руках свой мобильный.
— Да, — прячу от нее глаза, потому что не собираюсь давать ей свой
новый номер.
По крайней мере, не сейчас.
— М-м-м… — тянет она, заглядывая в мое лицо. — Заболела?
— Типа того, — поднявшись с пола, собираю с подоконника свои вещи.
На мне черный свитер и джинсы, но это не потому что я в трауре. Просто
утром мне было не до того, чтобы раздумывать над одеждой. Как и над
прической, поэтому мои волосы собраны в самый обычный хвост.
Не самая любимая мной прическа.
С ней я всегда выгляжу, как ребенок.
— Все выходные тебе бьюсь, — заходит Лена следом за мной в аудиторию.
— Зачем?
— Хотела на пати одно позвать.
— Я пас… — бормочу, усаживаясь за первую парту.
Я собираюсь остаться в первой пятерке, чтобы разделаться с этим
экзаменом поскорее, и исчезнуть отсюда тоже. Исчезнуть поскорее.
— М-м-м… — снова тянет она. — Ясно.
Ее парень водит дружбу с Касьяновым. Так мы с ним и познакомились. И
теперь… я чувствую себя двуличной, потому что предпочитаю и от Лены
тоже держаться подальше. Наверное, это ее обидит, но ведь мы не близкие
подруги. Близких у меня никогда не было. В школе я была слишком
замкнутой в себе, а это отпугивает.
Я получаю свою пятерку только из жалости преподавателя. Откровенно
говоря, я подготовилась хуже некуда, он тоже это понял, как и то, что
пытать меня нет никакого смысла, поэтому просто отпускает с миром на все
четыре стороны.
На кафедре Романова кроме Алены других “уродов” нет. Он… умеет
работать с коллективом. Он много чего умеет! Энергии в нем хоть
отбавляй, как и ума. В основном…
— Стрельцова, — летит мне в лицо, как только выхожу за дверь.
Вытянув шею, староста моей группы хаотично жестикулирует:
— Тебя деканат ищет. Че с телефоном твоим?
Округлив глаза, чувствую, как ударяется о ребра сердце.
Деканат?!
Сглотнув, зажимаю в ладонях ручки сумки и с волнением лепечу:
— Зачем?
— А я что, Ванга? — закатывает он глаза.
Пересчитав знакомые лица, вижу, что всем абсолютно плевать на то, что
меня вызывают в деканат! И взрыва в моем животе тоже никто не заметил, как и легкой паники, которая сменяется неуверенностью.
В себе.
В своем умении скрывать чувства, которые давят на грудь изнутри, собираясь вырваться, как только дам хоть какую-то слабину!
Стараясь двигаться не как взвинченная буйно-помешанная, забираю с
подоконника свой пуховик, и каждый шаг, приближающий к деканату, делает меня безмозглой курицей, но не настолько безмозглой, чтобы не
понимать, кто меня туда вызывает, ведь я иду туда второй раз в жизни с тех
пор, как сдала в него документы о поступлении…
“Ну?”, — в отчаянии кричу внутри себя. — “Чего еще тебе от меня нужно?”
Глава 39. Люба
Спины знакомых мне близнецов, нависшие над столами двух секретарей, отрезвляют в ту же секунду, как вхожу в маленькую приемную, где справа, и
это я знаю точно, дверь в кабинет декана, а слева…
Втянув в себя воздух, поворачиваю голову, выдавливая:
— Доброе утро…
На двери слева черными буквами по золотому пластику выбито имя и
должность, которые в моей голове без разрешения складываются в
отчетливый образ. Отчетливый и настырный настолько, что хочется с
обидой топнуть ногой. Даже его запах фантомом пробирается в нос, а тело
ломит от потребностей, которые проснулись во мне с подачи Александра
Андреевича, чтоб он провалился, Романова. От осознания, что он там, за
дверью, мое тело трепещет, как бабочка на ветру. Когда-то я отчаянно
искала этой любви, с которой все носятся, и теперь я понимаю, почему
носятся. Это мука! Тогда почему, почему я не пытаюсь от нее избавиться?
Да потому что лучше умереть, чем никогда его не встречать!
— Эт Стрельцова, — дергает в мою сторону головой один из близнецов.
Расступившись, они освобождают для меня место у стола, пока я изнываю
от вероятной близости Романова за той чертовой дверью, но все розовые
облака в моей голове рассеивает листок с пятью фамилиями. Фамилиями
преподавателей,
которым
заместитель
декана
передает
своих
несостоявшихся дипломников в свете вступления в новую должность.
Тупо глядя на эти фамилии, пытаюсь понять, чего я вообще ожидала?!
Что он сдаст меня с рук на руки самолично? С девяти до пяти он
заместитель декана. Ничего не изменилось. Но моей обиде это без
разницы! Для меня этот листок сигнал о том, что… когда я снова приду на
его лекцию, своими чувствами я могу подтереться.
Вскинув голову, глотаю застрявший в горле ком, тонко выговорив:
— Можно подумать?
— Да ради Бога, — вращается секретарша на своем стуле, начиная стучать
по клавиатуре компьютера и полностью теряя ко всем нам интерес.
