С 1503 по 1510 годы Испания вывезла из колоний пять тонн золота, а в середине XVI века – свыше 42 тонн, серебро поставлялось в метрополию еще в больших масштабах[1]. Пятая часть всех драгоценных металлов шла королю в виде налога от использования рудников. Бюджет располагал и другими источниками денежных поступлений, однако в 1556 году Филипп восходит на престол и неожиданно узнает, что все доходы государства до 1561 года зарезервированы[2]. То есть Испания набрала долгов под залог своих будущих прибылей на несколько лет вперед. В 1557 году государство объявило себя банкротом.
Возникает вопрос: куда же делись колоссальные ресурсы, выкаченные из многочисленных и богатейших заморских владений? А этот вопрос лучше всего адресовать отцу Филиппа дону Карлосу. Он же Император Священной Римской империи Карл V, ввязавшийся во все войны, которые только можно себе представить. Карл сражался с Францией, Англией, итальянскими государствами, османами, а под конец правления еще и с германскими протестантами. Понятно, что столь воинственная политика способна разорить кого угодно. Испытывая недостаток средств, испанское государство стало все чаще прибегать к займам, предлагая кредиторам векселя под 10 % годовых. Ясно, что деньги утекают в те сферы, которые максимально прибыльны, и значительная часть капиталов пошла на фондовый рынок, а вовсе не в промышленность.
Экономическая политика Карла V отличалась известным своеобразием. Управленческие решения сводились к чисто тактическими метаниями из стороны в сторону. Так, например, в 1548 году пошлины на импорт тканей были полностью отменены. Это ударило по испанской промышленности. Но в 1552 году последовало еще одно креативное решение: на этот раз запретили экспорт испанских тканей за пределы империи. Три года спустя катастрофические последствия такого шага стали очевидны. Власть дала обратный ход, отменила экспортный запрет, но поздно: иностранные рынки уже оказались в значительной степени потеряны. Более того, Испания стала нетто-импортером тканей вплоть до XIX века{Камерон Р. Краткая экономическая история мира от палеолита до наших дней. – М.: Росспэн, 2001. С. 172.}. Нечто подобное произошло, когда от пошлин освободили импорт зерна{Там же. С. 171.}.
Колониальная политика также напоминала маятник. Зарубежным купцам то разрешали торговать с испанскими колониями, то запрещали. Впрочем, иностранцы создавали подставные фирмы, лишь формально являющиеся испанскими, и тем самым обходили запрет.
Карл V ставил великие цели, но не добился их. Его амбиции столкнулись с противодействием слишком могущественных сил. Экономические ошибки и бесконечные войны разорили страну. В конце концов Карл осознал недостижимость своих планов, но это не принесло мира Испании, которая при Филиппе II вновь повоевала с турками и англичанами. А к тому же появилась еще одна проблема: Нидерландская революция, когда голландцы восстали против испанского владычества.
Испанским монархам приходилось тратить деньги еще и на подкуп элиты, причем не только чужой, но и своей. Лояльность аристократов стоила немалых средств. Конечно, гранды готовы были поддержать своего короля, но ждали от него всевозможных субсидий, льгот, прощения долгов и так далее. Как правило, они получали то, чего хотели, и привыкли к расточительности. Впрочем, это имело и положительный эффект. Роскошная жизнь элиты давала заказы мастерам, возводившими помпезные дворцы и замки. Городское хозяйство процветало, и до сих пор архитектура той эпохи поражает туристов со всего мира. Кроме того, в Испании развивалась высокая культура, в частности скульптура, живопись и литература. Дворяне, соперничая друг с другом, собирали огромные библиотеки и коллекции картин. Грамотность населения росла, создавались новые университеты, в которых учились тысячи студентов. Империя выстояла и вошла в XVII век еще довольно сильной, но десятилетия тяжелейших и не всегда удачных войн дорого обошлись Испании.
Было упущено главное – время. Капитал, извлеченный из колоний, мог бы стать трамплином для куда более мощного промышленного взлета, но оказался растрачен не самым лучшим образом. Колониальное серебро и золото проще было потратить на закупку иностранных готовых изделий, чем заниматься трудоемким и сравнительно малоприбыльным производством. Конечно, это подрывало промышленное развитие Испании, а к тому же значительная часть фабрикатов поступала в страну контрабандно.
А во Франции кардинал Ришелье энергично создавал мануфактурное производство. Налоговые льготы и дотации промышленности сочетались с высокими таможенными пошлинами на импорт. Кольбер, о котором мы уже говорили выше, во многом опирался на традиции протекционизма, заложенные его предшественниками, в том числе Ришелье. Французские монархи тоже вели многочисленные войны, а роскошь двора также поражала воображение. Но Франция не располагала столь богатыми колониями, как Испания, и поэтому ее правителям приходилось делать ставку на свою промышленность и сельское хозяйство. Франция становилась самым серьезным противником.
