ажер.
— Пф-ф-ф… — выжимаю свою привычную двадцатку, поднимая и опуская
рычаги хаммера. Чувствую натяжение в бицепсах и плечах, и это бодрит. —
Ты меня сегодня угробить решил? — утираю полотенцем лицо, отпуская
рукоятки.
— Да нет. Все нормально будет, — заверяет он, гремя металлическими
“блинами” за моей спиной.
Уперев в колени локти, смотрю на пустой зал. На всю площадь здесь
только пара девушек на беговых дорожках и два парня у штанги. Размяв
шею, собираюсь возобновить жим, когда в поле моего зрения между
тренажеров вдруг мелькают убийственно розовые лосины.
Глава 43. Романов
— Давай еще десяточку, — слышу за своей спиной. — Потом на пресс
поработаем…
— Что? — впившись глазами в обтянутую розовым эластаном аккуратную
девичью задницу, чувствую бешеную пляску чертей у себя в башке.
Покачивая бедрами, новоявленная спортсменка двигается по залу, осматриваясь вокруг и вертя на пальце кончик высокого рыжего хвоста.
Розовые лосины и белый спортивный топ создают комбинацию, при
которой на всеобщее обозрение выставлен плоский бледный живот и
маленький круглый пупок, при виде которого во рту собирается слюна.
Найдя то, что искала, то есть, блин, меня, Люба растягивает свой розовый
пухлый рот в обольстительной улыбке, и я понятия не имею, когда, твою
мать, она научилась так улыбаться.
Ее лицо с собранными в хвост волосами похоже на невинное сердечко, которое мне хочется запятнать своей жадной пастью.
— Еще десяточку… — повторяет Илья.
— Угу, — утераю пальцем лоб, пока мое потное тело подвергается
тщательному осмотру.
Изучив все, что ей было нужно, отбрасывает за спину хвост, изображая
полную потерю ко мне интереса. Неторопливо подгребя к первому
попавшемуся тренажеру, начинает его рассматривать, очевидно, понятия
не имея, что с ним делать.
— Работаем? — снова теребит меня Ильюха.
Остановившись рядом, оборачивается, проследив за моим взглядом.
— Че за мармеладка? — усмехается, почесывая свою лысую голову. — Не
видел раньше.
Подняв на него тяжелый взгляд, впервые присматриваюсь к парню
повнимательнее. Сколько ему? Лет двадцать? Я бы мог засмеяться, потому
что внезапно понимаю — он мне не конкурент. Ни в одной, твою мать, позиции. У моей юной любовницы чертовски обманчивая внешность.
— Ты об эту “мармеладку” зубы сточишь, — бормочу себе под нос, наблюдая за тем, как Люба перемещается к следующему тренажеру, потому что с этим у них явно что-то не заладилось.
Обернувшись через плечо, снова находит меня глазами и, покусав нижнюю
губу, хлопает ресницами. Заметив, что я глаз с нее не спускаю, снова
прячет от меня лицо, но я не сомневаюсь в том, что она явилась сюда, чтобы забрать себе все мое внимание.
Черт.
Я готов отдать его ей. Потребность защищать ее даже в сраном спортзале
такая же сильная, как и мои низменные потребности в ее адрес.
— А? — переспрашивает Илья.
Наклонившись вбок, осматриваю зал, пытаясь понять, куда делся
дежурный инструктор. Даже ежу понятно, что она в тренажерном зале в
первый раз и ей нужна консультация.
— Давай свернемся на сегодня, — говорю ему, вставая.
Смотрит на меня удивленно. И в этом ничего странного, потому что я
никогда не подкатывал к девушкам в этом спортзале, хотя не могу сказать, что такой практики в моей жизни вообще никогда не было. Забираю с
подставки телефон и ключ от шкафчика, как гребаный рыцарь спеша на
помощь даме, но правда в том, что я хочу поскорее получить доступ к ее
телу.
Заметив мое приближение, переминается с ноги на ногу, бросая взгляд
куда-то в область моих спортивных шорт. Запах цветов щекочет нос, когда
останавливаюсь рядом. Мотнув головой на тренажер для сгибания ног, спрашиваю с совершенно недвусмысленным и топорным подкатом:
— Первый раз в зале?
Задрав голову, Люба смотрит на меня снизу вверх, а я борюсь с желанием
обнять ладонями ее лицо и сожрать ее губы пару раз. Искры в ее глазах
говорят мне о том, что правила этой игры ей очень по вкусу.
— М-м-м… — ведет она тонкими плечами, на которых хочу оставить
поцелуй. — Да… как этой штукой пользоваться? — взмахнув рукой, указывает на железяку.
— На нее нужно лечь, — позволяю глазам демонстративно скатиться в
вырез ее топа.
Именно так поступил бы любой подкативший к ней придурок.
Белые округлые полушария в этом вырезе действуют на меня ожидаемо.
Не знаю, как долго смогу размазывать эту игру, терпения у меня нихрена
нет. По ее коже бегут мурашки, и я отчетливо вижу, как проступают под
тонкой тканью горошины ее сосков, а когда смотрю в ее лицо — провожаю
глазами кончик ее языка, облизнувшего губы. Посмотрев на мои, Люба
лепечет:
— На спину?
— На живот, — положив на бедра руки, смотрю на нее исподлобья.