Как бы не путалась я в себе самой, четко и бесповоротно понимаю, что
хотела писать свой диплом именно с ним. Не потому что мечтала о нем
ночами. А потому что он преподаватель от Бога, и представлять на его
месте кого-то другого мне сейчас до тошноты не хочется…
Не хочется!
Сняв с плеча сумку, пихаю в нее листок, роняя на пол шубу. Прижав ее к
груди вместе с сумкой, бросаю сверлящий взгляд на золотую табличку и
разворачиваюсь на пятках, врезаясь носом в плечо парня, который маячил
за спиной. С шипением схватившись за нос, ураганом несусь к двери, подальше отсюда и от Романова. Может, мы вообще никогда больше не
увидимся, ведь он увидеть меня явно не стремится.
Толкнув дверь, вырываюсь в коридор, с разбега натыкаясь на серьезный
живот декана.
— Извините! — пищу, отскакивая от него и врезаясь спиной в твердую грудь
его зама.
— Тпррр… — шумный выдох над моим ухом похож на гром среди ясного
неба, а сжавшие плечи руки — на стальные пруты.
Роняю сумку, в панике повторяя:
— Извините…
— Что за гонки? — строго требует декан, поправляя свои очки и хмуря
густые брови.
— Я… извините… — прячусь от его гневного взгляда, пытаясь не
чувствовать сильного тела, к которому прижимаюсь каждым сантиметром
своего.
По плечам проносится дрожь, и мне нестерпимо хочется закрыть глаза, особенно когда пальцы Саши напрягаются.
— Вы не на дискотеке, уважаемая, — продолжает давить на меня декан, поправляя пиджак и пыхтя.
— Я же извинилась… — выпаливаю в сердцах.
— Помолчи, — слышу тихий приказ над головой, от которого сомн мурашек
стекает по позвоночнику. — Это ко мне, — обращается Романов к декану, выпуская мои плечи и отходя на шаг.
— Черте что… — ворчит тот, дергая на себя дверь и хлопая ею так, что я
вздрагиваю.
В тишине опустевшего коридора отчетливо слышу близкое дыхание.
Слышу знакомый аромат мужского парфюма и, кажется, стук своего
сердца. Мысли скачут в голове, набегая друг на друга и сталкиваясь.
Опустившись на колени, снова роняю на пол шубу, начиная собирать
высыпавшийся из сумки хлам. Помаду, ручки и… паспорт…
Он может думать, что я разучилась говорить, но я не знаю, что ему сказать.
Даже смотреть на него я опасаюсь, потому что не знаю, как сдержать
чувство досады от того, что меня только что отчитал декан, и это было
недружелюбно и враждебно. И ужасно неприятно…
Воздух шевелится, когда в абсолютной тишине Александр Андреевич
опускается на корточки напротив, подбирая лежащую рядом с его ботинком
ручку и мохнатый красный колпачок к ней.
Упрямо молчу, выхватывая ее из его пальцев. Его взгляд на своем лице я
чувствую кожей. Подцепив мою шубу, укладывает ее на свои колени, перебросив через локоть.
— Как дела?
Вскинув глаза, встречаю тяжелый взгляд исподлобья.
Лучше бы мне этого не делать, потому что я мгновенно забываю, где
нахожусь! Слишком близко. Его плечи закрывают собой свет. Обтянутые
черным пиджаком, они опущены, из ворота белой рубашки выступает его
чертовски скульптурная шея.
— Лучше всех, — мой голос звучит шершаво.
Его глаза кружат по моему лицу, то сталкиваясь, то разминаясь с моими, потому что я тоже кружу по его лицу. Сжимаю пальцы, чтобы они вдруг не
оказались на его губах или еще где-нибудь на его теле. Он опять зарос, но
успел постричься. Волосы мягкими волнами отброшены со лба. Меня тянет
к нему какой-то аномальной магнитной силой, особенно когда его рука
вдруг взмывает вверх, а потом резко возвращается обратно на колено, складываясь по дороге в кулак…
Округлив глаза, смотрю на дверь деканата, за которой слышна возня.
Что с этим мужчиной не так?! Что?
Он смотрит на меня так, что у меня уши закладывает. Мне вдруг кажется, что если он немедленно до меня не дотронется, мы оба начнем корчиться в
муках!
Метнув взгляд на закрытую дверь, сжимает зубы и с выдохом раздувает
крылья своего прямого красивого носа, переводя на меня мрачный
молчаливый взгляд.
Выхватив из его рук свою шубу, вскакиваю на ноги, говоря:
— Хорошего дня.
Не дожидаясь ответа, с пылающими щеками оставляю его наедине с собой
и со всеми его делами вместе взятыми. Напрягая шею до хруста в мышцах, потому что моя голова так и норовит обернуться, но, в отличии от
Александра Андреевича Романова, я помню, что с девяти до пяти он, черт
возьми, замдекана моего факультета!
Глава 40. Романов
— Пф-ф-ф… — уперев в колени руки, Руслан кряхтит. — Я не в ресурсе…
времени не хватает даже на спортзал…
— Скоро пузо отрастишь, — скачу вокруг него, хлопая над головой в
ладоши.
— Иди ты… — хрипло смеется, продолжая восстанавливать дыхание.
Туманная морось, окутавшая парк, забивает легкие сырым воздухом.
Выглядит, как молоко, особенно в сумерках.