Но я не хочу.
Позволяю его дыханию проникнуть мне в рот.
Позволяю себе вдохнуть вкус этого мужчины, попробовать и осознать, что он мне нравится.
Мы замираем как-то как по команде.
Отрываемся друг от друга, но Резник все равно держит меня так близко, что я могу рассмотреть паутину морщинок в уголках его глаз. И что зрачки в этих глазах стали огромными, как черные дыры, и так ему очень идет — когда под налетом энергичного делового перца вдруг обнаруживается страстный нетерпеливый мужик.
А то, что ему не терпится, я замечаю слегка скошенным вниз взглядом.
Пытаюсь поймать в себе нотки смущения, потому что выпуклость под джинсами — это наш первый интимный момент. Но мне почему-то ужасно приятно.
— Вот же… черт, блядь… — Резник откашливается, так что последнее матерное слово я скорее ощущаю, чем слышу. Перехватывает мою голову второй ладонью, чмокает в губы, вдавливая свои уже без особой нежности. — Прости, Майя.
Он не выглядит смущенным, но старается быть внимательным и сгладить, как ему кажется, острые углы. А мне почему-то совсем не хочется ничего сглаживать, потому что все просто хорошо.
— Знаешь, — придаю своему тону нотки загадочности, — я где-то читала, что если после поцелуя мужчине не нужно поправить ширинку, то это определенно не та самая женщина. Так что… спасибо за комплимент, Владимир Эдуардович.
Мы синхронно начинаем кривить губы от сдерживаемого смеха. Каким-то образом несколько секунд нам это даже удается, но потом все-таки хохочем, растворяя в этом смехе остатки неловкости.
— Взлетели, — Резник кивает на иллюминатор у меня за спиной.
Я счастливо закатываю глаза, потому что, хоть летать не боюсь, но в моменте набора высоты и посадки всегда немного нервничаю.
Наш перелет длится пару часов, которые я дремлю на плече у Вовы.
Называть его так, даже мысленно, кажется таким же подвигом, как подъем на Эверест.
Вова. Во-ва… Щупаю имя языком, пытаясь понять, сколько времени мне потребуется, прежде чем это войдет в привычку. О работе и о том, что будет после поездки думать просто не хочу. Вспоминаю слова матери о том, что я до сих пор одинока потому что у меня в голове только «планы, карьера и деньги». Что мои мысли отпугивают от меня мужчин. Возможно, этот один из тех немногих случаев, когда она действительно оказывается права.
Ничего страшного не будет.
А если вдруг мне «повезло» вляпаться в тот самый пресловутый один процент, я всегда могу попроситься на место Гречко и начать жизнь заново на новом месте. Подальше от всех моих проблем.
Странное чувство. Я бы не хотела так круто менять свою жизнь, но и привычной, как раньше, паники из-за такого возможного развития событий, во мне тоже больше нет.
Мы приземляемся в Женеве мягко, но с легким толчком в момент касания шасси с землей. Открываю глаза и вижу, что Резник уже смотрит на меня, явно ожидая реакции. Я хмыкаю, потягиваюсь и медленно выпрямляюсь в кресле.
— Добро пожаловать в Швейцарию, Майя, — негромко говорит он.
— До сих пор не могу поверить, если честно, — бормочу, моргаю, пытаясь окончательно проснуться.
Его рука все еще лежит на моих пальцах. Кажется, он сам об этом не задумывается, но от теплого прикосновения становится чуть уютнее. Спешить убирать руку я не хочу, но все же осторожно извлекаю свои пальцы из-под его ладони, делая вид, что просто потягиваюсь.
Проходим паспортный контроль быстро. Я намеренно не брала багаж, со мной только ручная кладь в рамках того, что можно взять в салон. В маленькой спортивной сумке самый минимум необходимых на пару дней вещей. Судя по сумке Резника — у него такой же подход к делу.
Выходим на улицу, и меня тут же окутывает прохладный альпийский воздух — чистый, прозрачный, пахнущий снегом. Совсем не так, как пахнет снег дома — здесь этот запах как будто даже в воздухе потрескивает и легонько звенит.
— Такси? — спрашиваю я, озираясь.
— Такси, — кивает Вова, забирая мою сумку.
Легко коснувшись моей спины, направляет к стоянке.
Первая точка маршрута — сервис аренды автомобилей, и по дороге Резник рассказывает про удобство швейцарского сервиса, про скорость обслуживания и уровень комфорта. Я слушаю с интересом и одновременным разглядыванием города за окном. Вокруг аккуратные здания, вывески магазинов, идеально чистые улицы — все такое европейское, размеренное, словно другая реальность.
— Ты любишь такие поездки? — вдруг спрашиваю я. Вспоминаю, что пока мы половину ночи по телефону планировали эту поездку, Резник признался, что ничего такого до моего сообщения у него и в мыслях не было. Но очень хотелось вывезти меня за пределы плоскости, в которой я не буду дергаться от каждого взгляда.
Но по некоторым фразам из его рассказа сейчас, понимаю, что здесь он явно не впервые. И поездки заграницу для него вполне обыденная вещь. А я, хоть и успела побывать в Европе и на парочке тропических островов, до сих пор воспринимаю настороженно все эти перелеты в незнакомые географии.
