– Трудно поверить!
– И всё-таки соблазнила. Она настолько пикантна и обольстительна, что когда начинает действовать, устоять невозможно.
– Я о другом. О декане и ректоре…
– Они соблюдают конспирацию, опасаются снятия с должности. Нам это выгодно – скрытно они поощряют наши собрания. Помогают деньгами. Хорошенькие активистки постоянно с ними работают, не позволяя вернуться в прошлое. Обратной дороги нет – их бывшие партнёры тоже влились в наши ряды.
– Потрясающе!
Николь воодушевилась.
– С «бостонского чаепития» началась борьба жителей британских колоний за независимость. Ныне Бостон вновь возглавляет борьбу. – С видом победителя Николь встала из-за стола. – Я повторю «эспрессо». Тебе взять что-нибудь?
– Спасибо, достаточно.
Она вернулась со свежим кофе, сделала два мелких глотка и спросила:
– Что ты на это скажешь? Я понимаю, ты не ожидал таких откровений.
– Не ожидал. Ты смелая девушка.
– Желаешь присоединиться или предпочитаешь действовать в одиночку? Одиночные ликвидации – не самый лучший способ борьбы.
Не сумев выжать из себя трафаретный ответ, потерял контроль над своими чувствами и выпалил: «Ты мне нравишься», – и почувствовал, как лицо залилось краской. Тридцатипятилетний мужчина, а поплыл, как мальчишка.
Николь растаяла и призналась.
– Ты мне тоже. С того момента, когда я впервые увидела тебя в новостях.
– Как же мы с этим справимся? – грустно спросил, окончательно запутавшись.
– Мы же гетеро, – подбодрила Николь. – Нет безвыходных положений.
– Я живу около стадиона, – предложил осторожно.
– Не сегодня. У меня есть маленькая проблемка.
– Какая?
– Джессика Стоун.
– Исполнительный директор проекта?!
– Угу. Я приглянулась ей, и второй месяц она оказывает мне чрезмерные знаки внимания. Через час мы встречаемся. Сегодня у нас в программе музей…
– А дальше?
– Пока ничего. Но я хотела бы… – Николь замолчала и испытующе на меня посмотрела, – привлечь тебя.
– То есть… – с трепетом догадался, какая интрига созрела в её хитрой головке.
– Ей около сорока. Подходит тебе по возрасту, – задумчиво сказала она. – Мы должны соблазнять высокопоставленных лиц. Лидеров. Если вспомнить пословицу, что рыба гниёт с головы, то… короче, радужных бьём по верхам. Как Кондолиза Вильтор. Только так нам удастся переломить ситуацию.
Я окаменел. Николь посмотрела на часы, взяла сумочку и встала из-за стола.
– Мне надо бежать. Когда я запаздываю, Джессика нервничает.
С кислой улыбкой я оторвал от стола кисть правой руки и слегка помахал ею.
– Хорошего тебе вечера. И… до встречи…
Николь нежно положила руку на мою ладонь и ласково прошептала.
– Не сердись. Ты – мужчина моей мечты.
Моя чёрная любовь упорхнула, оставив поклонника с разбитым сердцем. Некому собрать его осколки, склеить и вставить в рамку. Пустота возникает там, где умирает надежда. В опустошённом пространстве, где металась в поисках любви несчастная и одинокая душа Роберта Маркуса, надежда мелькнула и растаяла.
Глава XIIIКрах
После опубликования отрывков из дневника Кондолизы Вильтор – полный текст Министерство просвещения запретило к печати из-за опасения, что откровения автора пагубно повлияют на подрастающее поколение – общество пережило глубокое потрясение. Но и без разглашения пикантных подробностей – помимо Министерства просвещения, публикацию дневника запретила комиссия Конгресса по этике и морали – налогоплательщики уяснили: Боб Хилтон – жертва тщательно спланированного заговора.
Сенатор Болтон, лидер консервативно-республиканского большинства, ссылаясь на Директора ФБР, уверенно заявил, что Кондолиза Вильтор действовала в интересах одной из зарубежных разведок.
В средствах массовой информации распространялись слухи и домыслы. Комментаторы препарировали каждое слово, выискивая потайной смысл. Профессора университетов, умнейшие из умнейших, и мудрейшие из мудрейших, в дипломатически выдержанном комментарии спикера либерал-демократов вычитали несказанное и ошеломили страну угрозой новой войны. В интернете учёные умы гневно пророчествовали: «Нидерланды, легализовавшие разнополые браки и дерзко высказывающиеся в адрес Великих держав, сгорят скоро в геенне огненной».
