— Извини, не сдержался. Куда тебя отвезти?
— А разве ты не останешься ночевать? — задумчиво спросила Ульяна, по-новому разглядывая Котова.
Вася медленно повернул к ней голову, взглядом спрашивая, правильно ли он ее понял, и почувствовал себя вознесенным на седьмое небо. Правда, во время вечерней беседы девушка отрезвила его, заметив, что вполне можно было избежать открытой конфронтации. Вася скрепя сердце согласился. В отличие от людей Внутреннего Круга, обладающих всеми формами сознания и внушения, он пока владел управлением среды лишь на уровне рукопашного боя.
— Чего же ты не вмешалась, если могла предотвратить конфликт в зародыше иным способом? — с обидой сказал он.
— Во-первых, хотела посмотреть, как это сделаешь ты, — ответила она с обезоруживающей улыбкой. — Если не возражаешь, я научу тебя «технике внутренней улыбки», исключающей любые конфликты. Во-вторых, я все же немножко вмешалась.
— Не понял. Когда?
— А разве ты не заметил, что они не обратили на меня практически никакого внимания? В то время как в практике бандитов самое естественное в подобных случаях давить на мужчину через женщину. Пригрозили бы убить меня, пытать или… там, изнасиловать… — Ульяна искоса глянула на Васю. — Ты бы и сдался.
— Конечно, сдался бы, — остыл Василий, отвечая ей в тон. — А что ты им внушила?
— Что я старая карга, хромая, слепая и крючконосая.
Василий засмеялся.
— Представляю! К сожалению, я внушением на таком уровне не владею. Да и Соболь тоже не сразу овладел этой вашей «техникой улыбки», насколько я помню.
— Да, не сразу, — кивнула Ульяна. Легкое облачко легло на ее лицо. — Тебе не кажется, что Матвей… как бы это сказать… проповедует в последнее время эскатизм? Стремится уйти от реальности, уклоняется от нормальной общественной жизни, тяготеет к абстрактным рассуждениям? Не замечал?
— Что-то в этом есть, конечно, — промямлил озадаченный Василий. — Но не в такой уж степени… Соболев есть Соболев, он всегда был не от мира сего. А что?
— Да так, ничего, — задумчиво проговорила девушка. — Он остается незавершенным… Что же будет, когда он пройдет Путь до конца? Кем станет?
Василий промолчал. Таких вопросов он себе не задавал, предпочитая действовать, а не размышлять над смыслом жизни.
На следующий день он обрадовал Кристину и Стаса, что они все вместе идут на лодках в турпоход по Пре, дал им на сборы три часа и отправился по магазинам, чтобы приобрести недостающее снаряжение: надувные матрацы, прозрачные накидки от дождя, репшнур, полиэтиленовую пленку для защиты палаток, сапоги, спортивные костюмы для всех, фонари, репеллент от комаров, фляги для воды, рукавицы, мыло, клеенку, бадминтон и волейбольный мяч. К обеду он был готов.
Собрались и остальные. Кристина и Ульяна обнялись, обрадовавшись друг другу, а Стас — тот и вообще парил в облаках от счастья. Повеселел окончательно при виде оживленных лиц и Василий. В конце концов отдохнуть от суеты городской жизни, постоянного напряжения и тревог захотелось и ему.
До турбазы «Мещера», расположенной в двух километрах от городка Спас-Клепики, доехали за сорок минут. Оставили машину на платной стоянке и принялись за комплектацию отряда. В стоимость путевок входила аренда двух лодок, четырех палаток, кострища, инструмента и снабжение продуктами. Больше всего времени ушло на выбор концентратов и загрузку продовольствия, но Василий был опытным туристом и справился с задачей блестяще.
В пять часов вечера они закончили подготовку и спуск лодок на воду, загрузили снаряжение и продукты, и в этот момент на турбазе появился Самандар.
Вахид Тожиевич был одет как дипломат на приеме, в строгий темно-серый костюм и лакированные штиблеты, но имел с собой большой рюкзак типа «охотник». На вопрос Василия, после того как они поздоровались: имеет ли уважаемый директор МИЦБИ представление, что такое лес и палатка? — Самандар лаконично ответил: «Я взял с собой все необходимое».
И правда, через пятнадцать минут он появился у лодок уже переодетый в черный спортивный костюм и кроссовки.
Василий глянул на Ульяну, предлагая ей рассадить всех «согласно купленным билетам», но ему помогла Кристина:
— Вахид Тожиевич, не согласитесь ли сесть в нашу лодку? А Вася пусть едет с Улей, мы им зато больше груза положим.
Неизвестно, что чувствовал Самандар, на лице его не дрогнул ни один мускул, но Вася был обрадован инициативе Кристины капитально. Недоволен остался лишь Стас, да и то относительно, все равно они плыли вместе.
