленности. Для этого правительство или ассоциации производителей инициируют проведение расследования. Только если получены соответствующие доказательства, разрешается ввести квоту. Однако ее размер не должен приводить к уменьшению размеров импорта, ниже среднего уровня, рассчитанного за три предшествующих года. Более того, за использование квоты придется предоставить компенсацию государству-экспортеру в других сферах торговли. Сама процедура требует провести обсуждение вопроса между заинтересованными сторонами, а спорные моменты разбирает Комитет ВТО по защитным мерам.
Идем дальше. В рамках ВТО действует апелляционный суд. Он буквально завален сотнями исков по поводу применения теми или иными государствами протекционистских мер. И речь даже не о пошлинах. Американцы предоставили своим компаниям налоговую льготу по прибыли, полученной зарубежом, и тут же нарвались на иск со стороны Евросоюза. Европейцы суд выиграли, и США пришлось выплатить крупную сумму в качестве компенсации. Но на другом фронте торговой войны победу праздновали США, и тут уже Европа по суду должна была платить американцам[46].
Хотелось бы посмотреть, как слабые страны смогут отстоять свои права в споре с военно-промышленными лидерами мира, не говоря уже о том, что западные юристы имеют колоссальный опыт ведения таких тяжб. Россия недавно присоединилась к ВТО, и нам еще предстоит подготовить корпус юристов, которые способны вести такие дела.
Допустим, мы создали свое производство и хотим выйти на мировой рынок. А как туда пробиться? Там уже работают конкуренты, у них заключены долгосрочные контракты с торговыми сетями, перевозчиками, складами и так далее. Иностранные бренды хорошо известны, им доверяют и пр., и пр. Нам остается одно: продавать по невысокой цене, возможно, на первых порах даже себе в убыток. Но Всемирная торговая организация классифицирует такие действия как демпинг и запрещает его применять. Относительно демпинга члены ВТО судятся постоянно и все уже давно переругались. Сторонники свободной торговли говорят, что членство в ВТО как раз и заставит нас подтянуться к мировым стандартам, в том числе и юридическим. Но ведь замкнутый круг очевиден: чтобы научиться торговать своей продукцией, надо сначала создать свою промышленность, а как ее создашь в таких условиях?
Это мне напоминает старый спор биологов. Их спрашивают: если жизнь возникла из неживой материи миллиарды лет назад, то почему мы не видим зарождение этой жизни сейчас? На это биологи отвечают: а потому не видим, что уже существующие организмы просто поедают те «полуфабрикаты», из которых жизнь могла бы возникнуть. То есть для появления жизни нужны стерильные условия.
Вот так и с промышленностью. Если уже есть индустриальные гиганты, то для защиты от них необходим протекционизм, го есть особые, льготные условия для своего производителя. Чтобы реализовать программу промышленного подъема, требуются серьезные усилия государства, несовместимые с абстрактными теориями так называемой свободной торговли и невмешательства в экономику.
Принцип невидимой руки рынка никогда в чистом виде не существовал на практике и лишь играл роль пропагандистского механизма для того, чтобы морочить людям голову. А на практике бизнес – это жесткое противостояние, на которое мобилизованы все возможности государства.
Данный тезис косвенно подтверждается и военно-политическими событиями. Вот, например, сейчас между США и Евросоюзом ведутся переговоры относительно создания трансатлантической зоны свободной торговли. Если проект будет реализован, то возникнет принципиально иная экономическая реальность глобального масштаба. Когда-то сам Евросоюз начинался именно как торговая зона, призванная повысить конкурентоспособность европейских стран в соревновании с Америкой. Сейчас ЕС – уже и политическая организация, еще не Федерация Европейских Штатов, но что-то похожее на Священную Римскую Империю с ее конфедеративным устройством. И хотя много разговоров идет о распаде Евросоюза, но если произойдет объединение стран в рамках трансатлантической зоны, то все эти внутренние распады уже ничего значить не будут.
А точнее, только лишь ослабят позицию европейцев в споре с американцами.
Экономическое слияние Старого и Нового Света (северной его части), скорее всего, повлечет и политическое объединение, а военное уже давно существует в рамках НАТО. Не стоит забывать, что США состоят в торговом союзе с Канадой и Мексикой (НАФТА). Таким образом, объединятся не просто США и ЕС, а США, Канада, Мексика и Евросоюз. Кстати, ЕС уже имеет отдельный соответствующий договор с Мексикой и выходит на рынок США отчасти через Мексику.
