– Ты знаешь, что должен подавать пример. – Я напоминаю ему то, что пытался вдолбить отец. – Сегодня ты этого не сделал, и это облегчило противнику задачу. Думаю, если бы ты принял эту ответственность, Анджело обошелся бы с тобой полегче.
– Я принимаю ответственность, – огрызается Матео сквозь стиснутые зубы. – И мне не надо, чтобы предполагаемый лучший друг меня отчитывал. Мне хватает этого от отца.
Я хлопаю его по спине.
– Я только пытаюсь помочь.
– Я иду навестить сестру, – пыхтит он, когда мы доходим до лестницы.
– Я с тобой.
– Зачем?
Матео поворачивается ко мне и подозрительно смотрит.
– Хочу убедиться, что она в порядке. Он довольно сильно ударил ее в висок.
– Я возвращаюсь к главным воротам, – говорит Брандо, пока мы с Матео сверлим друг друга взглядами, а между нами застывают невысказанные обвинения и ложь.
Каблуки удаляющегося Брандо стучат по плиткам пола, а между мной и моим лучшим другом возрастает напряжение.
– Выкладывай, – говорю я, когда Брандо с громким лязгом закрывает за собой входную дверь.
– Почему ты был в саду с моей сестрой?
В его тоне слышится подозрение.
Я этого ждал и не знаю, как ответить. Не хочу, чтобы Матео знал, что произошло между Нат и Сантино или Нат и мной. Первое – потому что он расскажет Анджело, а последнее – потому что он, скорее всего, задушит меня голыми руками. Но я должен дать ему что-то правдоподобное, так что выбираю измененную версию правды.
Сантино попал под перекрестный огонь, так что его больше нет в живых, чтобы оспорить мою версию. А Алонсо так убит горем, став свидетелем того, как его брата застрелили среди бела дня, что не вспомнит ничего из предшествующих событий.
– Сантино заигрывал с Нат и увел до того, как я успел что-нибудь сделать. Я пошел за ним, чтобы защитить ее.
– Это правда? – спрашивает Матео, сверля меня взглядом.
– Да, – вру я, невозмутимо глядя ему в глаза.
В густом воздухе повисает молчание, мы стоим лицом к лицу.
– Ладно, – наконец говорит Матео, и я выдыхаю.
Глава 9
Наталия
– Пахнет потрясающе, мама Роза, – говорит Лео, входя в кухню.
Я резко разворачиваюсь в облаке муки и сердито смотрю на него.
– Ты зачем встал?! Тебе следует отдыхать дома.
Лео ухмыляется, опираясь бедром о стол.
– Это не первый раз, когда меня подстрелили, и не последний.
Мне ненавистна истина этих слов. Папа хоть и оградил меня от большей части преступного мира, но я всегда знала, кто он и чем занимается. Окровавленные раненые мужчины не редкость в моем доме, и в прошлом я обрабатывала некоторые раны Матео и Лео.
Когда вчера вечером я проснулась и обнаружила этих двоих сидящими возле моей кровати, то чуть не сошла с ума при виде залитого кровью торса Лео. Хотя док залатал его и рану покрывала большая белая повязка, крови было очень много, и я ужасно испугалась, что его серьезно ранили.
Лео объяснил, что пуля только оцарапала плечо, и все выглядит хуже, чем есть на самом деле, но я знала, что он врет, потому что его лоб покрывали мелкие бисеринки пота, а загорелая кожа выглядела бледной. Ему было больно, потому что он отказался пить обезболивающее, которое дал док. Глупец.
– Это не оправдание. Ты не выздоровеешь, если не будешь отдыхать.
– Туше, dolcezza. То же могу сказать тебе. Ты тоже пострадала. Но почему не в кровати?
– Мне стало скучно, и головная боль прошла. – Док сказал, мне повезло, что я не получила сотрясение мозга. – Кроме того, маме нужна помощь. Предстоит большой ужин.
В желудке поднимается желчь, а меня прошивает дрожь при мысли о наших гостях. Папа пригласил на ужин семью Греко. Им нужно обсудить дела, и обычно это происходит за трапезой.
– Tesorino, мы справимся без тебя. Если плохо себя чувствуешь, возвращайся в кровать, пока не приедут гости.
Мама берет мое лицо в ладони, с явным беспокойством вглядываясь в него.
– Все хорошо, мама. – Я целую ее в обе щеки. – Но я сделаю перерыв. Мне надо кое о чем поговорить с Лео.
Сняв фартук, я вешаю его на спинку стула и, сверля взглядом Лео, делаю ему знак идти за мной.
По заднему коридору я выхожу в маленькую прачечную и затаскиваю Лео внутрь.
– Что ты сказал Матео? – спрашиваю я, стараясь говорить тихо. – Он все утро выпытывал, почему я была в саду.
– Я сказал, что Сантино приставал к тебе и утащил с собой, а мне пришлось пойти за вами, чтобы вернуть тебя. Что ты ему выдала?
– Ничего. Притворилась, что у меня сильно болит голова, и он ушел.
Лео посмеивается.
– До последнего времени я бы не назвал тебя хитрой. Ты становишься мастером.
– Ты правда удивлен, учитывая, в каком мире я выросла?
– Ты всегда меня удивляешь, dolcezza.