Бросив взгляд на зал за моей спиной, подходит к тренажеру, и
укладывается на него, растянувшись на узкой скамейке.
— Выше… — провожу пальцами по внутренней поверхности ее бедра.
Скольжу по розовому эластану и останавливаюсь только тогда, когда
добираюсь до самого конца.
Узкие стройные бедра вздрагивают, а моя студентка издает неразборчивый
всхлип, и на всю эту реакцию мое тело откликается аналогичным выбросом
тестостерона, потому что не сомневаюсь в том, что в ее теле только что
произошли все нужные для меня выбросы. Те, которые, твою мать, обеспечивают лучшее скольжение.
С шумом втянув в себя воздух, захватываю ее лодыжку и укладываю под
кожаный валик. Сначала на одной ноге, потом на второй.
— Работай, — велю, проведя пальцами по вздернутой вверх попе, а потом
по голой коже ее спины.
С тихим стоном сгибает колени, начиная поднимать груз.
Быстро осмотрев зал, нахожу глазами брусья, интересуясь:
— Сменим локацию?
— Да, — выгибается в спине, отталкиваясь от скамейки.
Округлая попа взмывает вверх, приканчивая мое терпение.
— Пошли, — подхватываю ее локоть, таща к брусьям.
Разместив Любу между поручнями, кладу на них ее руки. Свои кладу на
тонкую талию, вжимая ее мягкое место в свой пах и прикладываясь носом к
волшебной кнопке у нее за ухом.
От контакта ниже пояса на спине проступает пот.
— У меня… — шепчет, пошатнувшись. — Вообще-то парень есть…
— Правда? — черчу на нежной коже языком кружок.
— Да… знаете, что он с этой вашей штукой сделает? — роняет голову на
грудь, имея в виду ту штуку, которая упирается в ее прелести.
— Он у тебя буйный? — прижимаюсь губами к ее уху.
— Он нормальный.
— Скучный?
— Нет, он…
Опустив голову, прижимаюсь носом к ее шее, делая жадный вдох.
— Какой?
— Умный…
— Умный и нормальный? — повторяю сухо.
Отбросив голову на мое плечо, Люба смеется, и я сжимаю в руках ее
гибкое, чертовски горячее тело, наплевав даже на то, что в этом зале
можно встретить долбаную половину моих знакомых.
— Это ни хрена не комплемент, — сообщаю, глядя в горящие голубые
глаза. — Ты сорвала мне тренировку.
— Ох, как мне жаль, — смотрит на мои губы, намагниченно тянется вверх.
— Может я тогда пойду?
Соблазн приложиться к ее губам почти непреодолим, но ещё
непреодолимее соблазн заставить нас обоих немного, твою мать, потерпеть.
— Жду тебя внизу через десять минут, — разжимаю руки, сдергивая с шеи
полотенце и прикрывая им пах.
Глава 44. Романов
Приняв самый быстрый душ в своей жизни, запрыгиваю в джинсы посреди
пустой раздевалки и тру мокрые волосы полотенцем, выхватывая из
шкафчика рубашку, которую надеваю на ходу.
Нестись со всех ног к девушке — в моей жизни это какое-то новое, неизведанное явление, но, поскольку в последние дни я мало думаю в
принципе, сейчас решаю продолжить в том же ключе.
Захватив в гардеробе пальто и надев шапку, забрасываю на плечо сумку, осматривая пустой холл фитнес-центра, и чертыхаюсь, когда вижу, как
Люба вышагивает по крыльцу с той стороны стеклянных дверей. Толкнув их
рукой, выхожу на улицу, где меня приветствует шквальный ледяной ветер.
На ней этот бесконечный серый пуховик, в котором она похожа на гусеницу
и сиреневая шапка толстой вязки, на плече маленькая голубая сумка, похожая на авоську с бантиками. Не имею понятия, где она вообще находит
все эти дурковатые аксессуары, но я уже ничему не удивляюсь.
Увидев меня, несется навстречу.
Подхватываю ее на ходу, сдавив одной рукой талию так, что ее ботинки под
тихий писк повисают в воздухе и, раз уж я “умный и нормальный”, рычу:
— Чего ты тут морозишься?
Вместо ответа обнимает меня за шею, с жадностью присасываясь к моим
губам, пока сбегаю вместе с ней по ступенькам и целую в ответ мягкий и
теплый податливый рот.
— М-м-м… — стонет, когда находит мой язык своим.
Она умеет выбивать меня из колеи.
Это давно забытые ощущения, когда девушка целует тебя так, будто сходит
по тебе с ума. Я и сам недалеко ушел, потому что, дотащив ее до своей
машины, бросаю на землю сумку и прижимаю Любу к пассажирской двери, обнимая ее лицо ладонями и набрасываясь на ее губы, как поехавший. Но
я просто, твою мать, не могу остановиться. Она слишком сладкая.
Слишком возбуждающая. Слишком податливая, и она горит в моих руках, издавая мяукающие стоны и цепляясь за мое пальто.
Зачем вообще мне останавливаться?
Причин хватает, но гулять на поводу у своих хотелок — отличное
времяпрепровождение. Кажется, это самый отвязный роман в моей жизни,
потому что до нее я не творил такой хренатени, и то, что мои ладони
сгребают ее тощий зад посреди стоянки фитнес-центра — тому