– А он не узнает, – вставляет Матео. – Потому что мы были осторожны и тщательно убрали за собой.
– Есть еще кое-что, – выпаливаю я, сохраняя хладнокровие перед гневом его отца.
– Сядьте, – отрезает Анджело, и мы без промедления опускаемся в кресла.
– Мы поймали его за сделкой с колумбийским картелем, – говорю я, доставая из большого коричневого конверта фотографии и подвигая к нему.
Анджело наконец-то кладет пистолет на стол, чтобы посмотреть снимки. Мы специально дождались сегодняшнего утра и пришли к боссу, только убедившись, что хорошо подготовились. Всю ночь мы проявляли фотографии в маленькой темной комнате в квартире моих родителей.
Моя мама заядлый фотограф, и раньше я любил проявлять фотографии вместе с ней, когда был моложе и у меня было время на подобное.
– Мы не знаем, действовал он в одиночку или по указанию дона Греко, – говорит Матео.
Анджело выглядит обеспокоенным.
– Merda.
Он молча просматривает фотографии, и мы задерживаем дыхание в ожидании дальнейших действий. У нас есть предложения, но лучше, если дон сам придет к этому же выводу.
– Он сказал всем, что встречается с Аккарди, – говорю я, не развивая тему.
Анджело свирепо смотрит на меня, и я сглатываю застрявший в горле ком.
– Кто еще об этом знает?
– Наталия, – говорит Матео. – Она знала, что мы планировали разобраться с этим, и утром видела репортажи в новостях.
Все главные новостные каналы сообщают о смерти пятерых посвященных на заброшенном складе в порту Ньюарка, но новость пришла слишком поздно, чтобы оказаться в заголовках газет. Догадываюсь, что завтра она будет на всех первых полосах.
– Больше никто не знает? – Он ловит мой взгляд. – Ты уверен?
– Абсолютно, – вру я, глядя ему в глаза.
Я не хочу вмешивать Фрэнка и Йена. Мы знаем, что они никому ничего не скажут, так что нет необходимости впутывать их.
– Va bene. – Анджело проводит пятерней по своим седеющим волосам. – Вот как мы поступим. Будем вести себя как обычно. Я позвоню дону Греко, чтобы выразить соболезнования и предложить помощь. Ему не потребуется много времени, чтобы обвинить Аккарди, но я не могу позволить Джино отдуваться за это. Это породит внутри la famiglia ненужную тревогу. Мы запустим на улицы слух про колумбийский картель и позволим ему сопоставить факты.
– Мы можем послать ему некоторые из этих снимков, – предлагаю я. – Можно стереть с них отпечатки, к тому же я использовал обычную пленку и оборудование, так что их невозможно проследить.
– Нет. – Анджело качает головой. – Это указывает на то, что на складе была третья сторона. Мы хотим, чтобы дон Греко обвинил колумбийцев.
– Это не развяжет войну с ними? – спрашивает Матео.
– Мы можем использовать это с выгодой. Двух зайцев. Одним выстрелом. Угроза сплотит все семьи в стремлении выдавить колумбийцев до того, как они закрепятся на нашей территории. Будет много крови, но это необходимо.
Хороший план, за исключением одного нюанса.
– А что с Наталией? Если не дискредитировать Греко, брачный договор перейдет на следующего в роду.
Анджело сверлит меня убийственным взглядом, от которого по рукам бегут мурашки.
– Я в курсе традиции, Мессина. – Он тяжело дышит, пока думает, и я боюсь пошевелить хоть мышцей. – Подозрений должно быть достаточно, чтобы расторгнуть договор, но, если нет, я покажу ему фото. Скажу, что Аккарди отправил человека следить за Карло, ибо знал: тот врет и что-то скрывает.
Никто из нас не произносит ни слова, но намек ясен. Если Анджело потребуется принести кого-то в жертву, чтобы избавить Наталию от брака с Греко, он бросит Аккарди на произвол судьбы.
– Вы никому не расскажете об этом. Никогда. – Анджело пронзает нас обоих пристальным взглядом. – Мы все унесем эту тайну в могилу, и вы не скажете Наталии о том, что мы решили здесь сегодня.
Его взгляд впивается в меня, и я покрываюсь холодным потом. Все волоски на руках встают дыбом, когда я понимаю, что он что-то знает. Достаточно, чтобы мне следовало бояться за свою жизнь.
– Есть еще одно, – говорит Матео. – Среди нас был крот, который снабжал Карло информацией.
– Кто? – спрашивает Анджело, убирая пистолет обратно в кобуру.
Я чуть не падаю от облегчения, но чувствую, что опасность еще не миновала.
– Рокко, – тихо сознается Матео.
Мы оба знаем, что Карло врал, когда назвал имя Брандо. Журнал звонков в мобильном подонка выдал настоящего виновника.
Ноздри Анджело раздуваются, и он берется за трубку телефона на столе.
– Он в подвале, – говорит Матео. – Мы схватили его, прежде чем идти к тебе.
Анджело кладет трубку на место. Его глаза сияют от гордости, а уголок губ изгибается в мимолетной улыбке.
– Хорошо, хорошо, – говорит он. – Давай займемся им.
Мы встаем.
– Матео. – Анджело подходит к сыну и берет его лицо в ладони. Он оставляет на его лбу твердый поцелуй. – Ты молодец, сын. Я горжусь тем, как ты ведешь себя в последние месяцы. Мама тоже гордилась бы тобой.
