В жарко натопленной избе они разоблачились и отогрелись. Тарас показал Тоне все комнаты, пока мама хлопотала на кухне, и они уселись в светелке, уютной, чистой, пропахшей травами и свечами, обставленной по-старинному и устланной домоткаными половиками.
– Ты мне так и не рассказал, как умер дядя Елисей, – сказала притихшая Тоня, разглядывая фотографии семейства Горшиных под стеклом на стене комнаты.
Тарас вспомнил последние наставления учителя, обнял Тоню сзади, прижался щекой к ее уху.
– Не будем об этом, Тошка. Я виделся с ним… после смерти… знаю, кто его… но они свое еще получат.
Девушка вздрогнула, повернулась к нему. Глаза ее стали на мгновение печальными и тревожными.
– Ты хочешь объявить им войну?
Тарас попытался улыбнуться как можно оптимистичней.
– Ну что ты, малыш, никаких войн. Просто я хочу сделать так, чтобы нас с тобой больше не трогали. Я побуду здесь до утра и уеду на пару дней, а потом вернусь за тобой, и мы начнем новую жизнь. Ты будешь готовиться к экзаменам, я буду работать, познакомлю тебя со своими друзьями, потренирую, научу кое-каким приемам, чтобы не приставали всякие хулиганы. Да и языком займемся вплотную, древним, магическим. Не возражаешь?
Тоня вздохнула, слабо улыбнулась, протянула негромко:
– Жи-и-и-во-о-о-о… так?
Он засмеялся, поцеловал ее и повернул лицом к фотографиям.
– Ну-ка, найди меня здесь маленького.
Тоня безошибочно ткнула пальчиком в фотографию, и он принялся показывать родственников, большинство из которых уже покинули эту реальность, увлекся сам и с удовольствием вспомнил стариков рода Горшиных, навечно поселившихся в его памяти. Они были с ним всегда, стоило только сосредоточиться на вхождении в генетический «файл», и с ними можно было советоваться почти как с живыми людьми.
Тоня отвлеклась от невеселых дум, приободрилась. Сама сходила на кухню, чтобы предложить помощь. Ефросинья Карповна по-простому приняла ее предложение, и женщины вдвоем быстро накрыли на стол. Тарас наблюдал за ними, не вмешиваясь, радуясь, что они нашли общий язык, но висящая над ним гора проблем мешала расслабиться и отдыхать так, как он привык, навещая маму, и отстроиться от мыслей об адекватном ответе убийцам учителя он так и не сумел.
Пообедав в компании с мамой, сбросившей свой обычный озабоченный вид, буквально помолодевшей на глазах, они два часа гуляли по берегу залива, натянув валенки и телогрейки. Затем пошли в гости к деду Порфирию, не прямому, но родственнику Горшиных-Самохиных (мама Тараса была урожденная Самохина, и дед Порфирий Алексеевич приходился ей двоюродным дядей по линии матери Софьи Дементьевны Прусаковой), которому исполнилось восемьдесят девять лет.
Дед жил уже с четвертой женой, похоронив трех, ушедших из жизни по разным причинам, и был еще в состоянии рыбачить на уровне с молодыми и ходить на охоту. Небольшого роста, подвижный, лохматый, с седой бороденкой и смеющимися глазами, он заворожил Тоню рассказами о поморской жизни, о своих подвигах, о встречах с русалками, лешими, кикиморами и даже с Белой Бабой, которая в этих краях олицетворяла собой смерть. Речь свою он пересыпал шутками и прибаутками, неожиданными сравнениями, воспоминаниями о своих детских впечатлениях, так что ни Тарас, ни тем более Тоня не пожалели о визите к старику, жена которого, лет на двадцать пять моложе его, только улыбалась в ответ на его «царапки» – шутки в ее адрес – и ухаживала за гостями и за мужем с тихой и щедрой покорностью. Самым знаменитым выражением Порфирия Алексеевича был лозунг идеологов кубинской революции «Но пасаран!», что в переводе означало – «Они не пройдут!». Речь шла, разумеется, о контрреволюционерах и буржуях. Но дед абсолютно искренне полагал, что это такое иностранное приветствие, и при встречах с гостями всегда вскидывал руку в пионерском салюте и радостно кричал:
– Но пасаран!
На что Тарас отвечал точно таким же жестом:
– Никогда!
Перед сном они с Тоней еще немного погуляли по скрипучим снежным дорожкам вдоль деревни, полюбовались на звезды, мечтая побывать в космосе. Тарас показал девушке Полярную звезду, увлекся, показывая созвездия, хорошо зная их расположение. Когда-то в детстве он всерьез интересовался астрофизикой и даже намеревался поступить в астрономический институт.
– Ты рассказывал об Инсектах, – сказала Тоня, запрокинув голову, в ее глазах отражались звезды. – Интересно, они летали в космос?
– Хроники утверждают, что летали.
– Какие хроники?
– Хроники Внутреннего Круга.
– Записи?
– Не записи, не книги и вообще не материальные предметы вроде плит или свитков, это нечто вроде компьютерной памяти, так сказать, файлы, записанные и хранящиеся в общем эгрегорном поле Земли. Хотя вполне возможно, что существуют и какие-то компактные носители эзотерической информации типа современных кассет и дискет. Но мне об этом ничего не известно.
– Ты имеешь доступ к Хроникам?
– Пока только к первому уровню, – признался Тарас. – Многие называют этот уровень астралом, он является как бы пограничной зоной, взаимодействующей со всеми каналами выдачи информации. Если захочешь, я научу тебя входить в астрал.
