— Русские не сдаются. — в голосе вызов, как и в глазах. Мой взгляд против моей воли иногда опускается на губы Каана. Он улыбается, демонстрируя мне свои белые зубы. Выбить бы их, сразу перестанет рекламировать услуги своего стоматолога.
— Ты, наверное, уже догадалась, что вызываешь во мне интерес. Чувствуешь его? — сокращает еще больше между нами расстояние, нарушает мои границы, окуная меня в свою властную энергетику. Как же хочется сбить градус его самоуверенности, прям все внутри жжет от этого желания. Но с такими игры опасны, об этом предупреждали, добровольно я бы никогда к таким людям не подошла.
— Что ты здесь искала? — шепотом спрашивает, опаляя своим дыханием лицо. Мне бы отодвинуться, да некуда. — Занимаешься шпионажем? Или в личных целях проникла в мой кабинет? — его губы в нескольких сантиметров от моей щеки. Я облизываю губы, напряжение зашкаливает, в горле от этого становится сухо. Отворачиваю голову, как только Каан поднимает руку и прикасается к лицу. Сейчас я подобна пришпиленной на иголке бабочке, еще трепыхаюсь, но мои минуты сочтены.
— Семья очень важна для человека. Очень. И ради близких мы пойдем на все. Не так ли, Лея? Даже нарушим закон, будем лгать, смотря в глаза.
— Но вы ведь тоже нарушаете закон, господин Каан, — слава богу, голос звучит ровно, без писклявых, истеричных ноток, хотя я на грани этой истерики.
— Какой закон? Моральный или государственный? Все мы нарушаем закон, Лея. И за это надо отвечать, сладкая, — от его «сладкая» меня все же перекашивает, я неприязненно смотрю на Каана. Я не могу трезво думать, когда он вот так близко. Непозволительно близко, что дышать трудно. Мысль об Алексе приводит в чувство, а потухший его взгляд придает мне силы бороться до последнего за его свободу с этим человеком, у которого нет ничего святого.
— Месть — холодное блюдо, Лея, — его палец очерчивает мои губы.
Я дергаю головой в сторону. Каждая моя клетка пропитана ненавистью, ядом. Меня аж трясет от этих чувств. Только что ему от моей ненависти? Ничего. Он принадлежит к одной из самых богатых семей в городе, для него нет рамок морали, у него свои законы справедливости.
— Кто-то должен ответить за преступление, сладкая. Будешь это ты или твой брат, мне все равно, — его губы изгибаются в насмешливой улыбке, он убирает руку от моего лица.
— Что вы предлагаете?
Он смотрит с вызовом в глазах, взгляд опускает ниже и останавливается на моих губах. У меня перехватывает дыхание.
— А сама как думаешь?
16 глава — Лея-
Что я думаю? Его взгляд наталкивает только на одни мысли: секс. Ведь по сути я больше ничего ему не могу предложить, кроме своего тела, а ему видимо это только и надо. Часто моргаю, пытаюсь осмыслить положение, принять, смириться, но в итоге еще больше злюсь и еще больше ненавижу человека, который ставит условия.
— Что я думаю?
— Да, что ты думаешь? — невозможно нормально дышать, когда он так смотрит, словно вот-вот поцелует, словно имеет на это право.
— Вы хотите переспать со мной? — каждое слово дается с большим трудом. Каан усмехается, взгляд его смягчается, отстраняется от меня.
— Это было бы слишком просто для тебя и для меня. Подумай еще, ты же умная у нас, — прикрываю глаза, потом смотрю в сторону, прикусив зубами нижнюю губу.
— Я не знаю.
— Я тебе говорил, что для каждого человека, семья — это главное, — Каан отходит от меня, возвращается на свое место во главе стола, я обессиленно падаю в кресло, непонимающе смотрю на мужчину.
— И?
— Я предлагаю тебе сделку. Твоего брата освобождают, — смотрит на меня, ждет реакции, но я эмоционально выжата. До меня сейчас все доходит с опозданием.
— Твоего брата выпустят из тюрьмы, ты выйдешь за меня замуж, — вот тут я начинаю смеяться. Сначала тихо, сдерживаясь, но потом во весь голос, похлопывая себя ладонями по коленкам. Отсмеявшись, вытираю слезы на глазах, иронично спрашиваю:
— Серьезно? Зачем такие сложности для того, чтобы уложить меня в свою постель?
— У меня есть свои причины жениться на тебе.
— А кто тогда сядет вместо Алекса? Невинный человек, как мой брат?
— Сядет тот, кто это и затеял, — я перестаю улыбаться, так как Каан говорит предельно серьезно. Значит в махинациях замешано несколько человек, подумать можно на каждого, кто принимал участие в подготовке к сделке.
— А что за причины, побуждающие вас жениться на иностранке? Своих девушек не хватает? Уверена, объявите вы кастинг на роль вашей жены, образуется толпа желающих.
— Но ни одна откровенно не скажет, что ей ничего от меня не нужно.
— То есть брак будет формальным? Ненастоящим? С каким сроком? Год или два? О, это я получу гражданство, — широко улыбаюсь, опираюсь об стол и подаюсь вперед. — Это я буду носить вашу фамилию, при этом оставаясь фиктивной женой.
— Брак будет настоящим, со всеми обязательствами, — смотрит на мои губы, я осознаю смысл его слов, откидываюсь назад в кресле и скрещиваю руки. То есть мы будет вместе спать? Точнее заниматься сексом? Я с ужасом смотрю на мужчину, никак не могу уложить в голове разговор и понять его.
