– Дон Аккарди хочет жениться на тебе?
Его кадык дергается, а в глазах плещется боль.
Мне не следует радоваться, что ему все еще так же больно, как мне, но приятно знать, что я не одинока. Что он тоже страдал все эти годы. Это помогает помнить, что все было реально. Как будто это каким-то образом подтверждает мои чувства и придает им ценность.
Только глупая женщина продолжает любить мужчину, который никогда не любил ее по-настоящему.
– Формально мне ничего не сообщали, но похоже на то.
Лео закрывает глаза, и расстояние между нами заполняется напряжением. Боль заполняет каждую клетку, и сильная тоска разливается по венам, когда я стою рядом с любимым мужчиной, не способная прикоснуться к нему или сказать, что он по-прежнему единственный.
Долгое время после той ночи, когда Лео отказал мне, я злилась, страдала и чувствовала себя униженной. Я проклинала его миллион раз. Пока не оставила это в прошлом и не поняла, что он сделал это, чтобы защитить меня. Если бы той ночью мы занялись сексом, Лео был бы запятнан болью и сожалением. Мы оба оплакивали потерю моего брата, и не удивительно, что искали утешения друг в друге. Это никогда не должно было заходить так далеко, и я рада, что он остановился. Рада, что не дал мне совершить еще большую ошибку.
– Я скучаю по тебе, – шепчет Лео, медленно открывая глаза. Он тайком переплетает наши мизинцы, и дыхание у меня сбивается. – Чертовски сильно скучаю.
Собрав неизвестно откуда взявшиеся силы, я отхожу от него на шаг.
– Не делай этого, – тоже шепчу я. – Не порти годы прогресса.
– Не заливай мне, dolcezza, – огрызается он. – Не притворяйся, будто ты тоже не живешь только наполовину!
Это выводит меня из себя. Я упираю руки в бока и испепеляю его взглядом.
– Не пудри мне мозги, Лео. Думаешь, я не знаю, чем вы с Беном занимаетесь, когда ездите по делам или в выходные, когда он заваливается домой и от него несет алкоголем и женщинами?
– Эти женщины ничего для меня не значат, и их гораздо меньше, чем ты воображаешь. Это просто секс.
Мои губы кривятся от отвращения.
– Если мне от этого должно стать легче, то нет. – Я тыкаю его пальцем в грудь. – Я ни с кем не спала. После тебя у меня ни с кем не было близости.
– Я пытаюсь забыть тебя! Отпустить! Но ничего не помогает.
Какого хрена? Он ждет, что я выдам ему медаль или что? Боже, иногда я правда ненавижу мужчин.
– Ты здесь. – Он тычет пальцем себе в висок. – И здесь. – Хлопает ладонью по своему сердцу.
Шагнув ко мне, он берет мои руки в свои. Его шальные, полные отчаяния глаза ищут мои.
– Я люблю тебя, Нат. И не могу и дальше отрицать это. Бежим со мной. Давай исчезнем с лица земли. Бен нас прикроет. Я знаю, прикроет. Мы можем быть вместе.
Слова Лео льются, пронизанные болью и тоской, и это невыносимо. Я не могу позволить ему разрушить все преграды, что так старательно возводила. Выдернув руку из его теплой ладони, я качаю головой. Боль в сердце столь сильна, что мне кажется, у меня случится инфаркт. Она распространяется по груди, давит, отчего почти невозможно дышать. Я сгибаюсь пополам, тяжело дыша, и упираюсь ладонями в колени.
– Почему ты это делаешь? – кричу я, хотя знаю ответ.
Он падает на колени и накрывает мои ладони своими.
– Я был слишком глупым и слабым и не сделал того, что следовало сделать три года назад. Ничто не имеет значения, Наталия, кроме тебя. Скажи мне, что делать, и я выполню, но не отталкивай.
Я выпрямляюсь, смахивая струящиеся по лицу горячие слезы.
– Оставь меня в покое, Лео! – Мой голос звучит резко. – Возвращайся трахать своих шлюх и предоставь меня моей судьбе. – Его лицо искажается от боли, и я чувствую ее наряду с собственной. Это меня немного смягчает. – Было время, когда я сбежала бы с тобой, но сейчас слишком поздно.
– Нет. – Встав на ноги, он снова берет мои руки. – Я больше не могу жить без тебя. Я словно умираю внутри.
– Думаешь, мне не известно, каково это, Лео? – кричу я, и глаза снова наполняются слезами. – У тебя был выбор, и ты его сделал. Я тоже. Приняла свою судьбу, и тебе надо принять это. То, что между нами было, невозможно.
– То, что между нами есть, – поправляет он.
– Это не имеет значения, Лео. В это время в следующем году я буду замужней женщиной. Тебе надо отпустить меня. Может, дашь шанс одной из тех женщин, которых ты трахаешь.
Мне больно это говорить, но и мысль о том, что он проживет жизнь в одиночестве, мне тоже не нравится.
– Мое сердце всегда будет принадлежать только тебе.
Хочется ответить, что мое тоже, но я этого не делаю. Все зашло слишком далеко. Чудо, что папа или Джино не появились.
– Я не хочу этого, – вру я, делая шаг назад. – И не хочу, чтобы ты говорил мне что-либо подобное снова. Мы закончились, еще не начавшись, Лео. Тебе надо принять это и жить дальше, как я.
Не дожидаясь его ответа, разворачиваюсь и забегаю обратно в дом.