И начался «великий поход» Посвященных по Мещере, в верховьях реки Пра, ознаменовавший новый этап отношений людей Внутреннего Круга и обычных людей, поход, длившийся ровно пять дней вместо рассчитанных десяти. Но об этом путешественники в момент отплытия не догадывались, увлеченные перспективой чудного отдыха. Из них лишь Василий не однажды ходил в походы на лодках (четырехвесельных шлюпках по Селигеру и на байдарках по реке Белой) да Ульяна, остальные шли впервые, даже рязанка Кристя не представляла себе, что такое лес вообще и Мещера в частности. И уж тем более не знал особенностей местной флоры и фауны Вахид Тожиевич, уроженец Ферганской долины. Впрочем, Василий тоже лишь понаслышке знал, что Мещера — край спокойных рек, многочисленных озер, заливных лугов, болот и необъятных лесов с великолепными беломошниками — сосновыми борами с лишайниковым покровом, зеленомошниками — борами с черникой и брусникой, дубравами по долинам реки березово-осиновыми светлянниками, выросшими на местах вырубок и гарей.
Бабье болото, занимавшее центральную часть Окского заповедника, они преодолели по протокам за четверть часа, выплыв из камышовых зарослей возле дома отдыха «Лось» в десять вечера, когда уже стемнело. Быстро поставили палатки, разожгли костер, приготовили чай, бутерброды, поели и легли спать.
Василий, утомленный непривычным трудом — на веслах он не ходил уже года два, — забыл даже о репелленте, уснув в спальном мешке мгновенно, но ни один комар его не тронул, как и остальных. И Ульяна, и Самандар знали секрет, как отпугивать кровососов, потомков древнего рода разумных комаров — Хирономид.
На следующий день они достигли мыса Мачтового, и к отряду присоединился Иван Терентьевич Парамонов. Оставалось ждать последнего участника экспедиции, Матвея Соболева. Отдых без него казался неполным не только Кристине.
МЕТЕОРА
В конце третьего века нашей эры первые христианские отшельники удалились в пустыни Египта и Сирии, надеясь найти уединение, отойти от мирской жизни и жить в молитвах и медитациях поближе к Богу. Самыми знаменитыми из них стали Святой Антоний Египетский и Святой Симеон Столпник, проведший сорок лет жизни в горах Сирии на столбе высотой восемнадцать метров.
В массовом порядке отшельники начали селиться в пещерах на обрывистых склонах Пинда в Фессалии в двенадцатом столетии, но лишь в тысяча триста шестидесятом году здесь поселился монах Святой Афанасий с горы Афон[195], который и основал два главных монастыря — Гегало Метеорон и Магало Метеорон — на отвесных скалах высотой в двести с лишним метров. Достроил монастыри спустя тридцать-сорок лет его ученик Йоасаф, сын сербского короля. А когда в пятнадцатом-шестнадцатом столетиях Фессалия была захвачена турками, в этих местах возникло свыше тридцати монашеских общин. Увеличилось, естественно, и количество монастырей. Этот комплекс монастырей и скитов, которые и в самом деле словно витают в небесах, греки назвали Метеора, что означает — «парящий в воздухе».
Монастыри сложены из камня на вершинах одиноких скал, покрыты красной черепицей, как правило, имеют деревянные галереи, нависающие над бездонными провалами скалистых склонов. Вид, открывающийся с вершин монастырей и с галерей, настолько живописен, так захватывает дух бездна под ногами, что слава Метеоры достигла даже других материков, и с конца девятнадцатого века в этих краях появились первые паломники и путешественники. С тех пор Метеора стала скорее музеем, нежели монашеской общиной, все больше привлекая посетителей.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что в одном из монастырей Метеоры — Николаосе, расположенном на трехсотметровой скале, к которому можно было пройти только по веревочному мосту над пропастью, однажды появились туристы. Их собралось сто сорок семь человек, небывало много для тургруппы, ведомой экскурсоводом, однако, во-первых, прибыли они по одному и из разных стран, во-вторых, монастырь Николаос перед их появлением буквально вымер: все его посетители ушли, как и монахи впрочем. У каждого нашлись дела в соседних монастырях или в соседнем городе Ларисе.
Таким образом собравшиеся оказались предоставленными сами себе — до тех пор, пока не прозвучал гонг сбора.
Монастырь Николаос вмещал множество тесных монашеских келий, церковь, кухню и общую трапезную с лоханями и черпаками. В скалах северной стороны под стеной были вырублены ниши для цистерн с питьевой водой. В церкви сохранились фрески, изображавшие сцены адских пыток и страданий мучеников: отсечение головы, убиение мечом и кинжалом, распятие, бичевание, сожжение на костре. Фрески эти были созданы еще в шестнадцатом веке живописцем Феофаном из Креты. Но прибывшие «паломники» не смотрели на красоты монастыря и близлежащих гор. По сигналу гонга они собрались во дворе монастыря и обратили лица к тому, кто собрал их здесь со всех концов света, — Хуану Франко Креспо, Генеральному секретарю ООН, Посвященному II ступени, куратору Союзов Неизвестных во всех странах мира, контролирующему уровень международных отношений.
Среди собравшихся был и координатор Союза Девяти России Бабуу-Сэнгэ.
По сути, в Метеоре собралось тайное, но отнюдь не мифическое, а самое реальное правительство Земли, способное в течение очень короткого срока сменить любое формальное правительство любой страны, которое мнило себя единственно претендующим на власть, убрать любого политика, переместить любого чиновника в самых мощных эшелонах власти.