Я понимаю, что мы пока никак в принципе не обозначили наши обязанности друг перед другом и формально Резник ничего мне не должен, но я люблю понимать хотя бы какие-то рамки. Чтобы потом не оказалось, что он без предупреждения нагрянет ко мне домой как раз, когда у меня будет моя семья и ситуация выйдет из-под контроля абсолютно полностью.
Поэтому в среду вечером, так и не дождавшись никакого его сигнала, я сама пишу, что в пятницу у меня семья. Сообщение получается немного суховато, но я намеренно выбираю такой тон, чтобы он не думал, будто это молчаливая истерика.
На часах уже почти девять, когда в окошке появляется входящий от Шершня.
Прислал мне фото из кинотеатра — того самого, куда он однажды уже купил мне билеты и куда ходит сам. Я узнаю знакомые кресла, обтянутые синим велюром. На экране — фантастический боевик, сцена взрыва звездолета. Выглядит впечатляюще. И приписка: «Не Скорсезе и не Финчер, но тоже неплохо».
Я замечаю попавшую в кадр ногу в темных джинсах и тяжелый ботинок, небрежно зашнурованный. Он больше никогда не присылает мне селфи, только небольшие обрывки себя, которые в кадр попадают, я уверенно, совершенно случайно. Но я все равно почему-то за них цепляюсь. Наверное, это наше типично женское — мы все равно подсознательно пытаемся «очеловечить» образ невидимого собеседника, а мне сделать это в разы проще, потому что я его, можно сказать, и так почти видела.
Помедлив секунду, прикусываю губу и с прикушенной улыбкой пишу:
Я: Морально разлагаешься между подходами к Кафке?))
Пока жду ответ — чищу зубы и наношу толстым слоем увлажняющую маску. В отражении похожа на зомби, потому что из-за каких-то ухаживающих компонентов она густого зеленого цвета. В теории, я могу спокойно сфоткать часть своего лица и отправить ее Шершню — у нас с ним уже есть свой маленький ритуал обмена фото в моменте. Но я этого не делаю, потому что хорошо вижу «красные флажки» берегов нашего общения, к которым подошла слишком близко.
Пока готовлю одежду на завтра и жду, чтобы «поработала» маска, читаю новое сообщение.
Hornet: Да я тут уже полностью деградировал, детка))
Я: Думаешь, проще тебя добить, чем пытаться лечить?)))))
Hornet: Скорее первое, чем второе.
Я: Тогда назначаю тебе интенсивную терапию: принимать Чака Паланика три раза в день, и Стивена Кинга, но не позже, чем за два часа до сна)
Hornet: Ты только что воскресила человека, Хани.
Я: Обращайся, малыш, если что — воду в вино я тоже могу)
Я добавляю смайлик с ангелом.
В наших переписках наметился вот такой оттенок подколок. Хотя в случае с Шершнем — он скорее стебется, но без злобы. А я… поддаюсь на его провокации и отвечаю тем же. И в какой момент это стало для меня чем-то нормальным — я до сих пор не понимаю. Хотя, не сильно-то и стараюсь. Мне нравится наше общение, потому что ради него мне не нужно выкраивать время в плотном рабочем графике, не обязательно соответствовать образу «крутой подружки», а можно просто быть… собой. И говорить сложно о сложных книгах, не боясь нарваться на снисходительное: «Ну ты и зануда».
Hornet: Ты должна на это сходить, Хани. Два часа кайфовых спецэффектов и здоровый мужик, разрывающий пасть писающему злодею.
Я: Отличная антиреклама, Шершень!
Hornet: Девочки же такое любят.
Я: Я предпочитаю мужчин с признаками интеллекта на лице.
Я: А если серьезно — я бы с удовольствием, но не смогу. Должна буду отбыть целый вечер на каблуках и с улыбкой на лице.
Hornet: Какая-то важная светская тусовка? Надевай кроссовки и забей — сначала они будут смотреть на тебя как на ненормальную, а через час — обзавидуются. К концу вечера загонишь свои кроссы в три раза дороже какой-нибудь ебанутой красотке, которая к тому времени сотрет в кровь пятки новыми туфлями.
Я: Ты уже кому-то раскрыл этот гениальный бизнес-план?!))) если нет — я готова его выкупить!
Я: У меня День рождения 24 числа)) в пятницу посиделки с семьей, в субботу — друзья и коллеги.
Через секунду после того, как он читает мое сообщение (а это почти мгновенно, потому что мы переписываемся как раз в реальном времени) я понимаю, что говорить такие подробности не стоило. Но Шершень уже прочитал.
Hornet: Тем более не вижу причины идти на СВОЙ праздник как на каторгу, Хани.
Я мысленно благодарна ему за отсутствие уточняющих вопросов — в отличие от меня, он как раз хорошо видит, где флажки, и даже не пытается к ним приблизиться. Хотя с тех пор, как я толкнула тот свой манифест «мы — только друзья», общение между нами стало… более теплым. Как бы странно это не звучало.
Я: Я подумаю над твоим советом)
Hornet: Где собираешься отмечать?
