Легкий ветер, дующий с моря, пронзил Деллу насквозь, и она убеждала себя, что именно поэтому ее охватила дрожь.
– Так это вы, синьорина, – проговорил он, прервав напряженное молчание. – Несколько секунд вы казались такой нереальной, что я подумал, будто меня начинают посещать призраки.
– Почему вы боитесь призраков, синьор? – Делла с трудом овладела своим голосом. – Такой страх присущ только грешникам.
– А почему вы считаете, что я один из них? – Он начал приближаться к ней, ступая так бесшумно, словно вместо ног у него были бархатные лапки. – Неужели вы одна из тех осторожных англичанок, которые верят, что все итальянцы – распутники? Может, я менее распутен, чем тот тип с наружностью доброго папаши, который сумел внушить вам чувство безопасности, похлопывая вас по руке и устало улыбаясь, как будто все его желания умерли и он нуждается лишь в дочери?
– У вас злой язык! – воскликнула Делла. – Если вы имеете в виду мою дружбу с мистером Хартли, то вам, наверное, будет интересно узнать, что он недавно потерял жену, которую очень любил, и по-настоящему нуждается в сочувствии. Вам не понять, что значит любить кого-то или тосковать по кому-нибудь с такой силой, что это причиняет боль. Вы слишком поглощены собой и своими развлечениями…
– Mia[5], вы так разгорячились, что ваша английская холодность может растаять в любой момент.
Он мягко подошел к ней и взял ее за плечи, и она почувствовала себя такой же беспомощной в его сильных руках, как и Хани несколько дней назад. Бороться с ним означало потерять свое достоинство, так как ей явно не удастся выйти победителем из этой схватки, к тому же пострадают ее платье и прическа, а она так долго трудилась над своей внешностью. Всеми фибрами своей души она хотела ненавидеть его, но дрожь, возникшая при его проникновении, не была дрожью отвращения. Его руки наэлектризовали ее, как будто ее тело нашло в них источник жизненной силы; это ощущение так встревожило Деллу, что Ник увидел ужас в ее глазах, когда она посмотрела ему в лицо. Огонек сатанинского удовлетворения зажегся в его взгляде.
– Вы чересчур наивны, если судите о людях по тому, что пишут о них в бульварной прессе, – заметил он. – Не будет ли добрее с вашей стороны – а я уверен, что вы добрая девушка, – узнать меня поближе, прежде чем выносить свой вердикт? Есть вероятность, что я раздену вас догола, не оставив вам даже ваших длинных белых перчаток, но вдруг мы просто станем друзьями? Вы не хотите рискнуть и посмотреть, что из этого получится, Снежная королева?
– Что вы имеете в виду, говоря «рискнуть»? – Делла старалась не растерять достоинства, пока он сжимал ее плечи. Что с ней происходит, черт побери? Она так не волновалась, даже когда впервые пела для оперного продюсера, – тогда она была собрана и полностью владела своими членами, а в голосе не было дрожи.
– Ослабьте свою бдительность, синьорина. Позвольте себе наслаждаться моим обществом – если, конечно, я вам не слишком отвратителен. Я вам отвратителен?
Больше всего Деллу потрясла ее собственная реакция на его близость. В конце концов, она прожила в доме Марша около двенадцати лет и в обществе этого латинского плейбоя должна была бы чувствовать себя так же непоколебимо, как Великая Китайская стена.
– Я уверена, вам безразлично, что о вас думают, – сказала Делла. – Полагаю, вы не сомневаетесь в своей неотразимости, поэтому вы не очень расстроитесь, если я сочту вас непривлекательным. Что касается меня, то я предпочитаю блондинов.
– Я не прошу вас влюбиться в меня, – ответил он с едва уловимой насмешкой в голосе. – Я просто прошу вас пойти потанцевать со мной – а позже, около полуночи, я, может, попрошу вас провести со мной завтрашний день и полюбоваться одним из чудес моей страны, Венецией.
– А как же Камилла? Она будет третьей? – Делла не смогла удержаться от сарказма, так как видела, что Ник проводил довольно много времени с привлекательной разведенной матерью Хани. – Или у вас возникла потребность в переменах?
Тут же его пальцы сжали ее плечо еще сильнее и она вздрогнула.
– Я попросил вас поехать со мной на экскурсию по Венеции, поскольку у меня сложилось впечатление – возможно, ошибочное, – что вы были бы более восприимчивой к древним красотам, чем Камилла, которая слишком современна. Я хотел бы стать вашим гидом, если, разумеется, вы еще не договорились полюбоваться Венецией в компании мистера Хартли.
Какое-то время Деллу одолевал соблазн сказать, что она собирается провести завтрашний день с Джо, но, когда слова уже были готовы сорваться с ее губ, ее охватило более сильное чувство, которое не поддавалось контролю ее разума.
– Конечно, синьор. Я никогда раньше не была в Венеции, и мне хотелось бы осмотреть этот город с кем-то, кто хорошо знает его. Обычная экскурсия меня не очень привлекает.
– Я так и думал, синьорина. – Его руки ослабили свою хватку, но он не убрал их с плеч Деллы. Она напряглась, почувствовав, как его пальцы поглаживают шелк ее платья, которое было таким тонким, что ей казалось, будто он гладит ее обнаженную кожу. – Завтра мы должны попробовать местные блюда, чтобы нарастить немного мяса на ваши кости.