Я не интересовался политикой, и если новости не касались безопасности Штатов, не следил за военными конфликтами и локальными войнами. Из школьных уроков помню, что процесс колонизации Луны начался в двадцать первом столетии. США, Россия, Англия, Китай и Израиль, экономически наиболее мощные страны, освоили большую часть территории Луны, разведали полезные ископаемые, построили города и установили границы. Малодоступная и экономически непривлекательная часть Луны досталась Франции, Индии и Бразилии. Страны, запоздавшие к разделу лунного пирога, высказывали обиды и претензии, на которые, по привычке, Великие державы не реагировали. Территориальный конфликт с Англией о принадлежности гористой местности в Западном полушарии Луны возник из-за безалаберности прежних правительств, легкомысленно относившихся к установлению постоянных границ. Ныне не представлялось возможным чётко сказать, кто первым освоил луны Гринлунии. Несколько экспедиций сцепилось друг с другом, и немало землян – англичан и американцев – остались захороненными в лунном грунте. Перемирие, установленное после принятия Конгрессом и Парламентом совместной декларации о замораживании взаимных претензий, принесло Гринлунии мир. На высшем уровне договорённости соблюдались. Уровнем ниже – подстрекатели, безответственные политики и бессовестные журналисты, конъюнктурно разыгрывали лунную карту. В их среде нашлись провокаторы, обвинившие Кондолизу Вильтор в работе на англичан.
Заявление Болтона не прошло незамеченным. Кондолизу Вильтор арестовали на другой день по обвинению в государственной измене и в оказании услуг иностранной разведке (в интересах следствия враг Америки не был назван). Большинство склонялось к тому, что это Нидерланды. Директор ФБР публично обещал назвать заказчика на предстоящем судебном процессе. Обсуждались последующие шаги: разрыв дипломатических отношений с государством-заказчиком и введение экономических санкций.
Кондолизе Вильтор грозил электрический стул. Бедняжка сломалась, пробыв три дня в камере смертников. В обмен на обещание, что прокуратура снимет обвинение в государственной измене и не станет настаивать на вынесении смертного приговора, она признала вину, назвала имена радужных, с которыми поддерживала интимную связь, и нерадужных, толкнувших её на государственное преступление.
На Николь страшно было глядеть. Исчезли весёлость и озорной блеск в глазах. Она покорно приняла ухаживания Стоун и стала её любовницей. А ведь ещё недавно над ней подсмеивалась и говорила о чувстве собственного достоинства, на глазах превратившемся в осознанное чувство собственного унижения.
Глава XIVНедолгое счастье
Джессика Стоун – высокая, худющая, плоскогрудая и коротко-стриженная. За глаза женщины пренебрежительно называют её селёдкой. Очки, строгий пиджак, брюки – портрет Исполнительного директора вашингтонского проекта IBM завершён. Ничего такого, на чём Леонардо да Винчи остановил бы свой взор. Невзрачная серая мышь. Николь – полная ей противоположность. Невысокая, пухленькая, с чувственным бюстом, обворожительными губами и искрящимися глазами – сексапильная и аппетитная, желанная и привлекательная, и для лесби, и для гетеро. Художнику не надо рисовать портрет – достаточно вокруг Николь сделать золочёную рамку. При всём старании сложно вообразить Джессику супругом Николь. Лёд и пламень. Представить, что кроме сухих цифр, Джессику волнуют любовные страсти, можно с большим допущением. Она задеревенелый сухарь, к употреблению не пригодный. Её нужно опустить в тёплую воду и полгода держать, пока не размякнет. Однажды, когда речь зашла о Джессике, я уничижительно высказался о сухаре:
– Наша директриса сделала карьеру только потому, что до седых волос сохранила невинность. Некрасивой девушке легко это сделать. Не представляю женщину, которая согласится разделить с ней постель.
– Не бывает некрасивых женщин, бывает мало виски, – заспорила Николь.
– На такую, как Джессика, виски не хватит, – возроптал осторожный еретик. – С её внешностью легко вести скромную жизнь. Как говорится, «сasta est quam nemo rogavit» – «целомудренна та, которой никто не домогался».
– Посмотри на неё с другой стороны, – запальчиво возразила Николь, – она умная, образованная, интеллигентная, интересный собеседник, заботливый и преданный друг. Джессике по силам увлечь женщину с равным ей интеллектом.
– О-у! Ты, случаем, не влюбилась? – злорадно воскликнул я и, похоже, испытал глубоко затаённое чувство ревности. – Поменяешь ориентацию? Перейдёшь в лагерь заклятых врагов?
– Почему ты решил, что гомо и гетеро заклятые враги? – завелась Николь. – На планете недостаточно места для всех? Одни предпочитают чай, другие – кофе. Одни любят футбол, другие к нему равнодушны. Политики говорят, что личные вкусы и увлечения не регламентируются законом. Но преследования за врожденную сексуальность равнозначны запрету выбора, чай или кофе, футбол или хоккей. Радужные и нерадужные могут ужиться друг с другом, так же, как уживаются на одном столе чай и кофе. А есть ещё любовь к своему или противоположному полу, но не эротическая, а товарищеская. Привязанность, дружба. Что в этом дурного? Одним комфортно в обществе лиц своего пола, другим – противоположного.
– Кофе и чай – напитки, а сексуальный выбор – это идеология.
– И то, и то другое – наслаждение, частная жизнь, выбор каждого отдельно взятого индивидуума, никого не затрагивающий и никого не обижающий выбор.
Спор бессмысленный, ни к чему не приводящий, из серии, спор – ради спора. Но, поддразнивая Николь, я с умным видом изрёк философскую мысль-пустышку, типа, «несладкий сахар не есть сахар». В новой редакции она звучала фривольно: