– За поворотом на СМУ есть тут балочка, там мы сбросим балласт и оглядимся. А лихо вы их, надо признаться, скрутили, Василий Никифорович. Я уже хотел вмешаться, да вы меня опередили. Хорошая подготовка.
– Кто вы? – спросил Василий, пропуская колонну грузовиков в сопровождении БТРа и сворачивая с шоссе на узкую грунтовку, ведущую в заросшую кустарником балку.
– Приятель Соболева, Тарас Горшин. Может, слышали?
Из рассказа Матвея Вася помнил, кто такой Горшин, но промолчал. Остановил машину так, чтобы ее не было видно с дороги, и они вытащили из кабины незадачливых исполнителей воли неведомого начальника, приговорившего Балуева к смерти после того, как ему было разрешено покинуть Чечню. А это, в свою очередь, означало, что Матвей Соболев в данный момент не может проконтролировать соглашение и сам скорее всего является заложником.
– А один таки холодный, – кивнула «старуха» на белобрысого водителя. – Перестраховался или?..
– Или, – хмуро ответил Василий. – Наемник, сучий потрох, отца родного продаст ради денег и убьет любого, кто станет на пути. – Оглядел согбенную фигуру «старухи», хмыкнул. – А вы случайно актерских факультетов не кончали, Граф? Очень натурально держитесь.
– Жизнь – лучшая актерская школа, капитан, – философски ответил Горшин. – Как вы думаете, как скоро т а м хватятся команды?
– Часа полтора в нашем распоряжении имеется, если только их не вызовут по рации, чтобы узнать о результатах моих похорон. А их обязательно вызовут.
– Тогда у нас не больше сорока минут. Что ж, едем в город, там что-нибудь придумаем. Но для начала переоденьтесь в гвардейскую форму, а то ваш пятнистый наряд несовременен. Я, кстати, сделаю то же самое.
– По-моему, наряд старухи вам больше к лицу.
– Спасибо за комплимент, но старуха в кабине «Мерседеса» выглядит, что дворник в царских палатах. А два серых гвардейца подозрений не вызовут.
– У вас есть план?
– У меня нет плана. Соболев сейчас в гостях у президента, поэтому вряд ли его жизнь находится под угрозой. Но если они не договорятся, его не выпустят. Живым.
– Тогда нам нельзя терять времени. А может, предложим обмен?
– Кого на кого? Вас обратно на Соболева? Или нас обоих?
– Нет, есть более выгодный вариант. Захватить родственника президента, сына к примеру, и обменять.
– Этот вариант был бы хорош, если бы президент был обыкновенным человеком. Но он Посвященный, кардинал Союза Неизвестных Чечни, если вам это что-нибудь говорит, и для достижения поставленной цели способен пожертвовать кем угодно. В том числе и сыном.
– Что ты предлагаешь? – перешел на «ты» Василий.
– Поехали в Грозный. Там разберемся.
Они быстро сняли мундиры с находящихся в бессознательном состоянии гвардейцев президентской «серой сотни», переоделись, и Вася вывел «Мерседес» из балки. А у выезда на шоссе дорогу им перегородила желтая, с зеленой полосой «Волга» – местный вариант такси, внутри которой сидели трое: смуглолицый мужчина с черными как смоль волосами, таджик или туркмен, еще один мужчина, средних лет, с неброской внешностью, но проницательными глазами профессионального психолога, и женщина, вернее, девушка с летящим – из-за бровей вразлет – лицом, очень интересная и дразняще красивая. Она вышла из «Волги», подняла руку, останавливая «Мерседес», и Вася, вопреки собственной воле и возгласу Тараса, остановил машину.
– Что с тобой? – посмотрел на него Тарас, но потом вдруг напрягся, сдвинул брови, внимательно вгляделся в лица мужчин. Что-то в них показалось ему необычным. К тому же он услышал несколько тихих музыкальных нот, раздавшихся прямо в голове.
Балуев же вдруг побледнел, глухо проговорил: «Не может быть!» – и как сомнамбула вылез из кабины.
Несколько долгих секунд Вася и незнакомка смотрели друг на друга, потом девушка улыбнулась и проговорила низким грудным голосом:
– А вот и сам Балуев.
– Я вас где-то видел, – хрипло сказал Вася. – Вы… Уля… Ульяна Митина.
– Как утверждает один наш общий знакомый, мы с вами знакомы уже два года… и в то же время видим друг друга в первый раз.
– Нет, – мотнул головой Василий, – у меня хорошая память на лица, я вас определенно где-то видел.
– Уля! – скрипучим голосом окликнул девушку черноволосый и смуглолицый водитель «Волги». – У нас мало времени.
– А это, кажется… Вахид… Самандар. Нет?
Глаза Ульяны раскрылись шире.
– Так вы в самом деле… помните?!
– Садитесь в машину! – снова резко сказал смуглолицый.
Вася внимательно посмотрел на него, но второй мужчина, сидевший на заднем сиденье, мягко сказал, наклонившись вперед:
– Не стоит, в самом деле, торчать на виду у всех. Пересаживайтесь в нашу машину и приятеля прихватите. Мне кажется, от «Мерседеса» надо избавиться – слишком заметный аппарат.
– А вы свой где достали?
– Позаимствовали в аэропорту. Мы прилетели всего час назад.
Вася обернулся к Горшину, но тот уже вылезал из президентского автомобиля.
– Он прав. Отгони ее обратно в овраг. Поедем на такси. – Тарас подошел к желтой «Волге». – Вы Парамонов?
