Командир группы, оставшийся в другом конце коридора, был достаточно опытен, чтобы не затевать дуэли с человеком, которому было нечего терять. Он дал какую-то команду по рации своим уцелевшим подчиненным, скрылся в одном из ближайших помещений, выбив дверь ногой, и собрался удалиться по-английски, чтобы открыть огонь из гранатометов уже по первому этажу здания. Но Василий не дал ему уйти живым. Из последних сил держа темп, он перелетел холл, прыгнул в проем двери и в полете – его противник в этот момент тоже выпрыгивал из окна – метнул две звездочки сякэнов.
Он не промахнулся. Одна звезда попала парню в висок, вторая в шею. Этого не хватило, чтобы убить его, но оказалось достаточно, чтобы отключить сознание зомби-солдата. Кубарем перекатившись через голову, Вася вскочил и оказался лицом к лицу с новым противником, увидеть которого в данный момент желал меньше всего.
Трое: два огромных, широких, накачанных, с неподвижными, ничего не выражающими лицами молодых человека с пистолетами-пулеметами «бизон» в руках и между ними третий – Рыков Герман Довлатович.
– Отличная работа, ганфайтер, – сказал он без одобрения, меланхоличным тоном. – В принципе можно было бы на этом и закончить, но у меня есть предложение.
– Хоть два, – расслабился Василий, усилием воли останавливая кровь из раны под ключицей, собираясь дать последний бой, несмотря на невыгоднейшее положение, в какое попал. – Глаз-то зажил, я смотрю? Не чешется? Быстро же вы, кардиналы, себя залечиваете.
Глаза Рыкова сверкнули, Вася почувствовал нечто вроде падения, удар в грудь и сотню уколов иголками в глазные яблоки, ослепивших его на несколько мгновений, затем короткий обморок. Не показывая, что шокирован и потрясен, он улыбнулся, ткнул пальцем в шкафоподобных сопровождающих Германа Довлатовича:
– Это и есть гаранты вашей уверенности, кардинал? Сами выращиваете такие экземпляры? А не хотите один на один, без них и этих ваших штучек – раппортов и психокинезов?
– Предложение такое, – пропустил Рыков мимо ушей слова Балуева. – Мне нужен профессионал твоего класса в качестве агента по особым поручениям. Принимаешь?
– А если приму и сыграю против? – Вася окончательно пришел в себя. – Или ты меня сделаешь зомби, как этих громил?
– Не слышу ответа.
– Вот тебе ответ! – Вася сунул руку в карман, цепляя рукоять «болевика», и в тот же момент Рыков ударил его в полную силу, задействовав максимум того, что было ему доступно на психофизическом уровне – Силу Иеговы (Сущность Бытия), преломленную третьей «сферой света» Самаэль, что образно выражалось словами: Жестокость Бога.
Сознание Васи погасло, как пламя свечи под порывом ветра. Но за тысячную долю секунды до этого палец его нажал курок «болевика», пославшего разряд в голову Рыкова, а подоспевшие к месту сражения Парамонов и Ульяна накрыли Василия «колоколом защиты», ослабившим страшный удар кардинала.
Телохранителям Рыкова досталась лишь малая толика излучения «болевика», заставившая их тем не менее выронить оружие, упасть на землю и кататься по ней: обоим показалось, что их охватило пламя. Рыков же принял весь импульс, который пробил его пси-блок и сбросил сознание в измененное состояние, требующее адаптации. А когда он пришел в себя, оказался в окружении Посвященных и Горшина, прибывшего в самый последний момент.
– Не стоит продолжать этот разговор, – качнул головой Тарас, подходя к Герману Довлатовичу вплотную. – Вы все время проигрываете, кардинал, пора задуматься над этим. Мы не можем вас уничтожить, хотя я сделал бы это с большим удовольствием, но мы можем принудить вас к миру. Если же вы еще раз попытаетесь причинить вред кому-либо из наших друзей, клянусь – мы достанем вас из-под земли! В любой реальности! Среди Великих Вещей Мира есть одна очень любопытная – кодон, я думаю, вы слышали о ней. Так вот я обещаю найти его, чтобы сделать из вас вечного зомби-идиота. И я сделаю это!
– Он сделает, – кивнул Иван Терентьевич, разглядывая равнодушное, белое, в бисеринках пота лицо Рыкова. – А мы ему поможем. Подходят вам такие условия мира, господин кардинал?
– Да, – проскрипел Герман Довлатович. – Но учтите: то, что не сделаю я, сделает Сход. Вы обречены.
– Учтем, спасибо за предупреждение, – учтиво произнес Парамонов. – Вы свободны.
Рыков повернулся, махнул рукой своим гвардейцам и, деревянно переставляя ноги, пошел прочь от почти полностью разрушенного взрывами здания. Скрылся за деревьями, где уже начала собираться толпа привлеченных взрывами местных жителей.
– Что с ним? – оглянулся Горшин на Балуева, над которым склонилась Ульяна.
– Жив, – слабо улыбнулась девушка и добавила с гордой, печальной и нежной интонацией: – Жестокий воин и невоспитанный, глупый, простодушный мальчик…
Глава 39ОТВЕТВЛЕНИЕ СОВЕСТИ
Стас смотрел на него такими глазами, что у Матвея дрогнуло сердце. Но взять его с собой он не мог. Прощаясь, прижал паренька к себе и сказал ему на ухо:
– Я скоро вернусь, малыш, обещаю тебе. А ты обещай мне не запускать учебу в школе и тренироваться. Обещаешь?
– Обещаю, – едва слышно ответил Стас, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не заплакать.
Поцеловав его в макушку, Матвей попрощался с Марией Денисовной и вышел, переживая приступ свирепой тоски. Будущее свое он видел смутно и не знал, вернется ли когда-нибудь в эту квартиру, в эту страну и вообще в земную реальность. Кристина видела его состояние, поэтому о планах не спрашивала и больше молчала, за что Матвей был ей благодарен. Впрочем, в последнее время они все больше понимали друг друга без слов, словесное общение становилось если и не лишним, то необязательным. В их отношениях начинался этап, который можно было бы назвать одним словом: неразделимость. Матвей просто не мыслил себя без Кристины, образ которой под влиянием Светлены претерпел некоторые изменения и слился с образом Светлены воедино.
Оставив Стаса с бабушкой, они поехали на старую квартиру Матвея на Варшавском шоссе. Засад он не боялся, но на всякий случай прощупал район в ментальном поле и «темных уплотнений угрозы» не обнаружил.
Квартира хранила следы чужого недоброго присутствия и запахи зла. Матвей задумчиво прошелся по комнатам, отмечая слой пыли на вещах, разбросанную одежду, но убирать ничего не стал. Погладил корпус компьютера в рабочем кабинете, сел за стол.
– Что ты задумал? – спросила Кристина, поставив кипятить воду для чая.
– Хочу прогуляться в прошлое, – сказал Матвей. – Ты меня подстрахуешь?
– Это опасно, ты же знаешь. Тебя стерегут везде, в том числе и в ортоснах.
– С тобой я ничего не боюсь. Но если не хочешь, я пойду один.
Кристина улыбнулась – словно солнышко вспыхнуло в комнате, прижала затылок сидящего Матвея к груди, потянула его за ухо.
– Ты неисправим, ганфайтер. Ты же знаешь, что я пойду за тобой куда угодно, вплоть до нарака[270] – дна «розы» с его системой нижних «адовых» реальностей.
– Тогда не будем терять времени.
– А чай?
– Потом, после возвращения.
Матвей закрыл двери квартиры на все замки, поставил на нее «печать отталкивания», настроенную поднять тревогу не только при любой попытке взлома, но даже от мысли взломщика. Они сели в кресла в гостиной напротив друг друга и привычно углубились в себя, начиная сеанс медитации и настройки организма на путешествие «вниз», в прошлое, по родовой памяти мировой линии предков Соболева.
Однако на этот раз Матвей пошел другим путем. Ему нужно было нащупать мировые линии кардиналов Союза Девяти, проследить их до самых корней и попытаться предотвратить рождение хотя бы двух – Рыкова и Бабуу-Сэнгэ. Только в случае успеха, как считал Матвей, ему удастся обезопасить себя и своих близких в настоящем времени. Но для достижения цели ему был нужен выход на третий уровень энергоинформационного поля Земли – логос, а может быть, и на четвертый – универсум.
Астрал и ментал он прошел спринтерски, почти не задерживаясь. Его там действительно ждали «цепные псы» чужих разумов – иерархов и кардиналов Союза, готовые вцепиться в сознание, подавить его, подчинить волю и душу человека, дерзнувшего замахнуться на «тьму власти», на благополучие избранных. Но Матвей теперь знал, как избежать информационно-эмоциональных засад – с помощью полного подавления чувственных желаний, и «псов» обошел.
Состояние человека, путешествующего по астралу и менталу, невозможно описать словами, мирской язык слишком беден для этого и не в состоянии отразить гамму ощущений даже приблизительно. Пейзаж астрала, да и ментала тоже, многомерен, сложен, текуч, полон пропастей и бездн, способных засосать неопытного путешественника, и заснеженных горных пиков неподвластной ему информации, грозящих засыпать лавинами и селями чужеродных понятий. Ориентироваться в вечно меняющемся «болоте» астрала невероятно трудно, все время натыкаешься на ненужные тебе «кочки» и «островки» чьих-то индивидуальных информационных владений, проваливаешься в «ямы» и «колодцы» недоступных понятий, увертываешься от «пуль» и «метеоритов» нацеленных сообщений. Только человек с устойчивой психикой и сильной волей способен сохранить свое сознание и душу в этой растворяющей все и вся хаотичной многомерной структуре и найти то, что ему нужно, – потоки, кольца и коконы информации, не исчезающей здесь никогда.
Но астрал – лишь первая и самая неорганизованная ступень энергоинформационного поля Земли. Структура ментала иная, ее можно сравнить с кристаллической решеткой какого-нибудь минерала, невероятно сложной, но упорядоченной, снабженной «указателями» – каналами озарений в разных областях знаний, и ориентироваться там проще, вот только перейти на уровень ментала труднее. Подняться же на уровень логоса еще сложней, для этого надо обладать огромными запасами душевной энергии и тонкими Силами, управляющими законами магической физики – главной физики «розы реальностей».
Матвей продавил волей потенциальный барьер, отделяющий ментал от логоса, и оказался в стремительно мчащемся энергетическом потоке, напоминавшем могучую горную реку! Забарахтался изо всех сил, пытаясь не захлебнуться в «воде», с трудом «высунул голову» из взбаламученной пенистой субстанции, заработал «руками и ногами», стараясь удержаться на плаву. И тотчас же оказался внутри странной черной сферы, пронизанной лучиками света от бесчисленных черных звезд, в полной тишине и неподвижности, и в то же время сохраняя ощущение несущейся с дикой быстротой горной реки…