– А кладка-то свежая, шлакоблочная. Интересно, кому понадобилось заделывать тут стену? Да еще с той стороны?
– Наверняка это дело рук не Ельшина.
– Был бы ломик, попробовали бы эту перегородку сломать.
– Толщина стенки не меньше метра. Давай-ка поищем здесь какой-нибудь инструмент. Только сам ничего не трогай, зови меня.
– Как скажешь, начальник, – не обиделся Василий. Он всегда признавал лидерство друга в моменты, когда этого требовала ситуация.
Поиски длились недолго: электровагон был загружен под самую завязку всяческим провиантом и оружием, словно Ельшин собирался бежать по крайней мере на Луну. Оружие ганфайтеров не интересовало, а вот мины и гранаты могли понадобиться. Остановились на пластиковой взрывчатке, с которой оба умели обращаться.
Среди электрических детонаторов нашелся один электродинамический, ручку которого надо было вращать. И через несколько минут прогремел взрыв, аккуратно проломивший свежую перегородку, за котором открылся узкий наклонный коридор с бетонными стенами. Уходил коридор на неведомую глубину и так далеко, что не хватало радиозрения Матвея, чтобы увидеть, где он заканчивается.
Оба не были подвержены романтическим переживаниям и страху, однако задержались у входа, не решаясь углубиться в коридор, хотя пыль от взрыва осела быстро.
– Ну? – только и спросил Василий.
– Да, – ответил Матвей, ощущая пожатие предплечья.
«След зла» здесь ощущался сильнее, но впереди их могла ожидать встреча с тем, кто его оставил, и энтузиазма это предчувствие не прибавляло.
Бетонный коридор тянулся всего метров на пятьдесят, до открытой, вернее, сорванной с петель двери из какого-то керамического материала. За дверью коридор сужался, но стены его все еще были из красного кирпича. Закончился он лестницей в четыре пролета, затем пошел такой узкий лаз, что идти приходилось боком, а иногда согнувшись в три погибели, и материал стен этого туннеля-лаза походил на обожженную глину или спекшийся от жара чернозем.
Когда по расчетам Матвея они опустились под землю на двести метров, описав три витка спирали под территорией дачи Ельшина, коридор уперся еще в одну дверь, материал которой сразу же воскресил в памяти поход с Горшиным к подземному Храму. Дверь, казалось, была сделана из четырех выпуклых надкрыльев громадных жуков или жужелиц, известных под названием «красотел Семенова». Они переливались в свете фонарей всеми оттенками зеленого цвета, хотя преобладал изумрудный, и казались на вид шелковистыми и мягкими.
– Все, тупик, – сказал Василий, с разочарованием оглядывая дверь. – Вряд ли нам удастся открыть эти крылышки без Горшина. Если только гранатой попробовать? – Он подошел ближе, дотронулся до сияющей поверхности «крыла» и вдруг заорал. – Сезам, откройся! А то взорву к чертовой матери! – И отскочил назад, потому что «крылья» вдруг бесшумно сложились одно в одно и провалились вниз. В лицо пахнуло озоном, странными запахами, напоминающими ароматы пряных трав, сухим теплом.
– Понял? – опомнился Василий. – Что б ты делал без меня? Добро пожаловать в пещеру сокровищ. – Василий пропустил вперед приятеля.
– Благодарю, Али-баба, – хмыкнул Матвей, соображая, по чьей мысленной команде открылся проход, его, Василия или их обоих.
– Ты все-таки осторожней там, – не удержался Балуев. – Если помнишь, дверь Храма, куда привел нас Горшин, открывалась иначе.
Матвей пошарил «щупальцами» чувств впереди, угрозы не учуял и двинулся по новому широкому коридору, выложенному со всех сторон все теми же «крыльями жуков» и дважды повернувшему влево-вправо. На стены лег желтоватый отсвет – впереди обозначился светлый прямоугольник выхода. Еще несколько шагов, и они вышли на широкий карниз, огражденный какой-то белой решеткой с изумительно красивым рисунком. С карниза им открылся вид на гигантскую полость в недрах скального массива, сверкавшую кристалликами слюды и гипса, в центре которой, далеко внизу, метрах в ста, высилось сооружение таких сложных форм, что сравнить его можно было разве что со множеством гармонично увязанных геометрических фигур. И все же общее впечатление у обоих сложилось одинаковое это четырехбашенный замок, окруженный двумя рядами ажурных стен и накрытый ажурным зонтиком.
Если материал Храма Горшина походил на золото, то материал этого сооружения напоминал снег и лед, хрусталь и серебро.
Контрразведчики замерли, поглощенные невероятной картиной. Освещения в пещере не было, но казалось, здесь светится сам воздух, и видно все было великолепно, до мельчайшей детали. В пещере стояла такая ничем не нарушаемая торжественная тишина, что невольно хотелось идти на цыпочках и лишь молча обмениваться жестами.
Матвей первым обратил внимание на другое сооружение рядом с замком, правда, на порядок меньшее по размерам. Приглядевшись, он понял, что это скульптура или статуя, изображающая какого-то древнего бога, а может быть, демона или строителя этого Храма.
– Кто же сотворил такое чудо? – прошептал Василий, сжимая побелевшими пальцами прутья решетки ограждения.
– Конечно, не люди, – так же тихо ответил Матвей.
– Сам вижу. Я имею в виду, что Храм Горшина строили разумные пчелы, а этот – неизвестно кто.
