Анджело стоит перед камином, сияние пылающего пламени окружает его огненным ореолом, и разговаривает с Агости и Максимо Греко. Карло затаился в углу с двумя своими soldati, прожигая взглядом дыру в моем виске. Или у меня все на лбу написано, или он что-то знает. Оба варианта не успокаивают, так что я отвожу взгляд от Наталии и сосредотачиваюсь на маме.
– Думаю, поэтому твоя сестра так потрясена.
Мама рассеянно гладит меня по руке, глядя, как ее единственная дочь пытается утешить любовь моей жизни.
– Вчера ночью она плакала в подушку, – признается брат, подходя к нам вместе с отцом.
Фрэнку недавно исполнилось шестнадцать – за три дня до того, как нашей младшей сестренке исполнилось четырнадцать, – и хотя за последние несколько месяцев он сильно вытянулся, но все еще на голову ниже моих метра девяноста.
– Я разговаривал с ней. Она боится, что с вами что-нибудь случится, – говорит он.
– Твоя сестра очень чувствительная девочка, – говорит папа, с умилением глядя на нашу маленькую principessa.
– У нее большое сердце, – добавляет мама, прижимаясь к папе, когда он обнимает ее рукой за плечи. Она поднимает лицо к нему. – Джоэл, нам надо поговорить с ней вечером.
– Поговорим, amore mio.
Отец наклоняется и нежно целует маму, и у меня в горле встает ком.
Мы с Фрэнком переглядываемся.
Наши родители любят друг друга, что большая редкость среди мафиозо. Они оба из итало-американских семей, но папина семья принадлежит к la famiglia с самого зарождения организации в Америке, тогда как мамина нет. Родители не слишком хотели отдавать ее за Джоэла Мессину, боясь того, что это значило для ее жизни. Но мои родители сильно любили друг друга, и для мамы больше ничего не имело значения.
И глядя на них, по-прежнему сильно влюбленных после двадцати шести лет брака, я не могу не представлять себя и Наталию в будущем, смотрящих друг на друга с таким же обожанием на лицах.
Реальность возвращается, и на меня обрушивается боль, выбивая воздух из легких и почти сбивая с ног.
Я видел это.
Мы с Нат вместе навеки.
Любим друг друга с такой же глубокой привязанностью, как мои родители.
Но этой реальности не бывать. Ни для одного из нас. Она уже обещана другому, и с моими амбициозными планами карьерного роста я знаю, что партия для меня, возможно, тоже будет выбрана исходя из выгод.
– Привет. – Матео подходит, засунув руки глубоко в карманы. На нем нет лица. – Папа хочет, чтобы мы присоединились к нему в кабинете.
Мой взгляд моментально мечется между Наталией и Карло. Последний ухмыляется, склонив голову набок, и мне хочется вырвать его внутренности и запихать ему в глотку.
– Я не могу оставить Наталию.
– За ней присмотрит Брандо, – обещает Матео. В его мертвых глазах отсутствует обычный блеск.
– Мы проследим за ее безопасностью, – добавляет папа, сжимая мое плечо.
– Мы с тобой. – Мама притягивает Матео к себе. – С тобой и Наталией. И с Анджело. Если что-то понадобится, дай знать. – Отстранившись, она проводит ладонями по его щекам и целует в лоб. – Наш дом – твой дом. Всегда.
Матео уже давно практически член нашей семьи так же, как я завсегдатай здесь. Мы были не разлей вода с момента первой встречи в возрасте шести лет, и наши семьи – продолжение друг друга.
– Спасибо, Паулина. – Матео отрешенно целует ее в щеки. – Это много значит для нас. – Он протягивает руку моему отцу. – Поздравляю с повышением, капо. Это заслуженно и давно пора.
Отец сияет от гордости, пожимая руку Матео.
– Для меня честь служить вашей семье. – Отец с уважением кивает. – Я глубоко уважаю и восхищаюсь твоим отцом, и в будущем из тебя получится замечательный дон.
Не знаю, правда ли отец верит в это, но в искренности на его лице невозможно усомниться.
– Идем. Не будем заставлять босса ждать.
Я киваю головой вбок, бросая последний взгляд на Наталию, прежде чем выйти из комнаты.
– Слышал, Фрэнк хорошо себя показал в прошлые выходные, – говорит Матео, не поднимая головы, пока мы идем по коридору к кабинету Анджело.
– Похоже на то.
Мои слова пронизаны гордостью. Фрэнк прошел посвящение в тринадцать лет, как все мы, и постепенно постигал азы. В прошлые выходные его капо поручил ему первое серьезное дело в команде, которая контролировала доставку крупной партии наркотиков из Лас-Вегаса. Произошла попытка похищения, которая переросла в схватку, но Фрэнк сохранил хладнокровие, и мы не потеряли ни людей, ни груз.
– Он спокоен в стрессовых ситуациях, – замечает Матео, когда мы поворачиваем за угол. – Это хорошая черта в нашем деле.
Я киваю, зная, что мой брат контролирует себя лучше любого из нас.
– Он всю жизнь хотел быть soldato, как я и папа.
Матео останавливается перед отцовским кабинетом и поднимает голову. На его лице откровенная беззащитность, какой я, кажется, еще никогда не видел.
– Я не представляю, как делал бы то, что приходится делать, без тебя, Лео. Ты мой брат во всех смыслах.