Матео расцветает от отцовской похвалы, и я счастлив за него.
Анджело отпускает сына и поворачивается ко мне.
– Ты тоже, Леонардо. – Он кладет ладонь мне на плечо и крепко сжимает. – Я за многое тебе благодарен.
Остальная часть предложения остается невысказанной, и я задаюсь вопросом, как скоро он отведет меня в сторону, чтобы произнести ее.
Мы идем следом за Анджело в подвал и смотрим, как он в мясо избивает одного из своих самых долго работающих soldati, прежде чем пустить пулю ему в лоб. Рокко нравился Наталии, и ее это расстроит.
Рокко ничего не знал о картеле, но мы решили, что Греко не обязательно это знать. Теперь у нас есть законный способ сказать ему, что нам известно, не используя мои фотографии и не привлекая посторонних.
Рокко подтвердил, что за нападением Бароне стоял Карло. Он и впустил их в тот день. Очевидно, Карло хотел поразвлечься с Наталией до свадьбы, чтобы решить, будет ли она подходящей невестой для него. Моя кровь кипит от одной мысли о том, что ждало бы ее, если бы в тот день похищение удалось.
– Найдите девочку, – говорит Анджело, снимая забрызганную кровью рубашку и бросая ее на бетонный пол.
Он делает шаг от лужи крови, собирающейся возле его ног. Семь месяцев назад Карло похитил тринадцатилетнюю дочку Рокко и с тех пор удерживал ее в плену, заставляя Рокко шпионить за нами. Могу только представить состояние, в котором мы найдем бедняжку.
Рокко не вдавался в подробности, не подтвердив, что ему велели шпионить за мной и Наталией, и я знаю, что он сделал это ради нее. Он всегда питал слабость к моей dolcezza, и я полагаю, что в ней мужчина видел свою дочь.
Хотя это не помешало ему плясать под дудку дьявола.
Идиоту следовало прийти ко мне или к Матео. Мы могли бы помочь.
Рокко знал, что сегодня отправится к создателю, поэтому я уважаю его за то, что в конце он поступил по справедливости с Наталией, своей дочерью и родными.
– И проследите, чтобы о его семье позаботились, – добавляет Анджело.
– Сделаю первым делом, – говорит Матео, идя к двери.
Я собираюсь уйти за ним.
– Леонардо, на пару слов, – окликает Анджело.
Я крепко зажмуриваюсь, прежде чем развернуться. Полагаю, время пришло.
– Наедине, Матео.
Анджело буравит сына взглядом через плечо.
– Помни, что Наталия его любит, и мама тоже любила, – говорит Матео, прежде чем выйти из помещения.
Анджело закрывает дверь, а я жду своей участи. Дон обходит меня и останавливается прямо передо мной, сжимая и разжимая окровавленные кулаки.
Я стою, высоко держа голову и встречая его суровый взгляд.
– Скажи, Леонардо. Ты любишь мою дочь так же сильно, как она любит тебя? – спрашивает он, пристально глядя мне в глаза, не нанося ударов.
Я мог бы соврать, но не знаю, как много ему известно. Если он почувствует, что я говорю неправду, то с тем же успехом убьет меня за обман, как и за то, что я делал с Наталией. Лучше сознаться.
– Да, сэр. Я люблю ее так, как никогда не полюблю никакую другую женщину. Я умру за Наталию, дон Маццоне. Так что, если так надо, я умру, зная, что это не напрасно.
Он смотрит на меня в упор, и я выдерживаю его взгляд, надеясь, что мои нервы не сдадут. В воздухе растекается напряжение более густое, чем темная жидкость, что скапливается у наших ног. Он кладет обе руки мне на плечи, впиваясь пальцами в застывшие мышцы.
– Мне следует убить тебя. – На его челюсти дергается желвак. – Она невинна?
Я киваю головой.
– Я не лишил ее девственности и не касался ее интимно. Мы в основном целовались, и я помогал ей справиться с горем. Обнимал, пока она спала.
Он медленно кивает несколько раз, и его челюсть расслабляется.
– Рад слышать, что хоть один из вас обладает здравым смыслом.
Отпустив меня, Анджело отходит на шаг и проводит рукой по волосам.
– Я старался держаться подальше от нее, но она усложняет задачу.
– Старайся лучше, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Я освобожу Наталию от обязательств по отношению к Греко, но она должна выйти замуж, Лео. Я заключу другой договор. Ты знаешь, что это должно случиться.
– Я хочу жениться на ней. – Решаю выложить все карты на стол, хотя знаю, что это тщетно. – Я люблю ее и буду хорошо о ней заботиться. Теперь у меня есть собственная квартира и сбережения. Я амбициозен и готов усердно работать. Я продвинусь по службе и смогу обеспечить ей хорошую жизнь.
Его лицо смягчается, что большая редкость.
– Ты хороший человек, Леонардо Мессина. Плод хорошего воспитания и чудесных родителей. Твой отец хороший человек. Хороший капо. – Он снова шагает ко мне с печальным выражением лица. – Я не сомневаюсь, что ты многого добьешься, и я знаю, что ты стал бы прекрасным мужем для Наталии, но она дочь дона, Лео. Она должна выйти замуж за дона или наследника. Возможно, за подручного или консильери. – Он качает головой. – Но не за капо или soldato. Это было бы оскорбительно для моей дочери, а я знаю, что ты не хочешь оскорбить ее больше, чем уже успел.