Открыв заднюю дверь, помогаю дрожащей Наталии сесть и забираюсь следом за ней.
– Припаркуйся за углом, – рявкаю я Брандо, не желая разговаривать, пока мы едем.
– Нат. – Я подвигаюсь на сиденье, пока Брандо заводит двигатель и трогается. – Поговори со мной. Расскажи, что происходит.
Ее руки заметно трясутся, когда она смотрит на меня. По моему позвоночнику поднимается леденящая дрожь из-за выражения полнейшего ужаса на ее лице. Что бы это ни было, дело плохо. Я обнимаю ее и прижимаюсь губами к виску.
– Я все решу. Что бы ни случилось, я все исправлю.
С ее губ срывается сдавленный плач, и она вырывается из моих объятий, впиваясь паникующим взглядом в Брандо. Он заезжает за угол здания и выключает двигатель. Развернувшись на сиденье, он обеспокоенно смотрит на Наталию.
Та громко сглатывает, ее взгляд мечется между мной и Брандо.
– Лео, мне надо поговорить с тобой наедине, – шепчет она, умоляюще глядя на меня.
Я несколько секунд внимательно смотрю на нее, гадая, что именно творится. Между нами происходит мысленный диалог, и я киваю.
– Подожди снаружи, – перевожу взгляд на Брандо.
Он подчиняется без колебаний, выходит и закрывает за собой дверь.
– Расскажи мне все. – Я разворачиваю Наталию к себе, нежно взяв ее лицо в ладони. – Ничего не утаивай.
Она дрожит и плачет, и я каменею. Медленно притягиваю ее к себе на колени, обнимаю и покрываю ее лицо поцелуями, пока она не успокаивается. Достаточно, чтобы взять себя в руки и положить конец моим мучениям, потому что мне надо знать, что сделал этот урод, чтобы придумать, как поизобретательнее лишить его жизни.
– Ты видел новости? – спрашивает она, и я выгибаю бровь.
– Что я должен знать?
Сегодня утром я был с Матео на сборе дани, а Брандо наблюдал за школой. Я еле успел сюда вовремя, так что у меня не было возможности узнать последние новости. Хотя, если бы это было что-то важное, Анджело велел бы кому-нибудь позвонить нам.
– Николь Честейн убили, – шепчет Нат. – Ее обнаженное, искалеченное тело вынесло на берег Гудзона, в бухте, рано утром. Полиция просит помощи.
– Я думал, ты ее ненавидела? – спрашиваю я в замешательстве, при этом мне совершенно наплевать, что шлюшка мертва.
– Я ненавидела! Я ее презирала! – выпаливает Нат, ее голос поднимается на несколько октав. – Но я не хотела, чтобы он ее убивал! Я думала, он просто трахнет ее, получит удовольствие и, может быть, забудет про меня.
Меня словно прошивает молнией.
– Тормозни, dolcezza. Объясни все.
Слова льются из нее, словно лава из вулкана. Все. Нападки Карло. Его угрозы. Факт, что кто-то шпионит за нами и он в курсе. Я цепляюсь за нее, пока она говорит, нуждаясь в ее прикосновении и тепле ее тела. Это помогает не утонуть в рефлексии, пока она с плачем рассказывает мне, как он оскорбил и унизил ее.
– Тебе следовало сообщить мне сразу же вчера, когда я спросил, что случилось.
Требуется огромное усилие, чтобы сохранять голос спокойным, когда внутри ревет пламя. Этот ублюдок уже труп. Я выпотрошу его и скормлю останки белым акулам Атлантики.
– Я хотела. Очень сильно. – Нат всхлипывает, вытирая слезы, льющиеся из глаз. – Но кто-то следит за нами, и он предупредил, что убьет тебя и Матео, если я кому-нибудь расскажу. Я была очень испугана, и… – Она рвано выдыхает. – Что, если это Брандо? Что, если он шпионит за нами? Я не могла рассказать тебе при нем.
Мой кадык болезненно дергается в горле, пока я обдумываю ее слова.
– Ты думаешь, это он? – шепчет она.
Я тяжело выдыхаю и крепче обнимаю ее за талию, глядя в глаза.
– Моя интуиция говорит, что нет. Я доверяю Брандо больше, чем большинству других посвященных. Но почти каждого можно купить или шантажировать, и пока мы не будем знать наверняка, нельзя никого исключать.
– Что будем делать?
Она смотрит на меня в ожидании ответов, которых пока нет.
Я срываю горячий поцелуй, выпивая ее, нуждаясь в том, чтобы Нат удержала меня, пока не натворил чего-нибудь совершенно безбашенного. Например, ворваться в имение Греко и взорвать их всех к чертям.
– Лео, – шепчет она мне в губы, – я боюсь. И не только Карло. Я боюсь за тебя, если он кому-нибудь расскажет.
– Тихо, детка. – Я вытираю влагу, собравшуюся на ее щеках, и убираю волосы с прекрасного лица. – Я позабочусь об этом. Мы ничего не скажем Брандо. Поедем домой и притворимся, что ты просто расстроилась из-за убийства своей одноклассницы. Потом я поговорю с Матео, и мы разберемся с Карло Греко раз и навсегда.
– Вы не можете его убить, – говорит она, округлив глаза. – Ты сам так сказал. Это слишком рискованно. Они придут за его убийцей, а я не могу потерять тебя и Матео. Нам надо пойти к папе.
Я качаю головой.
