маленькой. Здесь, в этой комнате, отгородившись от всего мира я чувствую
себя в безопасности. Я чувствую себя неживой. И этот страх. Какой-то
ужасный непонятный страх накатывает на меня то и дело, от чего меня
трясет.
— Хочешь, привезу тебе этого… Романова?
— Нет! — вырывается из меня хриплый крик.
— Хочешь, голову ему в задницу засуну?
— Глеб… — дрожит мой голос. — Уйди. Пожалуйста…
Он не двигается с места несколько секунду, а потом его шаги удаляются.
Приоткрыв дверь, приседаю и хватаю лежащий на пороге телефон. Это
последняя модель, и моя губа дрожит, когда захлопываю дверь, бросив
взгляд на проем кухонной двери, из которого в коридор льется свет. Ведь у
меня не день рождения для таких подарков!
Непослушными пальцами снимаю блокировку и набираю номер, который
успела выучить наизусть. От перенапряжения ломит все тело, и то, что
гудки затягиваются, ускоряет стук моего сердца, а потом оно и вовсе
подпрыгивает к горлу, когда на том конце провода слышу отрывистый и
резкий голос:
— Да? Романов.
Кажется, будто он касается меня своим голосом, но судя по его голосу он
ужасно злой. Сглотнув комок в горле, трусливо слушаю его дыхание и
обтираю вспотевшую ладонь о юбку.
— При… кхм… привет… — произношу тихо.
— Люба… — его голос становится неожиданно хриплым, а потом
неожиданно властным. — Не. Клади. Трубку, — чеканит слова, прежде чем
переключиться на другую линию.
От волнения кружится голова. Терпеливо жду, сгорбив плечи и топчась на
одном месте.
— Чей это номер? — спрашивает, вернувшись на связь.
— Это… — пытаюсь говорить членораздельно, но мои слезы так близко, что не выходит. — Это… брата… неверное… Саш…
— Да?
Пытаюсь понять его настроение, но не выходит. Он явно зол, но это и
понятно. Не знаю, чего ждала. Слезы душат. Он меня не любит?
— Я не знаю, как так вышло… я…
— Расскажи то, что знаешь, — предлагает.
Я слышу, как там, на том конце провода, хлопает дверь машины, а потом
его дыхание сбивается, потому что он куда-то идет. Снег под его ботинками
скрипит так громко, что слышно даже здесь. В темноте комнаты, где я вдруг
чувствую себя бесконечно одиноко.
— Я ничего не поняла, — сипит мой голос. — Кажется, мой телефон
взломали…
— Кто?
Он не интересуется тем, где я. Это ранит. Так больно.
— Я дам твой номер своему брату, и… он все тебе объяснит…
— Люба! — вдруг взрывается Романов, от чего я дергаюсь на месте. —
Только попробуй положить трубку! Только попробуй!
— Я не могу! — срываюсь на крик и из глаз брызжут слезы. — Мне плохо, понимаешь! Очень плохо!
— У тебя что-то болит? — хрипит его голос.
— Все! — плачу, не в силах больше сдерживаться.
Квартиру моего брата сотрясает звонок домофона. Такой громкий, что его
эхо слышу даже в трубке.
— Открой мне дверь, — слышу отрывистую команду Романова.
— Что? — хрипит мой голос.
— Подойди к домофону и впусти меня. И даже не вздумай, твою мать, положить трубку.
Глава 53. Люба
Волоски на моих руках встают дыбом. Клокочущие в груди рыдания не
мешают слышать грубый голос Глеба где-то там, на том конце провода.
— Кто? — спрашивает он.
— Свои, — сухо отвечает Саша.
То, что он здесь, вдруг делает меня очень слабой. До этого момента я даже
не подозревала, насколько в нем нуждалась, даже в том, чтобы он просто
был на проводе. Даже несмотря на то, что просто слушаю его дыхание, а
он слушает мое.
— Этаж? — требует, заходя в лифт.
— Во… восьмой… — вырывается из меня.
А через минуту я слышу за дверью возню и приглушенные голоса, которые
дополняют короткие гудки у меня в трубке. Опустив руку, кусаю губы и
шарахаюсь, когда после неудачной попытки открыть дверь “мирным путем”, Романов просто наваливается на нее плечом.
— Полегче, твою мать! — слышу возмущенный крик Глеба, роняя на пол
свой новый телефон.
Сердце колотится в груди, когда несчастная дверь с треском
распахивается, и на пороге комнаты возникает Александр Андреевич
Романов! Тень моего убежища скрывает его лицо, но ровно до того
момента, пока его рука не находит на стене выключатель и не ударяет по
нему. Вспышка света режет мои глаза, но они все равно круглые, потому
что я не знаю чего ждать!
Он впивается своими глазами в мое лицо, ощупывает тело. Хмурый и
немного дикий. Волосы на его макушке взъерошены, будто он трепал их
ладонью, на щеках вечерняя щетина. Он шагает в комнату, и сглотнув, я
тонко выкрикиваю:
— Ты чтто… С ума сошел?
В этот момент до меня вдруг доходит, на кого я похожа. На жертву
землетрясения или урагана! Кажется, он того же мнения, потому что, в два
прыжка оказавшись рядом, сгребает ладонями мое лицо, заставляя
запрокинуть его вверх.