И вот в 1618 году в Европе разгорелась очередная, на этот раз Тридцатилетняя, война, которая буквально потрясла основы Испанской империи. Напомню, что в то время Священной римской империей и Испанией правили две ветви династии Габсбургов. Они действовали заодно, но против них выступили Швеция, Франция, Англия, Шотландия, Швейцария, Республика Соединенных Провинций Нидерландов и ряд других менее крупных государств. Как водится, на восточном фронте воевало Русское царство, сражавшееся тогда с союзной для Габсбургов Речью По-сполитой.
Война велась с полным напряжением сил, пожирая огромные средства. Рос налоговый гнет, население нищало, страдало от рекрутских наборов. На этом фоне в Испании обострились сепаратистские настроения, поскольку у местных элит тоже накопились серьезные претензии к центральной власти, поддержанные иностранными государствами. В 1640 году начались восстания в Португалии и Каталонии. Попытки отложиться предприняла Андалусия и Арагон, в 1647-48 восстали неаполитанцы и сицилийцы{Лалагуна X. Испания: История страны. – М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2009. С. 129.}. С огромным трудом Мадриду удалось избежать полного распада королевства. Тем не менее удержать Португалию не удалось, а Тридцатилетняя война завершилась поражением Испании, которая потеряла целый ряд важных территорий и признала независимость Республики Соединенных провинций Нидерландов.
Для целей книги стоит рассмотреть, что произошло дальше с восстановленной Португальской державой. В конце XVII века граф де Эрисейра разработал план развития промышленности. Как и Кольбер, он выписал иностранных мастеров из-за границы и оказал поддержку производителям текстиля. В 1684 году Португалия запретила ввоз сукна, сумев самостоятельно обеспечить как внутренние потребности страны, так и запросы своих колоний. Столь стремительный взлет вчерашней испанской периферии показывает, каким фантастическим потенциалом обладает протекционизм. Англия попробовала было заняться ввозом запрещенного товара под видом очень похожего, но разрешенного, однако португальцы быстро разобрались с английскими хитростями и просто ужесточили покровительственные законы.
Но англичане не были бы англичанами, если бы не употребили все свое влияние для того, чтобы отменить реформы Эрисейры. Помог им в этом очередной европейский конфликт: Война за испанское наследство. Уязвимая в военном отношении Португалия нуждалась в могущественном союзнике. Англия согласилась прийти на помощь, но в обмен на торговые уступки. В 1703 году в Лиссабоне английский посланник лорд Метуэн добился от португальских властей подписания очень любопытного документа.
Все было обставлено как взаимовыгодное сотрудничество. Португальцы получили привилегию на торговлю вином в Англии, а взамен открыли для англичан свой рынок для ввоза шерстяных изделий. Пикантность ситуации заключалась в том, что в Англии и не было развитого виноделия. Британцы ничего не теряли от импорта дешевого вина, а вот португальская промышленность, созданная Эрисей-рой, оказалась разрушена практически начисто. Причем за импорт Португалия расплачивалась золотом и серебром из своих колоний. Англия использовала эти драгоценные металлы для торговли и еще больше обогатилась. Британские купцы везли восточные товары в Европу, в Европе закупали сырье, сырье переправляли в Англию. Там из него выделывалась промышленная продукция и сбывалась на внешних рынках. Обратите внимание, как строго сама Англия придерживалась протекционистского правила: закупай сырье, делай и продавай готовые изделия. На каждом таком витке английская промышленность все больше поднималась, а Португалия все больше превращалась в поставщика сырых продуктов.
Тем временем Война за испанское наследство завершилась очередным поражением Мадрида. Лондон тут же навязал Испании торговое соглашение, по которому англичане получили квоту на поставки своих товаров в испанские колонии.
К тому времени габсбургская династия в Испании пресеклась и на престоле оказался французский претендент Филипп V, внук Людовика XIV. Как ни странно, это дало Испании шанс на возрождение. Филиппа V окружали французские советники, которые принесли на испанскую землю идеи Кольбера, и после долгого упадка испанская промышленность начала оживать.
Протекционизм оказался половинчатым, осложнялся контрабандным провозом импортных промышленных товаров, но тем не менее общая ситуация в Испании заметно улучшилась. Укреплялся флот, отстраивалась экономическая инфраструктура, дороги, мосты, ирригационная система. Благодаря протекционизму Испания избежала катастрофического падения. Конечно, уже другие государства, куда более строго и последовательно придерживавшиеся покровительственной политики, заняли доминирующее положение в мире. Однако почти весь XVIII век Испания продолжала оставаться влиятельной державой, сохраняя значительные колониальные владения. Последний удар, поставивший крест на великодержавном статусе Испани