– Мы не можем, Нат. Если сделаем это, придется рассказать все. Если он узнает, что этот ублюдок сделал с тобой – как он оскорбил тебя и запятнал твою честь, – то начнет войну. Кровавую войну, которая будет опасна для всех, особенно для тебя.
– И он убьет тебя, – шепчет она, сильнее сжимая мою рубашку. – Ты прав, нельзя рассказывать папе. Но что, если ему расскажет Матео?
– Матео не расскажет. Твой брат захочет наказать Карло, как и я.
Она смотрит мне в глаза, слезы сменяются стальной решимостью.
– Я хочу, чтобы ты убил его, Лео. Черт, я хочу убить его, но не ценой твоей жизни или жизни брата.
– Мы будем осторожны. Найдем способ отвлечь внимание от нас и перевести на кого-то другого.
– Обещаешь?
Я беру ее руки и подношу к губам, ласково целуя.
– Обещаю, amore mio. Единственный, кто лишится жизни, это Карло Греко, а мы выживем, чтобы сплясать на его могиле.
– Прекрати. – Я оттаскиваю Матео от стены, перехватив его ободранный кулак, пока он не нанес себе еще большие повреждения. – Ты не сможешь помочь мне убить этого мудака, если сломаешь обе руки.
Я оглядываю разгромленный подвал с толикой зависти, потому что еще не выпустил свою ярость. Я приберегаю ее, чтобы обрушить на ублюдка, который посмел протянуть свои лапы к моей любимой.
– Я собираюсь бить этого мерзавца, пока он не превратится в кровавое месиво на полу. К тому времени, как я закончу, его будет настолько не узнать, что никто не сможет сказать, что он был человеком, – оскаливается друг.
– Нам нужен план и быстро, – говорю я и отпускаю его, видя, что гнев слегка остыл.
– Согласен. – Матео падает на диван, а я сажусь на кресло напротив.
Ссутулившись, он обхватывает голову руками. Его боль – моя боль, и мы заставим этого ублюдка заплатить за то, что он сделал с Наталией.
– Поверить не могу, что она мне не сказала. – Он поднимает голову и качает ею. – Почему она не пришла к нам?
– Он ее запугал. Она боялась, что он нас убьет.
– Единственный, кто умрет, – этот мерзавец, – рявкает Матео, хрустя разбитыми костяшками.
– Нам надо организовать это аккуратно, а затем замести следы.
Я провожу пятерней по волосам, свирепея от нерастраченного гнева.
– Мне хочется сейчас же схватить говнюка и причинить самую худшую боль, – рычит Матео.
– Думаешь, мне не хочется?
Между нами повисают невысказанные слова. Я немного подправил правду, не желая направить гнев Матео не в ту сторону.
Я решил признаться после того, как мы разберемся с Греко. Знаю, что придется держаться подальше от Наталии, но сейчас мой единственный приоритет – уничтожить угрозу. Ее безопасность всегда будет стоять выше моих собственных потребностей и желаний.
– Мне хочется раз за разом погружать нож в его тело и осквернить его самым худшим способом, чтобы он испытал унижение и страх, которые, должно быть, чувствовала она.
Матео согласно кивает, его глаза горят от ненависти.
– Но надо действовать умно. Мы не можем ворваться к ним. Это только убьет нас, начнет войну и оставит Нат еще более беззащитной.
Матео тяжело вздыхает.
– Ты прав, но что нам делать?
– У меня есть идея.
Я не могу удержаться от улыбки в предвкушении убийства, бойни и возмездия.
Его взгляд проясняется, и друг садится ровнее.
– Я слушаю.
Глава 20
Лео
– Вот двуличный змей, – шипит Матео вполголоса, пока мы наблюдаем за встречей Карло с колумбийским картелем из своего укрытия под скатом крыши заброшенного склада в двух милях от порта Ньюарк.
Внизу Карло завершает сделку по наркоте, которая наводнит улицы Нью-Йорка продукцией конкурентов, нанеся болезненный удар всем местным семьям.
Хотя «Калтимор Холдингс» – семейное предприятие Маццоне, основанное прадедом Матео еще в двадцатых годах прошлого века, – имеет много разных интересов, наш бизнес по торговле наркотиками самый прибыльный.
Долгое время наши интересы были максимально сосредоточены на строительстве, морских перевозках и транспорте наравне с обычными вымогательством и рэкетом. Под руководством Анджело мы закрепились в розничной торговле, и семья Матео владеет многими ресторанами, казино и злачными клубами. Все они отлично подходят для отмывания денег и не привлекают внимания любопытных образцовых копов и агентов ФБР.
Я осторожно сдвигаюсь влево, следя за тем, чтобы лицо Карло попало в объектив, и делаю несколько снимков его встречи с главным представителем картеля в США.
Несколько месяцев назад Саверио Салерно из Лас-Вегаса предупредил дона Маццоне. Он рассказал, что с ним связался его контакт от имени картеля с предложением открыть новый канал через Лас-Вегас. Ситуация в Майами между наркосиндикатом и властями взрывоопасная, и картель ищет пути расширения. В Майами они едва ли могут поссать, чтобы правоохранительные органы не дышали им в спину, так что я не удивлен, что бизнес изучает другие варианты.
Но итало-американцы держатся вместе, даже если иногда мы воюем между собой. Между пятью семьями заключены соглашения о разделе районов Нью-Йорка, и все мы закупаемся у одного поставщика и используем одни и те же каналы распространения. Таким образом все получают прибыль, и мы сохраняем мир. Пока один жадный мудак не решил, что хочет больший кусок пирога.