– Нам обоим, – говорит Наталия.
Нас накрывает тишина. Больше сказать о Карло Греко нечего.
Открывается дверь, и Брандо садится за руль. Я быстро запахиваю блузку Наталии.
– Достал. – Он поворачивается и вручает мне два пакета льда. – Ты в порядке, Наталия? – спрашивает с обеспокоенным лицом.
– Больно, но я в норме. Спасибо за лед.
Она улыбается ему, и парень несколько секунд пристально смотрит мне в глаза, прежде чем развернуться обратно, не вмешиваясь не в свое дело. Это одна из черт, которые мне нравятся в Брандо. Он не лезет в то, что его не касается.
Ножом я отрезаю широкую полосу от своей рубашки, игнорируя протесты Нат. Потом заворачиваю пакеты со льдом в отрезанную ткань и прикладываю их к ее ребрам с обеих сторон. Потом кладу ее руки на пакеты.
– Сиди смирно и держи их.
Осторожно поднимаю ее ноги на сиденье. Скатав ее школьный пиджак, подкладываю ей под голову, и это максимум комфорта, который получается ей обеспечить. Матео, вероятно, выйдет из себя, когда увидит сестру раздетой, но невозможно охладить ее ребра, не расстегнув блузку.
Помяни дьявола.
Задняя дверь распахивается, и Матео сует голову внутрь. Его глаза превращаются в темные щелочки, пока он осматривает травмы сестры.
– La puttana! – шипит он, моментально приходя в ярость. До такой степени, что не устраивает мне разнос за то, что Нат не одета.
– Тебе срочно надо идти туда, – говорю я. – Эти суки уже в кабинете директора.
– Я разберусь.
Он делает мне знак выйти из машины, чтобы сесть рядом с сестрой. Мы меняемся местами, и я облокачиваюсь на открытую дверь, не желая ни на секунду отрывать от нее взгляд.
– Мне так жаль, Наталия, – говорит Матео. – Ты должна была сказать, что тебя обижают.
Пока он ехал, я в общих чертах написал ему обо всем, что рассказала мне Наталия.
– Ты думаешь, я могла прийти к тебе, когда именно твой секс с ней сделал меня мишенью?
Матео хватает совести выглядеть пристыженным, и я понимаю его чувства. Мы оба виноваты. Друг вздыхает.
– Мне не следовало прикасаться к ней, зная, что она учится в твоей школе. Прости. Но тогда тем более надо было сказать мне.
Редко когда можно увидеть Матео таким искренним и кающимся. В большинстве случаев это бывает только в присутствии сестры. Он сильно ее любит, даже если не демонстрирует это так, как следовало бы. Но он искренне обожает ее. Я знаю: если бы он мог, то избавил бы ее от договоренности с Греко. Я знаю, что он беспокоится из-за ее замужества. Но у него связаны руки. Как и у Анджело. Хотя сомневаюсь, что тот не спит из-за этого по ночам, несмотря на то что лелеет свою малышку больше, чем большинство донов.
– Я не хочу всегда быть слабой девочкой, которая бегает к брату за помощью.
– Я твой брат. Защищать тебя – моя работа, и я тебя подвел. – Он тяжело вздыхает, исполненный смирения, прежде чем наклониться и поцеловать ее в лоб. – Выпей обезболивающее и попытайся уснуть.
Он дает ей бутылку воды и таблетки, после чего выходит из машины.
– Эта сучка – труп, – цедит он сквозь зубы, разминая кулаки. – Я знаю, что мы не трогаем женщин, но эта шлюха заслуживает страшной смерти за то, что сделала с моей сестрой.
– Согласен, но не стоит рисковать. Анджело не единственный отец, который имеет вес в этой школе.
Отец Николь – богатый бизнесмен, имеющий связи среди местных влиятельных политиков. Если его дочь внезапно обнаружат мертвой, возникнут вопросы.
– Давай слегка поколотим ее и напугаем до смерти, чтобы она больше никогда не посмотрела на Наталию.
– Присмотри за ней, – говорит он, глядя мне за спину. Его глаза прищуриваются со знакомым подозрением. – И держи руки при себе.
Я показываю ему средний палец. Как будто я воспользуюсь таким состоянием его сестры.
Когда сажусь обратно в машину, а Брандо уходит вместе с Матео, Наталия уже спит. Я кладу ее ступни себе на колени и осторожно снимаю школьные туфли, чтобы не разбудить.
Смотрю на нее дольше, чем позволяют приличия, восхищаясь ее непринужденной красотой и силой, которая волнами исходит от нее. Мое сердце ноет от тоски. Мне хочется заботиться о ней. Ухаживать, пока Наталия не выздоровеет. Сдувать с нее пылинки и показывать, как сильно она любима. Но это не моя обязанность. И никогда моей не станет. Эта мысль меня удручает.
Чтобы отвлечься, я копаюсь в своем телефоне, пока не возвращаются Матео и Брандо.
Матео открывает заднюю дверь, и его лицо смягчается при взгляде на сестру.
– Ее не отчислят. Четверых других девушек выгонят, но я не смог убедить их отчислить Николь. Шлюха хорошо замела следы, и ее папочка крупный спонсор.
Дерьмово.
– У тебя есть план?
– О да. – Уголки его губ приподнимаются в ухмылке. – Отвези Наталию домой, и пусть Брандо за ней присмотрит. Я позвоню доку, а потом встретишь меня по адресу, который я пришлю. Преподадим этой сучке урок, который она нескоро забудет.