Его восторженная улыбка и развратный тон творят удивительно странные вещи с моими внутренностями. Когда вчера вечером моя голова перестала раскалываться от боли, я вспоминала наш потрясающий поцелуй, постоянно трогая губы, словно до сих пор ощущала его рот на своем. Мне потребовалась колоссальная сила воли, чтобы оторваться от него, потому что все, чего я желала, – это позволить Лео соблазнить меня, пока он не овладеет каждой клеточкой. Но я никому не позволю унижать меня, а мне до сих пор больно, что он был с Николь.
– Пожалуйста, не называй меня так. Я уже не маленькая девочка.
Лео называл меня сладкой с самого детства, и я не хочу, чтобы он воспринимал меня так дальше.
Он делает шаг ближе, в его глазах вспыхивает темный жар.
– Поверь, я в курсе.
Его низкий, бархатный голос становится еще глубже, и мое естество начинает пульсировать.
Мы смотрим друг на друга, а воздух, кажется, трещит от мощного электрического напряжения. Футболка липнет к спине, а трусики между ног мокрые. Я перевожу взгляд на его рот, и мои губы размыкаются от еле слышного выдоха, а сильное желание заливает все уголки моего существа.
Лео первым приходит в себя, делая два шага назад, пока не упирается спиной в стену.
– Черт, Нат. Тебе нельзя смотреть на меня так.
– Почему нет? – смериваю я его холодным взглядом.
– Потому что я мужчина, который очень плохо контролирует себя в твоем присутствии.
Я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь к нему грудью.
– Что, если я не хочу, чтобы ты себя контролировал?
– Господи, dolcezza. – Лео обхватывает мою шею сзади своими мощными ладонями, удерживая мое лицо в миллиметрах от своего. – Ты знаешь, почему нам нельзя поддаваться этому.
– Мне плевать на все, – хриплю я, почти не способная дышать, когда он так близко.
Его взгляд залипает на моих губах, и бабочки в груди сходят с ума.
– Вчера ты говорила другое.
– Я хотела наказать тебя за боль и неуважение, – признаю я. Фрэнки очень разочаровалась бы во мне за то, что действую не по плану, но у меня нет сил врать. Особенно когда дело касается моих чувств к этому мужчине. – Я хотела, чтобы ты знал, каково желать то, что не можешь получить.
Лео недоверчиво смеется и коротко касается моих губ своими. Стон, который вырывается у меня, граничит с животным. Он поднимает мой подбородок пальцем, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Я весь прошедший год хотел то, чего не могу получить. Поверь, мне хорошо знакомо это чувство.
Мое сердце яростно колотится о грудную клетку, когда эти слова проникают в самую душу. Кажется, он говорит обо мне, но мне надо знать наверняка.
– Ты говоришь про меня?
Он отвечает не сразу. Просто смотрит на меня, держа мою шею в железной хватке. Чувствуя прилив той дурной храбрости, я кладу одну ладонь на его грудь, стараясь не касаться больного плеча. Лео пристально смотрит на меня, и я вижу, как на его лице отражается борьба.
– Я не могу ответить на этот вопрос, потому что один из нас должен быть сильным. – Он медленно отпускает мою шею, и я убираю руку с его груди. – Сюда едет твой жених, Нат. Уверен, этого напоминания достаточно. То, что случилось вчера, не должно повториться.
– Я люблю тебя, – выпаливаю я, глаза печет от слез. – Я не хочу выходить за Карло. Я хочу замуж за тебя. – Хватаю его за руку. – Пожалуйста, Лео. Если у тебя есть чувства ко мне, а я думаю, что есть, тогда борись за нас. Борись за меня.
Он зарывается пальцами в мои волосы и притягивает меня к себе.
– Твой отец никогда не разрешит тебе выйти за рядового soldato, и твой брачный договор заключен много лет назад. Если бы я мог, я боролся бы за тебя до конца времен, dolcezza. Но бунт только убьет нас обоих. – Он прижимается лбом к моему. – Я хотел бы, чтобы все было по-другому. Всем сердцем хотел бы. Но такова реальность, и наши чувства в нее не вписываются.
Из моего горла вырывается рыдание.
– Это больно, Лео. Я так сильно хочу быть с тобой! Каждый раз, когда тебя вижу, я хочу оказаться в твоих объятиях и чувствовать твои губы на моих. Не быть с тобой это мука.
– Тихо, dolcezza. – Он прижимается губами к моим волосам. – Со временем боль ослабнет.
Я знаю, что не ослабнет, но спорить нет смысла. Мне следует считать это победой, потому что Лео практически подтвердил, что мои чувства взаимны. Однако ясно дал понять, что не будет ничего предпринимать. Он не может стать моим белым рыцарем, скачущим на помощь. Это означало бы для него абсолютную смерть, и я никогда не смогла бы жить с этим.
– Не знаю, как смогу жить без тебя, но я люблю тебя достаточно, чтобы отступить ради твоей безопасности.
Его губы захватывают мои в самом нежном и сладком поцелуе, и это конец. Мои руки ложатся ему на плечи, а его на мою талию, и мы отдаемся медленному, чувственному поцелую, который я буду помнить всю жизнь. Может, Лео и боится произнести признание, но я чувствую его сердце в ласковых касаниях губ.
– Мне надо, чтобы ты пообещала кое-что, – говорит он, притягивая меня к себе, когда мы разрываем поцелуй.
Я обнимаю его и кладу голову ему на грудь, наслаждаясь ровным стуком сердца.