– Папа, нет! – выкрикиваю я позже тем же вечером во время разговора с ним и Беном в папином кабинете. – Ты обещал!
– Ты не можешь взять свое слово назад. – Бен моментально бросается на мою защиту.
– Могу и возьму. – Он тыкает пальцем в сторону Беннета. – Дон принимает решения, которые приведут к лучшему результату. Брак Наталии с доном Аккарди усилит пять семей. Если ты серьезно думаешь восстанавливать Комиссию, мальчик, то поддержишь это решение. Нам нужно, чтобы за твоей идеей стоял вес всей пятерки, прежде чем поднимать эту тему с любой другой famiglia. Потребуется время и планирование. Этот союз будет иметь большое значение для укрепления связей внутри Нью-Йорка.
Я знаю, что у Бена есть идеи насчет реформирования Комиссии, управляющего органа американских мафиози, первоначально созданного Лаки Лучано в 1931 году. Но я не знала, что он рассказывал о своих планах папе. Я отказываюсь верить в то, что отец хочет выдать меня за Джино по этой причине. Папа консерватор, и он стареет. Да и не любит перемены. Думаю, он просто подыгрывает Бену и использует этот аргумент, чтобы тот поддержал предложенный договор.
Не то чтобы ему требовалось наше согласие. Если папа сказал, значит, так и будет.
– Почему обязательно сейчас? Почему я не могу окончить четвертый курс и потом выйти за него?
– Потому что его мальчикам нужна мать сейчас, principessa. – Папина ладонь опускается на мое плечо. – Ты станешь чудесной мамой для Калеба и Джошуа, и они нуждаются в тебе. Джино тоже. Смерть Джульетты его сломала.
Бен хмурится, а я держу язык за зубами. Свадьба с мужчиной, который только что потерял любимую, обожаемую жену, – последний пункт в моем списке желаний, но папа принял решение.
– Могу я выйти за него и продолжать учебу? Наверняка у него есть няня?
– Наталия, его сыновья только что потеряли мать. Он не хочет спихивать их на няню. Он хочет жену, которая ухаживала бы за ним и заботилась о его детях. Он хочет, чтобы этой женщиной была ты.
– Ты понимаешь, как это сексистски и архаично? – Бен сжимает челюсти и давит на папу взглядом. – И не надо втирать мне это дерьмо про традиции. Это неправильно, и ты это знаешь.
– Джино хороший человек. Он был хорошим мужем для Джульетты и станет таким же для Наталии.
– Я не спорю, но наверняка можно договориться, чтобы Наталия окончила последний курс и получила свой диплом? – продолжает настаивать Бен, и я очень люблю его за то, что защищает мои интересы.
– Думаешь, я не спрашивал? – Папа всплескивает руками. – Я пытаюсь поступить во благо своей дочери и не подписывался на это! – Его пронзительный взгляд пришпиливает меня к месту. – Если не Аккарди, то Конти. Мы готовились подписать договор, когда Джульетта погибла и Джино связался со мной, – говорит он, подходя к бару и наливая себе скотч.
В желудке бурлит кислота при мысли о свадьбе с этой отвратительной свиньей. Брак с Конти означает переезд в Филли, разлуку с семьей и всей прошлой жизнью. Это означает его похотливые жирные руки на моем теле, и я лучше застрелюсь, чем добровольно подпишусь на такое.
Внезапно Джино кажется не таким уж плохим вариантом.
– Переспи с этим, – говорит папа через плечо. – Смирись, прежде чем Джино приедет утром с близнецами. – Вращая янтарную жидкость в бокале, он поворачивается лицом ко мне. – Это хорошая партия, principessa. И это произойдет. – Отец делает глоток, глядя на меня. – Помни о своем долге перед семьей и обязанностях. Твоя мама готовила тебя к этому, и я дал тебе больше, чем большинство отцов. Вместо того чтобы ныть, благодари судьбу.
Это утверждение не предполагает ответа, так что я резко разворачиваюсь и сбегаю из его кабинета в свою спальню.
Глава 29
Наталия
– Давай прогуляемся, – говорит Джино на следующее утро, после того как познакомил меня со своими прекрасными близнецами.
У них светлые волосы и голубые глаза, как у Джульетты, и я вижу в них мало сходства с Джино. Джошуа цепляется за отцовскую штанину, не глядя на меня, а Калеб таращится на меня со свойственным детям любопытством.
– Иди, Джошуа. – Джино поглаживает сына по голове, отцепляя его ручки от своей ноги. – Иди вперед с братом.
Джошуа мотает головой, его светлые волосики колышутся от движения. Он продолжает цепляться за своего папу.
Я сажусь на корточки, чтобы быть на одном уровне с ним, и улыбаюсь, когда малыш медленно переводит взгляд на меня.
– Джошуа, ты любишь яблоки? – Он смотрит на меня, ничего не говоря. – У нас есть сад, и в нем много-много яблонь. Если пойдешь с нами, сможешь собрать яблоки, а я испеку тебе яблочный пирог. Хочешь?
– Я люблю яблочный пирог! – кричит Калеб, подбегая ко мне, и дергает меня за рукав. – Если я соберу яблоки, ты испечешь пирог и мне тоже?
Я ласково улыбаюсь ему.
– Конечно, испеку. Еще я могу приготовить яблочный джем. Или яблочный штрудель. – Я поднимаю глаза на Джино, который смотрит на нас со странным выражением на лице. – Или, если ваш папа разрешит, мы можем сделать карамельные яблоки в шоколаде.