Помимо НАФТА в Новом Свете существует и еще одно крупное объединение – МЕРКОСУР (Бразилия, Аргентина, Уругвай и Парагвай), при этом Чили, Колумбия, Эквадор, Перу, Гайана и Суринам в настоящее время имеют статус ассоциированных членов, а Мексика – официальный наблюдатель. То есть Мексика может стать связующим звеном между НАФТО и МЕРКОСУР, и в этом случае гегемония США лишь упрочится.
Вопросы мировой торговли исторически носят ключевой характер. Зачастую именно контроль над торговлей (и утрата оного) приводил одни страны к процветанию, а другие – к разорению. Можно сотнями лет вкалывать до седьмого пота, но оставаться в постоянной нищете и экономической отсталости. Выигрывает тот, кто способен защитить рынок от конкурентов, но при этом заставить другие страны снижать протекционистскую защиту своей экономики, желательно до нуля. Вот для этого и служат таможенные союзы.
Европейцам явно не очень нравятся американские предложения, и этим, я думаю, объясняются громкие демарши, связанные с идеей создать европейскую армию вне НАТО.
Но в это время американцы под предлогом «российской угрозы» усиливают свое военное присутствие на периферии Европы, через недавних членов Евросоюза срываются энергетические проекты ЕС и России, американцы лезут на Украину и уже официально разместили там свои войска, назвав их «инструкторами».
Обратите внимание на то, что в последние годы методично поджигались страны неподалеку от Европы: Ливия, Египет, Алжир, Сирия. Когда такое было? И главное, помню недоумение всевозможных аналитиков, которые никак не могли понять, зачем понадобилось свергать режимы, и так лояльные Западу. Между прочим, до «арабской весны» Франция предложила идею Средиземноморского союза, куда все эти страны должны были войти. Куда теперь они войдут, со всеми своими проблемами?
К зоне нестабильности добавилась и Украина. Украинский конфликт логично анализировать через призму борьбы США и Евросоюза за те условия, на которых два субъекта вместе войдут в единое политико-экономическое пространство. Соотнесите эти события с тезисом о том, что ВТО в мировом масштабе устанавливает одинаковые экономические правила игры. Если это так, то зачем понадобилось дополнительное экономическое объединение (США и Евросоюза)? Если все эти страны входят в ВТО и правила для всех уже едины, то какой смысл создавать еще одну торговую зону? Косвенно мы получили еще один аргумент в пользу того, что истинная суть ВТО далека от ее публичных деклараций и на самом деле всеобщего равенства условий внутри ВТО не существует.
Глава 14. Равенство возможностей, которого нет
Последовательная поддержка американским народом протекционистской политики всегда, когда ему предоставлялась возможность высказаться по этому поводу, была вызвана не любовью к крупному бизнесу или к его господству, а страстным желанием построить и сохранить свой собственный мир.
«Критиковать все горазды. А что ты предлагаешь?» – задаст читатель резонный вопрос. Что сказать в ответ? Создание всеобъемлющего плана протекционистской политики не дело одного человека. В истории России разработкой даже одного аспекта – покровительственного тарифа – занимались крупнейшие и высокопрофессиональные государственные структуры. Лучшие умы страны участвовали в этой многолетней работе. Сейчас ситуация ничуть не проще, чем в XIX веке, а пожалуй, и сложнее. Поэтому было бы наивно и самонадеянно в небольшой книжке пытаться излагать подробный план новой индустриализации. Однако некоторые принципиальные вопросы все-таки следует обозначить и предложить конкретные меры по исправлению ситуации в экономике. Этим я сейчас и займусь, но позволю себе для начала некоторые предварительные рассуждения.
Требуем ли мы от армии, чтобы она приносила прибыль? Должна ли бригада или дивизия платить налоги как хозяйственная единица? Считаем ли мы, что вооруженные силы не должны получать финансирование из бюджета? Эти три вопроса совершенно абсурдны и даже звучат дико. А почему? Потому что задача армии и флота заключается в обеспечении обороноспособности страны. Рыночные подходы здесь не действуют, а точнее сказать, они сильно ограничены. Но ведь обеспечение безопасности не сводится к военному аспекту. Если страна сильно зависит от импорта продуктов питания, то продуктовая блокада мгновенно приведет ее к поражению.