Я: А есть какие-то предложения?
Hornet: Ну, если бы ты сказала раньше, то да — мог бы назвать пару отличных мест: уютных, спокойных, с отличной вкусной кухней и не за все деньги мира. Но сегодня среда, днюха у тебя в пятницу, тусовка — в субботу, так что ты 100 % уже все давно забронировала.
Я: Держи медальку за проницательность)) да, уже забронирован стол в «Bravado».
Hornet: Это был номер 2 в моем списке. Отличное место, Хани.
Я: Буду там впервые)) заказывала моя ассистентка — ее вкусу я доверяю.
Hornet: Обязательно закажи тунца-татаки, Хани, и потом пришлешь мне фото своих обглоданных пальцев))
Я не успеваю ответить, потому что приходит входящее от Резника.
На часах еще не слишком поздно — он вполне мог бы и перезвонить, но я держу это в уме.
Потрошитель: А что в пятницу?
Я перечитываю сообщение несколько раз.
О том, что у меня День рождения, я, конечно, не трубила раз в минуту, но говорила. Раз или два. Точно еще до того, как он умотал в столицу решать вопросы своей крестницы.
Я:У меня День рождения.
Пишу — и разглядываю буквы как будто они виноваты в том, что я чувствую себя настолько неловко. Как будто напрашиваюсь.
Потрошитель: А, черт, прости, Майя! Да, конечно, твой День рождения.
Я:В пятницу у меня семья, в субботу я отмечаю с подругами в ресторане.
Ловлю себя на мысли, что намеренно не добавляю, что кроме подруг там будут и коллеги. Ненавижу себя за эту идиотскую дергающую мысль: «Он ведь предложит прийти или нет?» Если бы я сразу сказала о том, что там будет Амина и еще пара человек из офиса, такой вариант отпал бы сразу.
Смотрю на экран.
Печатает.
Перестает.
Снова печатает.
Потрошитель: Тогда увидимся в понедельник, хорошо? Выбери любой ресторан, какой хочешь.
Я: В понедельник?
Мы могли бы увидеться в пятницу, потому что семья никогда не засиживается у меня допоздна. Или в субботу после ресторана — я в любом случае не планирую задерживаться там дольше чем до девяти. Он мог легко заехать ко мне в это время и мы бы провели вместе остаток субботы и все воскресенье. Это же мой День рождения, он мог бы хотя бы раз сделать исключение и не поехать домой на выходные.
Потрошитель: Майя, я вернусь только в понедельник утром. И уезжаю завтра сразу из офиса. В пятницу меня вообще не городе.
Потрошитель: Но в понедельник я весь твой.
Я: Но я хочу не хочу в понедельник, Резник.
Потрошитель: А как же компромисс?
Я: Компромисс — это в пятницу вечером или в субботу вечером. Или даже в воскресенье. В понедельник — это не компромисс, это «мне удобно в понедельник, а Майя прогнется».
Потрошитель: Я действительно занят, Майя!
Я: А я действительно хочу чтобы ты послал нахуй свое «занят».
Я перечитываю свое сообщение и не испытываю ни капли угрызений совести. Это — мой День рождения. Он раз в год. Я предупреждала заранее. Я предложила несколько дней на выбор. И мне не нужен никакой чертов компромисс.
Потрошитель: По-моему, тебе нужно успокоиться. Позвонишь, когда придешь в себя.
Я читаю.
Перечитываю.
Выключаю экран, зная, что точно не буду перезванивать.
Глава двадцать третья
Семья приезжает ровно в семь. Я слышу звонок в домофон и на автомате скидываю кухонное полотенце на спинку стула. Все уже готово: еда разложена в керамические тарелки, хлеб в деревянной корзинке, бутылка красного вина ждет своего часа, и я даже зажгла свечи, чтобы добавить кухне немного домашнего уюта.
Я немного вымотала после целого дня на ногах и маленького праздника, который мне устроили в офисе. Ну как «маленького» — специально ради меня там развесили шарики с поздравлениями, встретили парадом хлопушек (уверена, сегодня уборщицы не раз встретили меня не «добрым» тихим словом), а Амина, смеясь, стаскивала со всех кабинетов вазы, чтобы ставить туда букеты. В конце дня часть я забрала домой, в свою небольшую квартирку. Которая сразу стала похожа на цветочную лавку.
Самый большой букет бордовых роз — я не считала, сколько там, но у меня уже через минуту руки отваливались от его веса — подарил Резник. Точнее — передал с курьером. Конечно, среди прочих он стал «гвоздем», но его я домой не забрала из принципа.
Как утром, тоже из принципа — и обиды, даже не пытаюсь этого скрыть — сдержано ответила на его поздравление. Потому что — по СМС.
Самым первым, кто меня поздравил еще в шесть утра, был Сашка — прямо из аэропорта, где-то на полпути к очередному международному рейсу. Курьер с цветами от него — моими любимыми белыми эустомами — опоздал ровно на пару минут.
В шесть с небольшим написал Шершень: «С Днюхой, напарница по книжному клубу! Ты стала еще круче, детка».