Прячу красивые аксессуары обратно в ящик, заменяя их простым кожаным ремешком с бронзовой фигуркой рыбы-молота — браслет из магазина мужской бижутерии, но я с первого взгляда прикипела к нему душой, хотя и ношу очень редко, потому что в основном это не про мой повседневный стиль. Но для завтра будет идеально.
Падаю на кровать, зарываюсь в ленту в пинтересте.
Листаю просто так, но внутренне знаю, что просто беру маленькую паузу, чтобы подумать. Взвесить. Прислушаться к внутреннему голову. Типа, он же должен выразить какой-то протест. Но внутри почему-то тишина.
Хотя нет.
Там зудит.
«Это твое тело, Хани, ты можешь там хоть граффити нарисовать».
И почему-то слова Шершня отзываются эхом простуженного голоса.
Я пишу в строке поиска «татуировка паук» — и на меня валятся сотни картинок, одна лучше другой.
Пока взгляд не останавливается на одной, где у паука вместо тельца — бутылочка с ядовито-розовой жидкостью, перевязанная ниткой и с маленькой биркой в форме черепа. Мой мозг моментально знает, что это будет хорошо смотреться на всем свободном пространстве руки от локтя до запястья, на тыльной стороне.
Я настолько отчетливо «визуализирую» это в голове, что все кажется абсолютно идеальным. Сохраняю.
И позволяю себе вечер поступков, которым я просто позволяю случиться, без анализа и без внутреннего «ручника».
Отправляю Шершню с припиской: «Я нашла граффити в свой храм».
Он читает как обычно — через пару минут.
Hornet:Охуенно, Хани. Так и знал, что ты выберешь что-то такое)
Я:Стрёмное?))
Hornet:Яркое. Будешь официально токсичной паразиткой!
Я прижимаю кулак ко рту, чтобы не заржать.
Пока мы переписываемся, я иду еще дальше — захожу на страницы тату-студий.
Но быстро разочаровываюсь, потому что практически везде — запись за две, три недели вперед, а то и за несколько месяцев. Я понимаю, что идти на такой шаг на импульсе — это не самое верное решение, что нужно дать себе время подумать, взвесить, притормозить. Но мне не хочется. Я так устала останавливаться в шаге от мечты только потому, что всегда есть какое-то внутреннее «нельзя».
Снова пишу Шершню, жалуюсь, что придется ждать, присылаю трагический смайлик.
Hornet:А ты морально уже готова, Хани?
Я:Никогда и ни к чему не была настолько морально готова))
Я уже настолько мысленно слилась с этим пауком у себя на руке, что поглаживая пальцами совершенно чистую кожу и ощущаю себя незавершенной, пока под ней нет чернильного рисунка.
Hornet:На завтра утром готова? Займет примерно 3 часа, плюс около часа подогнать и согласовать рисунок.
Я:?????
Hornet:У тебя же День рождения, детка)
Я:Ты серьезно, Шершень?
Hornet:Абсолютно.
Через минуту он присылает мне адрес студии, имя мастера — Кирилл, ссылку на портфолио его работ. Я разглядываю разноцветные, похожи на картины на коже татуировки, яркие, сочные, выполненные так филигранно и идеально, что это кажется чем-то за границами реальности.
На языке крутится вопрос, который мои пальцы никак не решаются задать.
Но я все-таки спрашиваю, потому что сегодняшний день — день своего тридцати трехлетия — решаю назвать днем, когда мне все можно.
Я: Ты тоже делал у него свои татуировки?
Hornet: Ага. Он — тупо лучший. Не бойся, Хани, ты в надежных руках и твой паук будет лучше, чем живой.
Верчу телефон, прекрасно понимая, что запись к этому мастеру — это личная просьба Шершня. И хоть я еще еще ни разу в жизни не чувствовала себя настолько уверенной в том, что собираюсь пойти до конца, все-таки спрашиваю, что будет, если утром я вдруг передумаю.
Hornet: Значит, ты просто передумаешь и ничего не будет)
Это сложно поддать какому-то анализу, но я чувствую себя так, словно вокруг меня вдруг стало немножко больше воздуха, потому что открылись все невидимые заколоченные досками окна. И дышать стало не то, чтобы легче. Дышать стало… правильнее.
Я: Я не собираюсь передумывать, если что)
Hornet: Я знаю. Ты из тех, кто идет до конца.
Hornet: Девять утра тебя устроит? Будешь свободна примерно к двум.
Я: Абсолютно!
Hornet: Выспаться нужно обязательно, Хани. Это важно. И хорошо позавтракать.
Я зачем-то киваю в экран, хотя он никак не может этого увидеть. А еще знаю, что навряд ли теперь спокойной усну, потому что буду изо всех сил визуализировать свою мечту, которая, наконец, скоро станет реальностью.
Я: Спасибо тебе большое, Шершень. Это был лучший День рождения в моей жизни.
Я не лукавлю, потому что сейчас, когда раздражение после очередного, но на этот раз основательного скандала с семьей уже не такое острое, мне хочется улыбаться. Из-за какой-то фигни — потому что высказалась матери, потому что поменяла жутко красивый наряд на удобный костюм, и потому что собираюсь сделать то, что давно хотела, но боялась себе разрешить.