— Спонтанные? Да, — усмехается он. — Не люблю долгие сборы.
— А я люблю начинать собираться за неделю, — признаюсь. — Когда галопом — жутко нервничаю.
В пункте аренды машин все проходит быстро. Резник выбирает внедорожник — надежный, устойчивый, удобный для загородных поездок. Я молча наблюдаю за тем, как он оформляет документы, подмечая детали: уверенные движения, спокойный, ровный голос, легкая улыбка, когда он что-то говорит менеджеру. Он здесь ровно такой же, как и в офисе, чуть менее формальный, но с узнаваемыми повадками.
— Все, мы со своими «колесами», — становится рядом и довольно улыбается, как будто добыл тушу мамонта.
Полчаса идеального английского — и мы с машиной.
Вспоминаю нашу с Наткой и Юлей поездку в Берлин, и тогда на аренду авто ушло, страшно сказать, несколько часов. Хотя мы вроде как не тупые.
Хорошо, что в этот раз мне не нужно ни о чем думать.
Факт того, что можно расслабиться и получать удовольствие — невероятно подкупает. А следом за ним — предложение Резника заехать куда-то позавтракать, потому что впереди у нас почти двухчасовая поездка до Веве. Я толком не ужинала — после встречи с Дубровским просто кусок в горло не лез, потом есть не хотелось уже из-за разговоров с Резником. Так что перспективу завтрака мой желудок встречает одобрительным рыком еще до того, как я озвучу согласие словами.
Из панорамных окон кафе с красивым французским названием “Le Jardin du Lac” открывается невероятный вид на Женевское озеро. Внутри все тоже очень уютно и с ненавязчивым шиком — деревянные столики, мягкие удобные кресла, подвесные стеклянный лампы. Все в стиле «рустик», но с тонким намеком на модерн. Я с трудом держусь, чтобы не достать телефон и не превратиться в одного из тех смешных туристов, которые фотографируют все подряд и вызывают снисходительные улыбки у местных.
Мы занимаем столик у окна — с таким видом на воду, что даже странно, почему он до сих пор свободен.
— Что будешь? — Резник бросает на меня вопросительный взгляд поверх меню.
— Что-то легкое. Может, омлет с трюфелем? — Я бегло просматриваю список блюд, но он уже перехватывает инициативу и делает заказ за нас обоих.
Пока ждем еду, я замечаю, что его плечи, наконец, слегка расслабились, а во взгляде появилось что-то менее рабочее. Сейчас уже точно не такой, как в офисе. Хотя я слышала, что в кармане его джинсов пару раз сигналили телефон. Резни его просто игнорирует.
— Ну и часто ты так делаешь? — спрашиваю без раздражения, но с любопытством, когда официант приносит наш завтрак. Те самые омлеты с трюфелем и гречневые панкейки с кленовым сиропом и йогуртом.
— Что именно?
— Решаешь за людей. Заказываешь еду, например. — Киваю на свою тарелку. И быстро добавляю: — Если что — я бы все равно заказала то же самое. Но просто интересно.
На то, что его хоть как-то задела моя прямота, не указывает вообще ничего.
— Это привычка, — Вова только улыбается с намеком на извинение. — Согласен, дурная.
— Я уже не ваша подчиненная, Владимир Эдуардович, — позволяю себе еще немного пошутить.
— Не представляешь, как я этому рад. — Теперь он смотрит на меня снова пристально. Примерно несколько долгих мгновений, а потом как бы невзначай, так, чтобы видела только я, свешивает руку со стола и смазано поправляет ширинку.
Я почему-то даже не краснею, отвечая на его бессловесный намек таким же бессловесным взглядом а ля «ну ладно-ладно, самец!»
Пока завтракаем — омлет какой-то невероятно воздушный и вкусный! — Резник рассказывает историю, как в свой прошлый приезд сюда машина начала вилять на заснеженном горном серпантине и что ему пришлось включить классическую музыку, чтобы собраться и вырулить из заноса.
— Моцарт — и ты? — Не могу сдержать слишком громкое удивление. — Серьезно?!
— Абсолютно. Классическая музыка помогает держать ритм. — Его взгляд сползает на мои губы, многозначительно их «трогает». — Во многих вещах.
Я подсознательно ловлю себя на попытках все же выковырять то самое пресловутое смущение. Обстоятельства его просто выпрашивают. Но… ничего. Меня немного перекачало когда проходили регистрацию на рейс, разок тряхнуло в самолете. Но потом и до сих пор — спокойно. Ничто не «делает мне нервы».
Так что прямо сейчас я даю себе обещание больше не копаться в своей рефлексии на тему «а точно ли все хорошо?». Этот мужчина совершенно точно не оставит меня головой в полутемной пустой квартире.
Когда мы примерно через полчаса выезжаем из Женевы, пейзаж за окном начинает меняться. Городские улицы уступают место просторным трассам, с одной стороны которых раскидываются озера, а с другой поднимаются покрытые снегом горы. Я делаю пару коротких видео из бокового окна внедорожника.
— Это просто для себя, — поясняю в ответ на его заинтересованный взгляд. — Выкладывать в мир не буду.
— А у тебя есть какая-то страница, где ты ведешь заметки о жизни?