Раскрыв наугад страницу, Ульяна пробежала несколько строк глазами и невольно увлеклась магией отточенного гриновского стиля и его романтическим отношением к героям и ситуациям. Всплакнула даже, дочитав до конца, подумав при этом, что, сколько раз ни перечитывает «Алые паруса», столько раз плачет. Нет, Грин определенно был магом, только вряд ли счастливым…
День пролетел незаметно. Ульяна побывала на занятиях в институте, зашла в книжный магазин, купила Шульгина, поболтала с подружками о кино, о моде и прочих премудрых вещах и начала дома собираться на встречу с Парамоновым. Однако все повернулось иначе. В начале седьмого Ульяна внезапно почувствовала толчок сердца, неясное давление на психику, будто в спину ей посмотрел колдун, владеющий техникой раппорта, и тотчас же запел на пять нот входной звонок.
Замерев, Ульяна ждала в своей комнате, прислушиваясь к тихому разговору в передней. Затем раздался певучий говорок Анны Павловны:
– Уля, это к тебе.
Ульяна вышла в прихожую и буквально споткнулась о светящийся ледяной голубизной взгляд молодого человека, того самого, что приснился ей в недавнем сне! Взгляд этот выразил многое, в том числе терпение, необидную иронию и взыскательную оценку, и Уля почему-то вспыхнула, вдруг сообразив, что оценка не столь положительна, сколько было ее мнение о себе. Матвей же, со своей стороны (это был он) ждущий встречи с понятным нетерпением и волнением, вдруг успокоился (что отразилось во взгляде и было воспринято девушкой). Перед ним стояла Уля Митина, Посвященная I ступени Внутреннего Круга, еще не ставшая авешей Светлены и не получившая от нее отпечатка внутреннего света, тех черт личности и магического влечения, которые были свойственны спутнице инфарха – его второму «я» по сути. Девушка была, бесспорно, красива, однако перестала волновать Соболева, как в прошлые времена.
– Добрый вечер, – поклонился Матвей, проницательно глядя в глаза Ульяны. – Я Матвей Соболев, де-факто – Посвященный II ступени Внутреннего Круга, де-юре – еще только ученик на Пути в Круг.
Изумление, проступившее в глазах девушки, было столь красноречивым и естественным, что Матвей невольно улыбнулся, отчего его лицо словно засветилось изнутри.
– Я знаю вас уже два года, а также ваших друзей: Ивана Терентьевича Парамонова и Вахида Тожиевича Самандара. Но об этом мы еще поговорим, если вы меня, конечно, впустите. Или вы собрались куда-то? Уж не на встречу ли с Иваном Терентьевичем?
Ульяна, пораженная проницательностью гостя, только кивнула.
– Отлично. Тогда я с вами. Позволите?
Ульяна снова кивнула, потом рассердилась на свою заторможенность, покраснела, оценив красноречивый взгляд Соболева, брошенный на ее ноги, – одета она была в стиле оsе – в мини-юбку с цветами, с глубокими «сексуальными» разрезами по бокам, и в блузку с вышивкой, подчеркивающую форму высокой груди, – позвала хозяйку:
– Теть Ань, мы ушли.
– А с Богом, мои дорогие, – проговорила Анна Павловна, просеменив из кухни в прихожую. – Возвращайтесь в любое время, вкусным чаем напою, с чабрецом и шиповником.
Во дворе на молодую пару обратили внимание сидящие у детской площадки пожилые женщины и старушки, и Ульяна с улыбкой кивнула на них, вдруг приходя в хорошее настроение:
– Будет о чем посудачить. Ко мне часто однокурсники забегают, Иван Терентьевич заходит да Самандар изредка приезжает, а теперь вы появились.
– Меня они не запомнят, – серьезно ответил Матвей, усаживая спутницу в салон «Таврии». – Я умею отводить глаза.
Вскоре они вышли из машины у кафе «Салтыков-Щедрин» на улице Воропаева, где ждал Ульяну Иван Терентьевич Парамонов, известный психотерапевт и целитель, Посвященный I ступени Внутреннего Круга, проживший на свете больше девяноста лет, но выглядевший всего на сорок пять. Впрочем, Ульяна Митина тоже имела далеко не девичий возраст – тридцать четыре года, однако выглядела восемнадцатилетней студенткой.
Мужчины некоторое время рассматривали друг друга, представленные девушкой, затем Парамонов первым подал руку, как бы демонстрируя доверие и отсутствие дурных намерений. Он пробовал пробить пси-блок Соболева, прощупать его мысли и повлиять на настроение, но усилия его не увенчались успехом. К тому же ему внезапно показалось, что он действительно знает этого поджарого, высокого, голубоглазого, ощутимо сильного человека давно, еще до появления его во сне.
– Уля, вы рассказали ему сон?
– Не успела, – виновато оглянулась на Парамонова Ульяна.
– Прошлой ночью мы с ней одновременно видели один и тот же сон. – Иван Терентьевич пропустил девушку вперед, и они вошли в кафе. – Главным действующим лицом сна были вы. Вероятно, мы с Улей стали перцепиентами «темной передачи». Ваших рук дело?
– Нет, – покачал головой Матвей. – Но я, кажется, знаю, кто вас предупредил о моем появлении.