Hornet: Рад быть причастным, Хани)
Он не пытается разукрасить свой поступок разноцветными блестящими мелками.
И даже не пытается ужалить меня за то, что я нарушила все красные флажки, которые сама же и развесила.
Глава двадцать четвертая
Девять утра. Воздух слегка морозный, но свежий, и я ловлю себя на том, что иду по улице, словно плыву — медленно, с ощущением чего-то важного. Пальцы в карманах куртки немного сжаты, но не от холода — от нетерпения. Я не опаздываю, но все равно иду быстрее, чем нужно.
Я намеренно не еду на машине — хочу погулять и проветрить голову после не очень спокойного сна, потому что половину ночи крутилась и смотрела на часы, уговаривая стрелки двигаться немного быстрее. Потому что тогда — и сейчас — чувствую себя человеком, который впервые настолько смело отпускает тормоза. Я не знаю откуда взялось это дежавю, но теперь в голове все время та поездка с Дубровским — когда он позволял моей маленькой «Медузе» рвать именно так, как она может и как ей хочется. А моя маленькая машинка довольно урчала и скользила по дорожному полотну как выпущенная из клетки птица. Когда-нибудь я тоже вот так на ней погоняю — теперь это просто вопрос времени и подходящей для новичка трассы.
Найти студию не составляет труда — она находится в комплексе огромного ЖК: черная дверь, стекло с матовой пленкой и золотая надпись «KIR Tattoo Lab». Изнутри видно только силуэты и мягкий свет ламп.
Толкаю дверь.
Внутри — сдержанный и очень стильный интерьер. Темные стены, бетон, металл, кожа. Все как я люблю: без излишеств, но в каждой детали чувствуется вкус. На стойке — черная роза в графитовой вазе. Никаких розовых кресел или неоновых крыльев. Только брутальная честность пространства. Оно не притворяется уютным, оно просто есть. Оно как будто шепчет: тебе не нужна обертка, если самое главное — это ты сам. И это… идеально.
Парень, стоящий за стойкой, поднимает на меня взгляд. Коротко стриженный, в черной футболке, на руках — «рукава» татуировок, густо, плотно, как мозаика. Весь в чернилах, но с абсолютно спокойным лицом. На бейджике — «Кирилл».
— Хани? — улыбается весьма приветливо для такого брутального вида.
— Да, — киваю, — доброе утро.
— Располагайся? Кофе? Чай? Есть сок.
— Кофе было бы неплохо.
Из-за стильной полупрозрачной матовой перегородки в основной зал появляется миловидная девушка с внушительными «тоннелями» в ушах. Здоровается, спрашивает про сахар, показывает, куда можно повесить пальто, объясняет где туалет, показывает зону отдыха, смеется, когда в штуку спрашиваю, есть ли у них «Мортал комбат» на игровой приставке. На огромной плазме в половину стены какой-то сериал.
Я сажусь на удобный кожаный диван, разглядываю мелкие детали интерьера: дипломы мастера (он нереально крут и судя по последнему — лучший в нашей стране!). Не удерживаюсь и делаю пару кадров стоящего на прозрачном кофейном столике гипсового черепа рядом с вазочкой с конфетами. Получается забавно. Выкладываю фото в сторис с припиской: «В месте, куда пришла за мечтой». И, немного подумав, делаю еще один кадр — крупный план студии с надписью на стене: «Больно только в первый раз». Это отправляю Шершню, со словами «Спасибо миллион раз!» Суббота, начало десятого, но он почти сразу читает и отвечает.
Hornet: Ты позавтракала?
Я: Конечно, как ты сказал — яичница, бекон, тосты с крем-сыром и помидорами, и целый протеиновый батончик!))
Он, конечно, не уточнял, что именно я должна съесть перед таким важным событием моей жизни, но пару раз настойчиво попросил не идти на голодный желудок. Я улыбаюсь. Как маленькая, ей-богу.
Hornet: Умница)
Я: Кстати, ты вообще первый и единственный, кто знает, что я собираюсь сделать.
Hornet: Спасибо за доверие, Хани. Можно обнаглеть и попроситься быть первым, кому ты покажешь своего паразита?))
Я секунду медлю.
Мы договаривались — точнее, это был мой ультиматум — не заходить на территорию личных фото. Шершень ни разу его не нарушил, хотя я бы сильно кривила душой, если бы сказала, что мне ни разу не хотелось увидеть еще хотя бы одно его фото, пусть даже в полной экипировке и без возможности узнать в лицо.
Но я вполне могу просто сфотографировать часть руки в отражении в зеркале — это даже не селфи.
Я: Договорились, Шершень — тебе покажу первому)
Нашу переписку перебивает Кирилл. Он подсаживается рядом с планшетом в руках.
— Рисунок я видел, Шершень все скинул. Сейчас на месте подгоним под руку, и потом — в бой. — Он говорит спокойно, ровно, как хирург перед операцией. Никакой мишуры, никакого сюсюканья.
На экране и правда мой паук: с бутылочкой вместо тельца, с биркой в форме черепа. Он все еще прекрасен. Даже как будто успел стать лучше за прошедшую ночь.