Неожиданно он дергает меня к себе.
Я крепко обнимаю его, хлопая по спине и одновременно подавляя эмоции. Нам с Матео это несвойственно. Мы знаем, что значим друг для друга, так что не нуждаемся в словах.
Моему лучшему другу больно. Он задыхается от мучительного горя, его сердце разбито – оно беззащитно и истекает кровью, – и я мысленно клянусь быть рядом с обоими младшими Маццоне.
– Я люблю тебя, дружище, и я рядом. Что бы тебе ни понадобилось. Тебе и Наталии. Все для вас.
– Ты думаешь, это правда? – спрашивает он, разрывая наши объятия. – Папины слова про то, что я не единственный его вариант?
Я не хочу причинять боль другу, но и врать тоже не хочу.
– Не думаю, что твой отец стал бы врать только ради того, чтобы загнать тебя в угол. Но если это правда, почему никто ничего не слышал?
Незаконные наследники обычно тщательно охраняются и широко известны, если только у Анджело не было причин прятать своего другого сына или сыновей.
– Я хочу найти его.
– Если он существует и твой отец все эти годы скрывал его, сомневаюсь, что ты или я сможем выяснить его личность, но если хочешь попытаться, я в деле.
Я никогда не оставлю Матео делать это в одиночку.
Он медленно кивает, с тревогой глядя в пустоту.
– Поверить не могу, что мама умерла, – шепчет он через несколько ударов сердца и трет покрасневшие глаза. – Я в ужасе от того, что это значит. Она была нашей скалой. Бьющимся сердцем нашей семьи. Нат раздавлена. Папа храбрится, но он тоже потерян. – Матео поднимает голову, расправляя плечи. – Я не могу сломаться. Мне надо быть сильным ради них.
– Ты сильный. И я прикрываю твою спину.
– Спасибо, мужик. – Он крепко сжимает мое плечо. – Я говорил серьезно. Эта жизнь имеет смысл, только если ты мой напарник. Однажды мы вдвоем встанем во главе. Мы будем всем заправлять, потому что я не смогу делать это без тебя.
– Мы станем легендами, – ухмыляюсь я, дергая бровями.
Мы оба знаем, что я выделываюсь, но это именно то, что нужно, чтобы разрядить обстановку.
Его губы расползаются в знакомой самонадеянной усмешке, и я испытываю облегчение.
– Чертовски верно.
– Матео! – зовет Анджело, очевидно, услышав наши голоса за дверью. – Идите сюда.
Мы входим в кабинет и закрываем за собой дверь. Вместе с Анджело в кабинете его подручный, консильери и самый главный капо. С удивлением я замечаю еще и нового дона Аккарди.
Джино принял наследие от своего отца, когда тот умер в прошлом году из-за обширного инфаркта. Для наследников не редкость взойти на трон в молодом возрасте; такова природа мира, в котором мы живем. Но всем остальным нью-йоркским боссам – Маццоне, Греко, Мальтезе, Ди Пьетро – за пятьдесят-шестьдесят, а значит Джино в свои тридцать пять самый молодой дон среди пяти семей. Незавидный титул.
– Садитесь. – Анджело показывает на два пустых кресла перед своим столом, после чего подходит к двери и запирает ее. – Нам надо поговорить насчет Бароне.
– Ты наконец установил, кто стоял за нападением? – спрашивает Матео, садясь и широко расставив ноги.
– Мы с доном Греко нанесли им парочку визитов, – подтверждает Анджело, опускаясь в кресло за столом. – Они настаивают, что их нанял Аккарди.
Я резко перевожу взгляд на Джино. Он расслаблен. На его лице безмятежность.
– Вы знаете, что это неправда.
– Я вам верю, – кивает Анджело высокому темноволосому дону.
– А это значит, что Бароне лгут, – говорит Агости.
– И Карло тоже, – добавляет Матео.
– Карло может говорить правду. По крайней мере то, что он считает правдой, – говорит консильери Коппола.
– Это возможно, – соглашается Анджело, почесывая подбородок.
– Я ему не доверяю, – говорит Матео.
– Он тебе не нравится, – отвечает Анджело. – Смотри, чтобы твои личные чувства не смешивались с бизнесом. Не позволяй им затуманить твои суждения.
Матео стискивает зубы и вцепляется в край сиденья. Я знаю, что он так же отчаянно, как и я, ищет, чем прижать Карло. Наш парень следит за ним несколько недель и пока безрезультатно, что раздражает.
Анджело садится ровнее, прочищает горло.
– Сегодня я обратился с просьбой к дону Греко, – сообщает он сыну. На его лице мелькает боль, но он быстро берет себя в руки. – Последним желанием твоей мамы было, чтобы я попытался отложить свадьбу, пока Наталии не исполнится двадцать один год, чтобы она могла поступить в университет.
Мне удается скрыть удивление. Нат посвятила меня в свои планы изучать медицину в Нью-Йоркском университете. Она знает, что это несбыточная мечта, потому что на то, чтобы стать квалифицированным врачом, потребуются годы, а ни один уважающий себя дон не станет так долго ждать, чтобы выдать дочь замуж.
– Почему она хочет учиться в университете? – в недоумении спрашивает Матео, и мне ясно, что Наталия с ним не делилась.
– Она хочет быть врачом, – объясняю я, переводя взгляд с друга на его отца. – Профессиональный врач в семье очень полезен.