Сначала ничего не произошло, но затем из динамика раздался бесстрастный механический голос:
— Кто ты? Зачем пришла?
Элли ответила в точности как ее учила Фабиана:
— Здравствуйте. Меня зовут Элли. Пожалуйста, пропустите меня к сеньоре доне Флоресте с очень серьезной просьбой!
Элли задрала голову, глядя в видеокамеру. Потом снова посмотрела на ворота. Прошло какое-то время, после чего послышался легкий гул. Створки вздрогнули и начали раздвигаться. Между ними образовался проход, сквозь который Элли вполне могла пройти, но створки продолжали двигаться и в итоге распахнулись на всю ширину, словно перед ними стояла не крошечная девочка, а большой грузовик.
Фабиана сказала, что она должна идти к дому по дорожке и никуда не сворачивать. Элли так и сделала. Она зашагала по хрустящему гравию, ведущему к широкой парадной лестнице дома. Двери были распахнуты, и с расстояния девочка видела за ними пустой просторный холл. Ей вновь стало не по себе. Пальцы крепче стиснули куклу, на что та ответила поддерживающим теплом, вернув Элли уверенность.
У основания лестницы на цепи сидел пес. Он зашевелился при ее приближении, поднялся на лапы. Это был большой черный босерон. Глядя на девочку глазами убийцы, босерон сдавленно зарычал, готовясь оглушительно рявкнуть. Элли поспешно освободила от салфеток отбивную и бросила ему.
Звякнув цепью, босерон поймал кусок в воздухе и, придавив лапой к газону, начал драть большими клыками. Элли скатала салфетки в бумажный шарик, поискала куда выбросить, но не нашла. Пришлось нести с собой в дом.
Перед ступенями, ведущими в холл, девочка ненадолго задержалась. Она уже собиралась подняться по ним, как вдруг подол сарафана всколыхнул легкий ветерок. В недоумении девочка оглянулась на парк. Кроны акаций не качались, листья не шелестели. Ветра не было. Босерон, бросив отбивную, взволнованно задергал головой.
Хрустнул гравий. Элли оглянулась.
Позади нее на подъездной дорожке стоял большой черный автомобиль. Полированный монстр с круглыми фарами, почти глазами, едва слышно урчащий, сверкающий хромом на окантовке окон, радиаторной решетке и колесных дисках. Конечно, единственный путь, каким автомобиль попал сюда, были ворота, через которые он въехал неслышно. Но Элли была твердо уверена, что к парадной лестнице черный монстр свалился прямо с неба.
Распахнулись передние дверцы. Из салона выбрались двое мужчин в темных, идеально подогнанных по фигуре костюмах и солнцезащитных очках. Никто из них даже не взглянул на Элли, превратившуюся у основания лестницы в маленькую статую. Один мужчина открыл багажник, доставая какие-то сумки. Второй, поправив манжеты, распахнул заднюю дверцу.
В первый момент Элли показалось, что в салоне на заднем сиденье пусто. Но затем темнота внутри шевельнулась, и на полосу асфальта перед лестницей опустилась женская ножка в изящной черной туфле на высоком каблуке. Телохранитель протянул руку и помог могущественной dono из «Comando Vermelho» выбраться из салона.
Андрей потрясенно разглядывал колдовскую женщину, появившуюся, из автомобиля. Ее одежды были траурного цвета: длинное платье с кружевами, перчатки, широкополая шляпа, вуаль, закрывающая верхнюю часть лица. Даже бриллиант, сверкнувший на пальце, был темным.
Женщина остановилась перед лестницей и достала из сумочки тонкую сигарету с золотым ободком. Один из ее людей привычным жестом поднес зажигалку, и в воздух порхнуло облачко дыма. Откуда-то на ум пришло — Хозяйка. Открытая нижняя часть лица и изящная шея говорили о том, что Хозяйка вовсе не стара — напротив, молода и даже хороша собой, с потрясающей фигурой и неземной грацией.
Вместе с этим в каждом ее жесте, в каждом повороте головы заключалась невероятная сила, позволяющая повелевать всем, что ее окружает. Фигуру в черном окутывала магическая аура власти. Хозяйка до смерти пугала и Андрея, и девочку, но в то же время хотелось броситься на малейший взмах руки, чтобы выполнить любое ее пожелание. Даже волкодав на цепи вытянулся и жалобно проскулил, чтобы рука в тонкой перчатке потрепала его по загривку.
Черный автомобиль почти неслышно укатил за угол дома. Дона Флореста затянулась сигаретой, выпустила дым и вместе с телохранителями стала подниматься по ступеням. На стоящую возле лестницы Элли никто даже не взглянул, словно она была невидимой.
Кукла толкнулась, призывая подать голос, но Элли, пораженная властным образом доны Флоресты, не могла раскрыть рта. Женщина в черном ступенька за ступенькой поднималась к парадному входу. Через несколько секунд она исчезнет в недрах дома, и Элли останется только корить себя за нерешительность… Кукла дернулась сильнее, но девочка и без указаний понимала, что если не совладает с собой, то больше не вернется на виллу. Она не сможет снова показаться доне Флоресте, умрет со стыда. Единственная возможность, которая у нее есть, это сейчас.
— Простите… — осипшим голосом выдавила из себя Элли в спину удаляющейся троице. — Простите!