Глава 14
Наталия
Я дремлю в своей спальне, когда меня будит особенный стук брата в дверь.
– Входи, – хриплю я и, поморщившись, сажусь в кровати.
– Выглядишь дерьмово, – говорит Матео, входя с подносом.
– И я рада тебя видеть, – невозмутимо отвечаю я, прикусывая внутреннюю сторону щеки из-за пульсирующей боли в ребрах.
Он ставит поднос на тумбочку возле кровати и помогает мне опереться на гору подушек у изголовья. Затем аккуратно ставит поднос мне на колени.
– Мама приготовила для тебя куриный бульон с лапшой. Она передала мне все, что сказал док. Я рад, что тебе ничего не сломали, но ушибленные ребра – это больно. Тебе надо будет много отдыхать, сестренка.
– Мне не нужна еще одна лекция.
Мама и папа были в ярости, когда Лео принес меня домой и они узнали, что произошло. Лео заверил папу, что у них с Матео все под контролем, и папа выглядел гордым, что брат вмешался и разобрался с ситуацией. Потом приехал врач с портативным рентгеном, чтобы проверить, нет ли переломов. У меня огромные синяки и ребра чертовски болят, даже после сильных обезболивающих, но могло быть и хуже.
– Что случилось?
– Все решено, – говорит Матео, сжимая и разжимая кулаки, и мой взгляд перебегает на его разбитые костяшки и остатки крови, виднеющиеся под ногтями.
– Расскажи. Я больше не маленький ребенок. Мне надо знать, с чем столкнусь, когда вернусь в школу на следующей неделе.
Врач посадил меня на больничный до конца недели, и я не возражала. Фрэнки будет приходить каждый день после школы с домашним заданием, чтобы я не отстала. У меня хороший средний балл, и я не хочу, чтобы он снизился. Хотя это, вероятно, несбыточная мечта, но я все еще надеюсь подать документы в Нью-Йоркский университет, чтобы изучать медицину.
– Я знаю, – говорит брат, отводя мои волосы с лица. – Если я тебя оберегаю, то только потому, что забочусь.
Сжимаю его сильную, теплую ладонь в своей.
– Я знаю, Матео, и очень это ценю. Но мне надо, чтобы ты перестал меня оберегать. Скоро я буду сама по себе, и мне надо быть готовой к миру, в который шагну. Мне надо, чтобы ты рассказал мне самое худшее, и я хочу, чтобы ты или Лео научили меня самообороне.
Мне надо уметь защищаться от будущего мужа, потому что я знаю, что он планирует со мной сделать.
Матео медленно кивает, и его кадык дергается.
– Ладно, tesoro. Я расскажу тебе, что смогу, и поговорю с Лео насчет тренировок после того, как ты поправишься.
– Спасибо, – благодарно улыбаюсь я.
Матео берет ложку и вкладывает в мою руку.
– Ты ешь, а я буду говорить.
Я беру в рот вкуснейшую домашнюю куриную лапшу, издавая стон, когда мои вкусовые рецепторы взрываются удовольствием. Мама – лучший повар. Если бы ее жизнь сложилась по-другому, она могла бы открыть ресторан.
– Четырех девочек, которые на тебя напали, исключили, и мы навестили их, на случай если они решат создать больше проблем. Мы сожгли их машины, немного поколотили их отцов и пригрозили их бизнесу. – Он ухмыляется. – Они все обосрались. Больше ты про них не услышишь.
– А Николь? – спрашиваю я между ложками вкуснейшего супа.
Я хочу, чтобы она заплатила так же, как остальные.
– К сожалению, я не смог добиться ее исключения. Она действовала слишком умно.
– Я знаю, именно поэтому она не участвовала, когда остальные меня били.
– Ее отец успешный бизнесмен, и он много жертвует школе. Он настаивал на твоем исключении на основании того, что физическую драку начала ты. Но директриса не тупая, она в состоянии распознать подставу. И она знает, кто мы. Папа тоже делает очень щедрые пожертвования. К тому же в справке от врача подробно описано жестокое избиение, которому тебя подвергли и которое явно было односторонним. Она знает, что это затея Николь, но ей нельзя вставать на чью-либо сторону, так что вы обе отстранены до конца недели.
Я пожимаю плечами, потому что все равно не ходила бы в школу, хотя меня бесит, что моя кристально чистая характеристика теперь запятнана. Но это наименьшая из неприятностей.
– Она не перестанет меня доставать.
Матео ухмыляется.
– О, поверь мне. Она даже дышать в твою сторону не будет.
– Что вы сделали?
Его ухмылка становится шире, и он проводит пятерней по своим темным волосам, которые волнами падают на высокий лоб. Его голубые глаза искрятся, и я понимаю, что он кайфует, угрожая людям. Вероятно, мне следует бояться своего брата, потому что я знаю его тягу к насилию и жестокости, но они никогда не были направлены на меня. Он продукт нашей среды, нашего воспитания, и я не стану ненавидеть его за то, что он делает то, что должен, чтобы выжить и преуспевать. Даже если глубоко в душе осуждаю то, что он должен делать в качестве посвященного.
– Я всегда страхуюсь, и теперь это пригодилось.
– Ты хочешь сказать… – Я обдумываю его намек. Матео улыбается. – Ох, это отвратительно. И серьезное вторжение в личную жизнь девушек, если ты без разрешения записываешь, как занимаешься с ними сексом.