– Прошу прощения, синьор, что я не такая пухлая, как ваши латинские женщины, – парировала Делла, но ее голос немного дрожал после пугающих прикосновений его пальцев… более похожих на ласку, чем на исследование хрупких косточек ее плеч.
– Нет женщины более не похожей на итальянку, чем вы, – протянул он с сардонической усмешкой. – Это все равно что сравнивать луну и солнце. Солнце теплое и поэтому кажется нам ближе, а луна серебристо-прохладная и часто прячется от нас. Вы больше напоминаете Диану, лунную богиню, чем золотистое солнце. Вас труднее достать, и вы не так щедро расстаетесь со своей теплотой. Ваше имя вам подходит, Делла Нив.
– Моя настоящее имя Долли, – импульсивно проговорила девушка. – Его заменили на Деллу по профессиональным причинам. А теперь, может, отправимся в бальную залу, синьор?
– Вам не терпится потанцевать со мной?
– Нет! Мне не терпится съесть сандвич. Я не волшебное воздушное существо, которое может танцевать, отведав лишь листок салата, хотя вы и находите меня тощей.
Надменно запахнув накидку, Делла направилась по палубе к освещенным стеклянным дверям бальной залы, там играла музыка и слышался оживленный разговор, но, как только Делла появилась на пороге в сопровождении Ника, на губах которого играла довольная улыбка, в зале наступила тишина.
Со всех сторон на него посыпались приветствия, но он отвечал на них очень сдержанно, уделяя все свое внимание Делле. Тут же несколько голов повернулись к Камилле, одетой в гладкое и блестящее красное платье с черным кантом на лифе. Ее подведенные глаза возмущенно засверкали, когда она заметила обращенные на нее взоры тех, кто думал, будто ей удалось завоевать графа. Его внезапное появление с Деллой, казалось, говорило о том, что ему наскучило общество привлекательной разведенной. Во время любого круиза по кораблю ходят слухи и догадки по поводу того, кто в кого влюбился, и Делла, принимая бокал «Романи Конти» из рук Ника, чувствовала, что стала центром внимания. Девушка пыталась выглядеть беспечной, но на самом деле она была обеспокоена. Возможно, кто-либо из отдыхающих знал о ее связи с Маршем Грэхемом, и ей претила сама мысль, что какие-то слухи могут дойти до него. В конце концов, она никоим образом не обнадеживала Ника, но ведь именно это его и привлекало. Однако сейчас нечего было и думать о том, чтобы избавиться от него. Делле приходилось вести себя с ним так, будто на его месте был Джо или Стив Рингдейл.
Неожиданно она заметила Стива среди танцующих и весело улыбнулась ему. Он держал в объятиях юную блондинку. Улыбнувшись в ответ, он бросил красноречивый взгляд на широкие плечи Ника. Даже в вечернем костюме Стив не считал себя вправе соперничать с графом, и Делла поняла, что его мнение разделяют большинство присутствующих мужчин, поэтому сегодня ее единственным партнером будет Ник.
В этот момент Делла поймала на себе взгляд, и ее губы причудливо изогнулись.
– Камилла сегодня великолепна, – со значением сказала она. – По-моему, с вашей стороны жестоко пренебрегать ею на глазах у всех этих людей. Ведь все знают, что вы ухаживали за ней.
– Я провел с ней не так уж много времени, – возразил он. – Но когда женщина начинает себя вести так, будто она владеет мной, я реагирую на это как рак-отшельник и тут же прячусь в раковину. Это во мне говорит латинская кровь, синьорина. Хотя последние несколько лет я прожил в Америке, я остался итальянцем. Вы понимаете?
– Разумеется, – сухо ответила Делла. – Вы предпочитаете сами заказывать музыку.
– Да, и мне очень нравится та музыка, которую сейчас играет оркестр. Вам она знакома?
Делла посмотрела на оркестр, располагавшийся в конце залы. Играли вальс «Прекрасная роза», и он вызвал в ее памяти Вену.
– Пойдемте, красавица Долл, потанцуйте со мной. – Ник распахнул объятия, и Делла во внезапном порыве шагнула к нему навстречу. Ей захотелось хотя бы на несколько минут перенестись в те романтичные дни, когда влюбленные танцевали при свечах. Она почувствовала, что руки Ника крепко обхватили ее, и прижалась к его высокому гибкому телу. Делла не сомневалась, что он хороший танцор, ведь в его жилах текла романская кровь, но она не могла предугадать, как ее тело откликнется на его движения. Она любила танцевать, но каждый раз, когда им с Маршем приходилось танцевать в клубах или дома у его деловых партнеров, он был всегда слишком напряжен и формален.
Но Ник не был ни напряжен, ни формален; он инстинктивно чувствовал ритм музыки и держал Деллу так, будто она была его частью, поэтому каждый их шаг, каждый поворот, каждая вариация в вальсе приносили ей наслаждение, которого она не могла отрицать.
Когда вальс подходил к концу, Делла заметила, что Ник сделал знак музыкантам, и, вместо того чтобы перейти на что-нибудь более современное, они продолжали играть музыку Штрауса. Вскоре зал наполнился парами танцующих, молодыми и пожилыми, которые стекались со всех концов корабля. В воздухе словно зазвучала ностальгическая нотка, и вскоре танцующие выплеснулись на палубу, где пришел черед польки и мазурки.