Дона Флореста продолжала подниматься по ступеням, словно не слышала. Телохранитель, несущий извлеченные из багажника сумки, уже исчез в холле. И только второй телохранитель, который открывал Сеньоре дверцу машины, бросил на ходу:
— Кто ты?
— Меня зовут Элли, — прошептала девочка.
Тонкая сигарета замерла перед губами под черной вуалью. Дона Флореста, собиравшаяся войти в холл, задержалась возле дверей, словно обнаружила соринку на платье и намеревалась ее стряхнуть. В сторону девочки даже не повернула головы.
Вместо нее к Элли повернулся телохранитель. Выглядел он достаточно суровым, под тканью пиджака угадывались тугие мускулы, а из-под мышки выпирал какой-то угловатый предмет.
— Зачем ты пришла?
— Мне… очень серьезно… помощь от Сеньоры… — От волнения слова перепутались в голове. — Очень…
Телохранитель сурово молчал. Дона Флореста наверху лестницы посмотрела на свои длинные пальцы с зажатой в них дымящейся сигаретой. И Элли услышала ее негромкий голос:
— Почему я должна помогать тебе?
Девочка растерялась, не зная, что ответить. Защипало в глазах. Сейчас хлынут слезы, и это окончательно парализует ее способности мыслить и разговаривать. А значит, можно распрощаться с надеждами на помощь доны Флоресты!
Кукла напряглась. Стала просто каменной. Напряжение передалось ладоням, и холодные, невидимые иголки впились под кожу. Девочка быстро потерла глаза, чтобы не позволить слезам одержать победу.
— Потому что я прошу об этом, — ответила она. — Очень вежливо.
— О чем ты просишь?
— Чтобы вы вернули меня домой в Барбасену. Я потерялась.
Дона Флореста затянулась сигаретой, выпустила облачко дыма и вошла в дом, ничего не ответив. Оставшийся на ступенях телохранитель посмотрел на девочку, затем отвернулся и, когда уже Элли думала, что ее просьба оказалась непринятой, едва заметным жестом велел следовать за ним. Не веря в свое счастье и глотая слезы радости, девочка, спотыкаясь, побежала вверх по лестнице.
Бычок не мог позволить себе в третий раз упустить девчонку. Это грозило потерей доверия Лусио и повторением жизненного пути Гуго — от важного поручения до заброшенного канализационного колодца. Вместе с Корасау они ехали на мотоцикле по улице Сан-Клементе, дергая каждого встречного вопросами, не видел ли кто шмакодявку десяти лет в красных сандалиях и с куклой? Им повезло. Двое прохожих указали на элитный квартал у основания холма Дона Марта.
Повернув в ту сторону, они сразу увидели девочку в конце улицы. Она входила в ворота роскошной виллы. Даже на расстоянии Бычок узнал хвостик волос, красные сандалии и куклу.
— Она! — выдохнул гангстер и, прибавив газу, направил мотоцикл к вилле. Но едва они преодолели половину пути, как из-за домов выехал большой черный лимузин и вкатился в ворота. Стоило ему оказаться на территории, как створки ворот поплыли навстречу друг другу. Бычок подъехал к ограде и остановился, растерянно глядя сквозь прутья вслед лимузину. Объемный полированный кузов загородил фигурку Элли.
Корасау соскочил с мотоцикла.
То ли в жару погони, то ли из жадности, что награди за девчонку может достаться другому, он бросился в закрывающиеся ворота. Скользнул в них, пробежал несколько метров по гравийной дорожке, потом опомнился, метнулся назад, но створки ворот уже сомкнулись. Похититель детей оказался заперт на территории виллы.
Корасау с отчаянием припал к решетке, театрально схватившись за прутья. Карие глаза жалобно смотрели на Бычка.
— Помоги мне! — взмолился Корасау. — Вытащи меня отсюда!
Ограда была высокой, метра три, с острыми пиками на конце. Если полезть через нее, то день мог закончиться продырявленным брюхом.
— Уберись от камеры! — сердито прикрикнул Бычок.
Корасау метнулся в кусты, откуда через секунду раздался его подавленный голос:
— Что мне теперь делать?
Бычок задумался.
— Раз уж ты там, посмотри, куда направилась девочка. Я пока позвоню Лусио, он скажет, что делать дальше. Главное — мы ее нашли.
— Ты хоть знаешь, чей это дом? — зашипел Корасау из кустов.
Теперь Бычок понял, что знает. Раньше ему не доводилось бывать в этих местах, но о вилле в Ботафогу ходило много страшных историй. Будто она возведена на крови, будто в ней бесследно исчезают люди. Бычок по-новому взглянул на мрачный парк и дом с колоннами.
— Делай, как я велел! — сказал он кустам. — Ищи девчонку.
— Хорошо… — Голос Корасау дрожал. — Я поищу ее. Но ты обязательно должен сказать Лусио, что это я привел тебя к ней. Я! Ты должен это сказать! Обещаешь, Бычок?
Бычок скривился. Корасау был ему противен, а теперь еще стонал как женщина. По слухам, этот лизоблюд похищал детей с улиц для каких-то притонов, вот уж до чего Бычок никогда бы не опустился. Хотя сейчас он и сам участвовал в чем-то подобном, но это было совсем другое дело.
Бычок пообещал, что к утру Корасау обязательно станет лучшим другом gerente, после чего перебрался на другую сторону дороги и, оставив мотоцикл возле маленького кафе, стал внимательно оглядывать виллу.