Выругавшись, стирает слезы с моих щек.
— Прекращай… — обводит большими пальцами мои припухшие губы. —
Никто не умер…
Его ладони холодные, брови съезжают на переносицу, на скулах пляшут
желваки, но движения такие нежные и бережные, будто я какая-то
драгоценность.
От этого на глаза снова наворачиваются слезы.
— Не могу… — шепчу, просовывая дрожащие руки под его куртку и кладя
их на его твердую теплую грудь.
Его рука стискивает мою талию, соединяя наши тела так, что моя дрожь
передается ему, а я жадно впитываю в себя его тепло.
Забравшись пальцами под мою растрепанную косу, склоняет голову и
прижимается носом к моей щеке, делая шумный вдох. От этого контакта
мои глаза закрываются.
Все, на что я способна в эти секунды — просто чувствовать его рядом.
Будто мы не виделись целую вечность. Может это так и есть! Мне кажется, будто мы не виделись целую вечность. Причины, побудившие меня к тому, чтобы не видеться с ним, вдруг накатывают с новой силой. Сейчас, когда
смотрю в любимое лицо, моя ревность, обида и боль расцветают на глазах.
— Ты меня искал? — смотрю в его глаза, мечтая услышать, что нужна ему.
Может быть, я чувствую его неправильно? Может быть, мне только кажется, что я ему нужна…
— Тебя это удивляет? — спрашивает сурово, нависнув надо мной, как
стена или скала, за которой я не вижу и не слышу ничего вокруг.
То, что мучило меня последние дни, мучит опять: потребность знать, что он
мой и только мой. Это то, что не вписывается в рамки наших
неопределенных отношений, но это то, без чего я теперь не смогу
принимать его ласки. Смотреть в его глаза, не понимая, кто я для него?
— Я тебя видела… — упираюсь руками в его грудь. — С… ней…
Промелькнувшая на его лице тень заставляет окаменеть.
Не моргая, смотрю в его лицо, а он… он не торопится с ответом!
Обведя языком нижнюю губу, ровно спрашивает:
— С кем?
Меня опять начинает трясти.
Воздух вырывается из носа, пока бегаю по его лицу глазами.
— Лю-ба… — тянет предупреждающе, глядя исподлобья и сильнее сжимая
мою талию.
— А у тебя их что, много? — пытаюсь сбросить с себя его руки.
— Кого их? — рыкает, неподвижный, как гора.
Кусая потрескавшуюся губу, выпаливаю:
— Телок!
— Ты сама в это веришь? — требует раздраженно.
Не знаю!
— Я видела тебя, — повторяю упрямо. — С твоей репортершей.
Его челюсти сжимаются, но с ответом он опять не спешит!
Это током ударяет по нервам и придает каких-то бешеных сил.
— Уберите руки, Александр Андреевич, — прошу дрожащим голосом, выворачиваясь.
— Успокойся… — бормочет хрипло. — Нет у меня никого. Только ты.
— Отпусти, Саш! — взвизгиваю, ударяя его кулаками по непробиваемой
каменной груди. — Больно… — шепчу, пряча от него лицо.
Хватка на моей талии мгновенно слабеет, но я все еще в плену его рук и
его тела. Я в плену его запаха, который кажется родным. Я не могу
согласиться на меньшее. Не могу!
— Отпусти, — слышу угрожающий голос Глеба за его спиной.
— Скажи ему, пусть исчезнет… — шепчет Романов, прижимаясь губами к
моему виску. — Иначе я за себя не ручаюсь.
— Глеб… — лепечу в панике, прекрасно зная, что бывает, когда эти двое
ссорятся. — Не надо… я… я сама…
Его сопение наполняет комнату, но еще упрямее то сопение, которое
обжигает мой висок. Перестав дышать, молю своего брата выполнить мою
просьбу. Если они подерутся опять, я просто умру…
Чертыхнувшись, он выскакивает за дверь и с грохотом прикрывает ее за
собой, оставляя нас одних.
— Умница… — поощряет Романов, щекоча губами мою скулу.
Глава 54. Люба
Упираюсь ладонями в его грудь и толкаю, упрямо глядя на его кадык. После
секундных раздумий стальная рука все же освобождает мою талию.
Пячусь, оставляя между нами два метра, и эти шаги даются с трудом, будто
меня тянет обратно невидимая сила. Натянув на ледяные пальцы свитер, складываю руки под грудью. Расставив ноги, Саша кладет свои на бедра, глядя на меня из-под своих густых прямых бровей.
— Как ты меня нашел?
— Фокус, — отвечает, снова осматривая меня с головы до ног.
Мои ноги в плотных бордовых колготках вызывают тик в уголке его полных
губ. Подняв глаза к моему лицу, гипнотизирует меня ими, прежде чем
сказать:
— Поехали со мной.
Мое сердце кричит “да”, с ним куда угодно. Но я слишком хорошо помню, что чувствовала тогда. Три дня назад. Пустоту и одиночество! Поэтому не
могу довериться ему вот так, с разбега и без оглядки.
— Куда? — смотрю на него, сквозь песок в глазах.
— Ко мне.
— У тебя… слишком людно, знаешь, я… — сглотнув, смотрю в белую
безликую стену. — Я лучше останусь здесь…
— Не останешься, — прерывает. — Если хочешь, чтобы я повесил на дверь