Они выбрали столик в углу зала, за фикусом в кадке, заказали ужин, и Матвей оглядел обращенные к нему серьезные лица Посвященных.
– Возможно, многое из того, что вы сейчас услышите, вам известно, многое покажется если и не бредом, то выдумкой, но постарайтесь отнестись ко всему с должным вниманием. А начну я издалека…
И Матвей принялся за пересказ истории со «Смершем-2», перехватчиком и разборками третьего уровня между силами, вполне способными развалить мир «запрещенной реальности», превратить ее в «реальность несуществующую».
Рассказ длился более двух часов, за это время они неторопливо поужинали и дважды заказывали кофе. По лицам собеседников трудно было судить об их переживаниях, однако Матвей понимал, что они чувствуют, и в глубине души сочувствовал обоим. Принять на веру его рассказ было действительно трудно.
– Такая вот философская сказочка, – закончил он, – не отменяющая, к сожалению, страшненького финала.
– Почему не отменяющая? – не согласился Парамонов, создавая вокруг столика, за которым они сидели, зону чистого воздуха; во всем зале не курили только они трое. – Вы же знаете, как будут развиваться события, и можете предотвратить многие беды.
– Да, я хочу это сделать, – кивнул Матвей. – Но вывод напрашивается неутешительный. Дав мне возможность начать все сначала, эйнсоф одновременно включил спусковой механизм ускорения событий, а также механизм ослабления Закона обратной связи. Буквально за две недели с небольшим, что я обретаюсь в Москве после вызова из Рязани, произошло множество изменений прошлого сценария, заставляющих меня спешить. К власти приходят более властолюбивые и жестокие люди, меняется весь аппарат принятия решений, образуются мощные конкурирующие системы, поставившие целью добиться абсолютной власти.
– О да, – тихо проговорил Иван Терентьевич, – игра во Власть – самая увлекательная из игр человека: выборы, тайная закулисная борьба, перемещения, шантаж, подкуп, оговор, предательство, фабрикация ложных сведений, донос, внезапное исчезновение, убийство, наконец, – как это все увлекательно! И как это страшно, особенно если начинает работать «закон дьявола» – принцип переноса вины, при котором расплачиваются за злодеяния самые умные, самые сильные, честные и добрые. Я не сомневаюсь, что рассказ ваш правдив. – Парамонов накрыл ладонью руку Матвея, как бы прося прощения. – Вы привели по-настоящему ошеломляющие факты из моей… нашей жизни. Но позвольте задать несколько уточняющих вопросов.
– Я готов, – сказал Матвей, отвечая внутренней улыбкой на затуманенный взгляд Ульяны, еще не пришедшей в себя.
– Вы говорите о создании конкурирующих систем. Наверное, следует понимать, таких, как Союз Девяти Неизвестных, «Стопкрим», «Купол», перерастающий в СС – криминальную Сверхсистему, силовые структуры, Госдума… так? Ну еще и аппарат президента, реализующий свой подход к властному управлению. И все это – следствие ослабления общего Закона обратной связи, частным случаем которого является Закон возмездия, Закон адекватного ответа. Кстати, все они – частные варианты Закона регуляции социума, вмонтированного в нашу реальность Аморфом Конкере.
– Монархом Тьмы.
– Да, Монархом. Ну и что? Мир таков, каков он есть. Нам-то зачем вмешиваться во властные разборки? Мы – Посвященные Внутреннего Круга, призванные собирать и хранить знания для будущих поколений, а не воевать за восстановление попранной справедливости. Что вы хотите изменить, Матвей Фомич? Зачем вам решать глобальные задачи изменения социума? Пусть этим занимаются иерархи.
– Они заняты, – усмехнулся Матвей, – они заняты разборками между собой. Но если мы не объединимся и не дадим отпор, Монарх сделает новое изменение и просто-напросто сотрет человечество с лица Земли. Кому тогда будет нужен Внутренний Круг? Да и уцелеет ли он?
– Круг уцелеет, – улыбнулся и Парамонов. – Идея создания Внутреннего Круга принадлежит не перволюдям и даже не Инсектам, были на Земле существа и до них.
– Аморфы?
– До Аморфов. Аморфы – эксперимент Безусловно Первого, его ошибка, можно сказать. Как и мы – ошибка Аморфа Конкере, то есть Монарха Тьмы. Безусловно Первый экспериментировал с «розой реальностей» не один раз, что, естественно, отразилось и на нашей, тогда еще не опустившейся до уровня «запрещенной».
– Этого я не знал, – задумчиво признался Матвей. – Недавно я ходил по астралу и наткнулся на блокированные уровни. Кто-то не хочет, чтобы я узнал кое-какие тайны, над раскрытием которых начал размышлять.
– Над какими, если не секрет?
– В первую очередь меня волнуют Знания Бездн – прямые следы Безусловно Первого, во вторую – он сам. Сюань – как говорят китайцы, самая глубокая и наиболее непонятная из тайн.
Парамонов с новым интересом глянул на по-особому – изнутри – невозмутимое лицо Соболева.
– Однако вы и замахиваетесь, Матвей Фомич! Среди Посвященных утвердилось свое отношение к Безусловно Первому. Он выше любых описаний, концепций и названий, он – действительно Тайна, без которой ничто не пробуждается к жизни, мы же все живем в мире его иллюзий, в мире внешних проявлений его мысли.