– Не знаю, зачем это нужно, – задумчиво проговорила Тоня. – Я всегда считала, что человек должен добиться всего сам, а не подглядывать в чужие тетради и ждать подсказки.
Тарас улыбнулся.
– Астрал дается не каждому. Точнее, не астрал даже, а путь магического восприятия. Учитель говорил: кому много дается, с того много и спрашивается. А что касается Инсектов, то они сотни миллионов лет назад побывали на всех планетах Солнечной системы и обживали Галактику. Пока не спровоцировали Изменение.
– Что значит – спровоцировали?
– Это долгий разговор. Инсекты добились огромного могущества и научились изменять реальность с помощью Говорителей Слов Власти, не считаясь с последствиями своих замыслов. Гибель Фаэтона между орбитами Марса и Юпитера, появление Луны у Земли, разрушение спутниковой системы Нептуна и отделение Плутона-Харона, уничтожение атмосферы Меркурия и превращение Венеры в углекислотный мертвый ад – все это результат их экспериментов.
– Как интересно! А потом?
– Потом они принялись устраивать земную природу по своему усмотрению, разбалансировали равновесие природных сил, спроворили первый потоп, затем оледенение, второй потоп, создали Луну из земной коры, что повлекло за собой третий потоп, самый катастрофический. В общем, повеселились.
– Кто же их остановил? Господь Бог?
– Не Бог, но Предтеча всех разумных на Земле, а может быть, и во всей реальности – Аморф.
– Какое странное имя.
– Это не имя, так наши предки называли этот вид существ. Они не имели определенной формы, хотя могли принимать любую геометрическую форму и были похожи на живые горы.
– Такие огромные? – Тоня зябко передернула плечами.
– Величина еще не гарантирует качество мыслительного процесса. Но Аморфы действительно были очень большими и умными.
– Куда же они подевались?
Тарас развел руками.
– Тайна сия велика есть. Этого не знает никто. Точнее, – поправился он, – я не знаю. Но мы еще поговорим на эту тему. Пойдем-ка домой, а то ты вся скоро в ледышку превратишься.
Тоня очнулась, послушно зашагала рядом, изредка поглядывая на небо с крупными, словно омытыми и почищенными звездами. А он с невольным сожалением подумал, что таких спокойных прогулок у них может уже и не случиться.
У дома Ефросиньи Карповны она остановилась, повернулась к Тарасу, освещенная снопом света из окна, проговорила с необычной настойчивостью:
– Обещай мне, что не станешь мстить тем, кто убил дядю Елисея! Обещай не рисковать и не отвечать злом на зло!
Он хотел было успокоить ее, но посмотрел девушке в глаза и понял, что не сможет лгать.
– Если ты… если с тобой что-нибудь случится… – Она задохнулась и закончила шепотом: – Я умру!
Тарас прижал ее к себе, поцеловал в холодную щеку.
– Хорошо, обещаю.
– Правда? – не поверила Тоня.
– Твой любимый вопрос не оставляет мне шансов, – вздохнул он. – Правда!
Над головой сгущались тучи, и он это видел, понимая, что опасен для деятелей «Купола». Они наверняка готовили планы его ликвидации после столь наглядной демонстрации возможностей, начиная с Чечни и заканчивая столицей. Хотя военные действия начал не он. Но ведь должен же быть какой-то выход? Что, если позвонить президенту «Купола» и сказать: оставьте меня в покое, иначе… Что иначе? В одиночку с системой не справиться, нужна помощь такой же системы. Может быть, попытаться разбудить Внутренний Круг?
– Звезда упала! – вдруг прошептала Тоня. – А я не успела загадать желание.
Он оглянулся, посмотрел на небо, но ничего не увидел. Зри в затылок, парень, зри в затылок, береги спину…
Что-то кольнуло его в грудь. Тарас сунул руку в кармашек рубашки, наткнулся на значок в форме кинжальчика – свидетельство Посвящения. Хотел показать его Тоне и вдруг почувствовал, что кинжальчик становится горячим, зыбким, текучим. Через несколько мгновений он растаял, как струйка дыма…
Глава 26НАЙДИ МНЕ ПРЕЕМНИКА
В последние пять лет Эдмонд Анатольевич Рыжайс редко бывал на людях, прикованный к инвалидной коляске вследствие повреждения позвоночного столба. Президентом Российской энергетической компании он стал всего два с лишним года назад, побывав до этого руководителем многих структур, как частных, так и государственных. К примеру, он целых полтора года был вице-премьером российского правительства, пока грянувший финансовый кризис не сменил президента и весь состав правительства. Вообще же Эдмонда Анатольевича называли «бюрократом без родословной», так как он сделал карьеру, сидя за письменным столом, а не блистая на трибунах или имея папу-начальника.
Будущий вице-премьер, а затем президент РЭК и «Купола», родился в апреле тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года в Солнцеве Московской области. Окончил автодорожный институт, служил в армии, работал во Всесоюзном научно-исследовательском институте промышленного транспорта, в Госстрое СССР, затем в Госплане. После распада этой организации продолжил карьеру в Министерстве экономики, где добрался до ступеньки замминистра и заработал свой первый миллион «зеленых», умело перераспределяя финансовые потоки. В тысяча девятьсот девяносто восьмом году вошел в правительство министром энергетики, затем стал вице-премьером, а после кризиса – председателем правления Российской энергетической компании.