Мужчина в светло-сером костюме кивнул.
– Рядом с вами Самандар, а вы Ульяна Митина.
Девушка насмешливо оглядела Горшина.
– А вы, наверное, Граф, то есть Горшин Тарас Витальевич. Матвей описал вас, но узнать в гвардейце Посвященного трудно, особенно если он этого не хочет.
– Что он еще говорил обо мне?
– Что вы отступник.
Тарас поклонился.
– Информация исчерпывающая.
Вася дал газ и дальнейшего разговора Посвященных не услышал. Развернул «Мерседес» и погнал его в балку, где лежали спящие до сих пор его конвоиры и тюремщик. Когда он вернулся, Горшин уже сидел в кабине такси. Вася сел рядом с Ульяной, одетой в брючный костюм, и машина покатилась по разбитому танковыми гусеницами, заплатанному кое-как шоссе с негустыми потоками транспорта в сторону Грозного.
Выхода Соболева из президентского дворца они не дождались.
Посвященные по каким-то своим каналам выяснили, что он все еще здесь, однако связаться с ним не смогли и, в каком положении он находится, не знали.
Расположились все пятеро в одной из двухкомнатных квартир пятиэтажного жилого дома, выходящего фасадом на площадь Свободы почти напротив дворца. Как удалось уговорить хозяев, Вася не понял, только их впустили без вопросов и разговоров, а потом пожилая чеченская пара удалилась в свою спальню и больше не выходила. Вася подозревал, что старики легли спать – не без помощи его новых знакомых, понятное дело.
До этого момента они с час колесили по Грозному, уклоняясь от встреч с постами ГАИ, купили кое-что из одежды на рынке, а также кое-какие продукты: рис, хлеб, овощи, фрукты, – и определили стратегию поведения на случай задержания машины. Потом нашли этот дом и поднялись на пятый этаж. Дом недавно отремонтировали, поэтому он представлял собой своеобразное сочетание темных и светлых пятен, гладких кирпичных заплат и щербатых от пуль и снарядов стен.
В квартире, где их таким образом приняли, Вася и Горшин переоделись в неновые джинсовые костюмы, оставив рубашки гвардейцев, и некоторое время напоминали американских ковбоев в бегах, пока не навели марафет. Тарас сделал себе чеченское лицо сам, за Васей ухаживала Ульяна, что было приятно и от чего замирало сердце. Вскоре их славянские лица преобразились в «лица кавказской национальности», так что узнать их не смогли бы и родители. Горшина преобразили усы, высокие скулы и всклокоченные волосы, Василия – борода, усы и шрамы на лбу.
– Типичный абрек, – констатировал он, оглядев себя в зеркале. – Только сабли и ружья не хватает. Итак, господа Посвященные, долго мы будем тут сидеть? Раз Соболев не вышел оттуда, значит, он в плену. А как говорит пословица: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
– Существует другой вариант этой пословицы, – серьезно сказал Парамонов. – Если гора не идет к Магомету, он объявляет ей джихад.
Вася и Ульяна обменялись улыбками, и это не ускользнуло от внимания Самандара, кружившего по комнате, как тигр в клетке.
– Не нравится мне астральное шевеление, – сказал он отрывисто, ни к кому особенно не обращаясь. – Это явно след иерарха. Торчит здесь, как заноза.
– Скорее, это его взгляд, а не след, – покачал головой Иван Терентьевич. – Хотя, может быть, наших возможностей не хватает, чтобы идентифицировать динамику воздействия.
– О чем речь? – осведомился Василий. – Хорошо, если бы вы делились со мной своими наблюдениями.
Самандар не обратил на реплику внимания, и Парамонов пояснил:
– В данном земном районе потревожен психофизический фон. Складывается впечатление, что здесь кто-то побывал из адептов Внутреннего Круга, причем очень сильный мастер, не пожелавший даже скрыть свои следы.
– Кто-нибудь из нашего родного Союза Девяти?
– Нет, кардиналы не обладают столь мощной аурой, оставляющей отпечатки на полевых структурах астрала. Вполне возможно, что здесь таки побывал иерарх. Но что ему понадобилось в «запрещенной реальности»?
– Не что, а кто, – задумчиво обронила Ульяна. – Ему был нужен Соболев.
Самандар одарил ее скептическим взглядом.
– Вряд ли фигура вашего супермена способна заинтересовать иерарха, даже если он идущий.
– Ты забываешь, что Соболев вернулся. Он знает, что произойдет в последующие два года, а знание будущего – колоссальная сила! К тому же он и сам мастер, прошедший неординарное Посвящение Хранителей, сумевший выжить после включения в контур «Иглы».
– Это еще надо доказать.
– Вахид, ты всегда был пессимистом.
– Я всегда был реалистом, хотя наш паршивый социум, руководимый агонизирующим Союзом Девяти, из любого оптимиста сделает не только пессимиста, но и предателя.
Василий, вспомнивший историю с предательством Самандара по рассказу Соболева, промолчал. Этот честолюбивый человек был явно ущемлен своим положением в среде Посвященных и жаждал это положение изменить. С другой стороны, ситуация, в которой он однажды оказался, могла и не повториться. И все же Вася чувствовал к нему антипатию, хотя и признавался в душе, что главной причиной его ощущений была Ульяна. Вахид Тожиевич был к ней неравнодушен. Сам же Вася в ее присутствии был способен на любые подвиги и о сопернике думал мало.