— Я вас не люблю, — жалкая попытка откреститься от перспективы. Каан усмехается, склоняет голову набок.
— Я тоже, но ты, как и я, чувствуешь притяжение между нами. Оно ведь не придуманное. Даю тебе время до вечера. Подумай. Одно твое слово: «да» — завтра твой брат будет на свободе.
— А если я откажусь?
— Суд назначит ему наказание, примерно лет двадцать.
— Это шантаж! — шиплю сквозь зубы, подрываюсь с места. Я не соглашусь. Нет! Не смогу. Невозможно принять такие условия, у которых нет ни сроков, ни конкретных требований от меня.
— Это здравый подход к ситуации, Лея, — Каан тоже резко встает и в одно мгновение оказывается возле меня. Я с ненавистью смотрю в карие глаза, скрывать свои чувства теперь нет смысла. Его дыхание вновь на моем лице. Жесткий взгляд смягчается, как только опускается с моих глаз на губы. Я шумно сглатываю, напряженно смотрю на его руку. Прикрываю глаза, терплю прикосновение к щеке. Нет смысла ждать вечера, Каан уже знает мой ответ, поэтому не спешит убирать руку, очерчивает нижнюю губу.
— Ты боишься, сладкая, а зря. Я тебя не обижу.
— Я не боюсь! Меня просто переполняет отвращение к вам, к вашим действиям. Это очень низко так управлять людьми, зная, что у них нет выбора.
— Мир делится на две категории: те кто управляет, те кто подчиняется, — мы с тобой из разных категорий, но в этом ничего ужасного нет. Со временем ты найдешь прелести в том, чтобы быть моей женой. Заметь, не любовницей, а женой, это все же разные предложения, — смотрю в карие глаза, не мигаю, не дышу. Наверное, лучше быть его любовницей, потому что он не сможет управлять мной, моей жизнью.
— Может лучше второе? Дешевле выйдет.
— Это ты так думаешь. У тебя время до вечера, — нагибается ко мне и осторожно прикасается губами к уголку моих губ. Самый скромный поцелуй в моей жизни от мужчины, не считая в детском саду поцелуя в щечку от мальчика. В обморок не падаю, но ноги становятся ватными, а в голове происходит ядерный взрыв. Наше дыхание перемешивается, Каан не спешит отстранится, поэтому я непроизвольно вдыхаю его запах, кожей чувствую тепло, исходившее от него.
— Я пойду? — мне нужно действительно подумать, пусть даже ответ не поменяю, успокоиться стоит. Не так я себе представляла сегодняшний день.
— Иди. — отходит в сторону, не мешает мне взять сумку с кресла, пройти мимо него. Я до последнего чувствую между лопатками его пристальный взгляд, даже когда закрываю дверь, между ними все еще жжет.
Секретарша удивленно на меня смотрит, заставляю себя улыбнуться. Иду в кабинет, но внезапно меняю свой маршрут. Еще раз замираю перед черной дверью. Это, возможно, безрассудный поступок, но я смогу себя оправдать тем, что меня довели до полного отчаянья. Стучусь, слышу «да», захожу.
— Лея? Что-то случилось?
— Ты можешь мне отдать оригинальные документы, которыми занимался Алекс Романов? — смотрю на Серхата, в глазах напряжение, вот-вот лопнут капилляры. Он хмурится.
— Не понял, — подходит ко мне, берет за плечи и насильно усаживает в кресло возле окон. — Давай ты расскажешь, что произошло.
— Ты ведь знаешь, кто я? — Серхат отводит глаза в сторону, поджимает губы. Я понимаю, что знает. Интересно, когда узнал. — Каан тоже знает. Так же я знаю, что вы проворачиваете незаконные дела, подставляя невинных людей.
— Лея, ты понимаешь, что предъявляешь холдингу серьезные обвинения, не имея никаких доказательств, — он даже позу не меняет, когда я выпаливаю обвинение. Надежда, что мне тут помогут, рассеивает, как дым. Серхат не пойдет против Бергикана.
— Алекс не виноват! — нервы сдают, и я кричу, а по лицу текут слезы. Ладонями вытираю лицо, делаю глубокий вздох, минуты три смотрю в окно. Небо так рядом. Красиво, только вот это меня сейчас совсем не трогает. Моя жизнь катится к чертям, катится куда-то в пропасть, а тормоза отказали.
— Лея, — Серхат берет мои руки, от этого прикосновения я вздрагиваю. Что-то утро прям задалось на прикосновения. Его глаза заглядывают в мои, я трясу головой, отказываясь видеть то, что вижу. Что за не пруха! Боже, Вовчик на фоне этих турков просто божий одуванчик и его косяки не так страшны теперь, с ними можно жить и не знать глобальных проблем.
— Лея, давай ты сейчас успокоишься. Я не знаю, что ты знаешь, но я хочу тебе помочь.
— А как ты мне поможешь избежать брака с Кааном, если не можешь отдать документы? — горько усмехаюсь, освобождая свои руки из рук Серхата. — Наверное, мне стоит согласиться на его предложение.
— Дай мне время. Я что-то придумаю, — мне хочется и не хочется верить ему. Сейчас, когда эмоции отпустили, я уже сожалею о порыве, о том, что выпалила ему о предложении Каана.
— Извини, Серхат, забудь, — встаю, торопливо покидаю кабинет. Я иду мимо своего кабинета, мне плевать, что покидаю рабочее место без предупреждения. Мне сейчас нужно побыть где-то в тихом уголке Стамбула и взвесить все «за» и «против».