– Пауки?
– А что, похоже.
– Посмотри чуть левее, почти за Храмом, видишь?
– Что это?
– Изваяние местного бога… или строителя.
– Красавец! – Василий будто только что очнулся, с удивлением озираясь, словно не понимая, как сюда попал. – Не очень-то он похож на паука. Соболь, я не сплю?
– Ты уже это говорил когда-то.
– Потому что волнуюсь. Грандиозно! Самандар не солгал… Успенский был прав!.. Цивилизация Инсектов существовала! Да-а-а, если даже правы теологи и теософы и материя вторична, а мысль – первична, то это – не человеческая мысль! Ну что, пошли вниз, поглядим на это чудовище поближе? Пути назад у нас с тобой все равно нет.
Они поискали спуск вниз и обнаружили круглый, гибкий, сетчатый – из того же материала, что и решетка карниза, – рукав, очевидно, и представляющий собой «лифт» или «пожарную лестницу», и начали спускаться по нему, цепляясь за прутья узора, сухие, но скользкие, словно смазанные жидким мылом.
Первым не удержатся Василий и покатился вниз, как бобслеист, слетевший со своего боба. Подождав немного и не слыша его криков, Матвей тоже отпустил прутья и помчался на спине вслед за Балуевым. Таким образом, спуск на стометровую глубину занял у них всего несколько секунд. А внизу, напротив статуи «демонобога», куда выбросил их рукав необычной «бобслейной трассы», друзей ждал человек в кожаной куртке, таких же штанах и кепке, в солдатских сапогах. Его лицо напоминало лицо арабского шейха, взгляд был умным и острым, а от всей фигуры исходили особые токи уверенности и внутренней силы.
– Привет, – сказал Василий, поднимаясь на ноги как ни в чем не бывало.
«Шейх» посмотрел на него внимательно, перевел взгляд на появившегося Матвея. Взгляд его был необычайно глубок, всепроникающ, полон сдержанной печали и достоинства.
– Кто вы? – спросил Матвей, уже догадываясь, кто стоит перед ними.
Человек снял кепку, пригладил черные как смоль волосы, снова по очереди оглядел ганфайтеров, одетых в черные комбинезоны и армейские ботинки до лодыжек.
– Я Хранитель. – Голос незнакомца взлетел под купол пещеры и вернулся россыпью тихих, но звонких отголосков. – Вы не должны были попасть сюда, люди действия. Никто не должен знать о МИРах Инсектов, кроме Посвященных. Вы же, хотя и подготовлены, но не Посвящены. Как вы здесь оказались и что вам нужно?
– Подумаешь, невидаль, – проворчал Василий, – Храм Инсектов. Видали мы уже один такой… ну, или не совсем такой, но тоже созданный инсектоцивилизацией.
– Значит, это вы проникли в хранилище МИРа Изоптеров год назад с помощью Отступника?
– Отступник – это, вероятно, Горшин, – посмотрел на Соболева Василий, – а что такое МИР Изоптеров?
– Изоптеры – латинское название семейства термитов. Этот МИР, – незнакомец кивнул за спину на сияющий белоснежно-хрустальный «замок», – принадлежит другому роду инсектоцивилизаций, а именно роду Арахнидов.
– Пауков?!
Хранитель, не ответив, снова глянул на молчащего Матвея.
– Вы Соболев. – Это был не вопрос, а утверждение. – Люди Внутреннего Круга наблюдают за вами давно, однако до сегодняшнего дня вы не проявляли особого желания следовать Закону восхождения. Что привело вас сюда?
Матвей вдруг испытал мгновенное чувство стыда. Хранитель пришел в Храм Инсектов специально для встречи непрошеных гостей, серьезно полагая, что у них есть высокая цель и готовность к постижению Пути. Сказать ему правду – означало если не подписать себе приговор, то выставиться в неприглядном виде. И все же лукавить, придумывать «благородные обстоятельства», приведшие их сюда, не хотелось. Выручил Василий, прямой как стрела и честный.
– О Храме Инсектов… э-э… об этом вашем МИРе…
– МИР – это аббревиатура слов «Модуль Иной Реальности», – терпеливо пояснил Хранитель.
– В общем, об этом МИРе нам рассказал один приятель, и мы решили проверить, правда ли это.
– Нам хотелось бы взглянуть на «тронный зал», – тихо добавил Матвей, – с саркофагом «царя».
Хранитель покачал головой.
– Тебе не стоит идти этим путем, полуизбранный. Моха [118] – лучшее состояние для ординарного человека.
– Почему?
– Иерархи – не Учителя вам, просто линии их связи в иных реальных планах бытия пролегли в астрале через твои сны, вернее, через твою психику. Ничего хорошего от ваших контактов с ними не получится.
– Вы говорите с такой… неприязнью… Люди Внутреннего Круга враждуют с иерархами?
Хранитель раздвинул губы в едва заметной улыбке.
– Как можно враждовать со своими детьми? Нет, они выросли и ушли в другие иномерные слои Вселенной, оставаясь рядом и одновременно пребывая очень далеко. Но вы правильно уловили эмоциональную окраску наших отношений: мы не одобряем многих их действий, особенно по контролю над… Впрочем, вам знать о таких вещах рано. Прежде чем мы расстанемся, я хотел бы услышать ответы на кое-какие вопросы, это поможет мне и моим коллегам решить, как относиться к вам.