Оппаб – заведение с предоставлением сексуальных услуг. В переводе слово «оппаб» значит «грудь». В таких местах мужчины не только выпивают и общаются с работницами, здесь им разрешено целовать девушек во все места верхней части тела, а также не стесняться в прикосновениях и ласках. Посетители оппаб имеют возможность уговорить хостес на ублажение руками. Единственное, что запрещено мужчинам, – самостоятельно прикасаться к нижней части тела девушек. Час-полтора в таком месте обычно стоит от 4 500 до 10 000 иен (~3 000–7 000 руб.).
Еще один тип эротических заведений, в котором мужчинам разрешено смотреть, но не разрешено прикасаться к девушкам, было создано для фут-фетишистов, каких в Японии не так уж мало, судя по тому, что для них создали отдельный тип заведений. Здесь девушки носят короткие юбки, едва прикрывающие нижнее белье, и хотя мужчины не имеют права прикасаться к работницам, им разрешено удовлетворять себя посредством мастурбации, наблюдая за сотрудницами. Стоимость посещения подобного места примерно такая же, как и у оппаба.
Последний тип заведений любви – это обычные бордели. В Японии проституток можно встретить как на улице, так и в специальных заведениях, вот только бордели в Японии не гарантируют удобства. Наоборот, при виде них в голове непроизвольно всплывает слово «клоповник». Именно эти заведения можно найти в простых интернет-картах. Обычно час с проституткой стоит около 10 000 иен (~7000 руб.) с презервативом. Услуга полового акта без использования контрацепции также предоставляется и стоит примерно 15 000 иен (~10 000 руб.).
Япония поражает разнообразием удовольствий, поэтому помимо перечисленных заведений существует немало мест, созданных под узкую аудиторию людей с довольно специфическими взглядами. Так, например, некоторые хост-клубы балуют посетителей сексуальными девушками-бухгалтерами, где-то гости могут полюбоваться и даже облизать женские стопы, а где-то попробовать садомазохизм.
Единственное увеселительное заведение, с которым я никак не контактировала, – Happening club. В этих клубах люди могут появляться в одиночестве или паре, скрыв лица под масками, наблюдать за соитием посторонних людей или присоединиться к ним. Happening club – царство гедонизма, страсти и похоти. Но попасть туда крайне сложно, а порой и вовсе не возможно, поскольку вход доступен только по приглашению, а в самом заведении соблюдается строгая конфиденциальность.
Многие думают, что знаменитые на весь мир кафе с горничными также входят в список японских заведений любви. На самом деле это не совсем так. По сути, это просто тематические кафе, где официантки занимаются своими прямыми обязанностями, но в костюмах горничных. Конечно, их целевая аудитория не так безобидна: обычно это взрослые одинокие мужчины, наблюдающие за симпатичными девушками и не смущающиеся откровенности собственных взглядов. Посетителям кафе запрещено трогать работниц и разрешается только смотреть на них, однако посмотреть действительно есть на что. Мне довелось попасть на несколько танцевальных представлений, демонстрируемых работницами таких кафе. Танцы действительно не были откровенными, скорее немного нелепыми и безобидными, но пышные короткие юбки так и норовили подпрыгнуть и открыть вид на нижнее белье танцевавших, провоцируя мужчин на более откровенные взгляды и попытки незаметной мастурбации.
Мой опыт работы хостес. Что скрывают все бывшие хостес
Я была вынуждена устроиться на работу в качестве хостес, поскольку в то время испытывала небольшие финансовые трудности. Искать место долго не пришлось – меня взяли в первую попавшуюся кябакуру. Собеседования, как и в двух последующих местах работы, не было, и устроилась я туда нелегально, так как училась, а работать в любых ночных заведениях со студенческой визой запрещено.
В первом заведении начальник дрожал надо мной так, будто я была хрупкой фарфоровой куколкой.
Конечно, все эти заведения относились к зоне ответственности мафии, поэтому полиция не стала бы задумываться о каком-либо вмешательстве. Более того, они любезно отворачивались и отводили взгляды, когда я приходила на работу. Однажды на заведение, где я работала, все-таки устроили «облаву», но она закончилась так же быстро, как началась, когда на глазах у всех работников начальник протянул офицерам пухлый конверт. Как становится понятно, здесь представители закона закрывают глаза на всё происходящее.
В первом заведении начальник дрожал надо мной так, будто я была хрупкой фарфоровой куколкой. Дело в том, что в кябакуре, куда я устроилась, работали исключительно девушки-иностранки, и создан этот бар был для любителей европейской красоты. Примечательно то, что здесь никто не работал легально: у девушек была либо фальшивая виза, либо фальшивый брак. Разумеется, подобные махинации провернуть не так просто, поэтому моему тогдашнему боссу было довольно тяжело искать новых молодых сотрудниц. Все женщины были старше 40 лет, в то время как мне было всего 20. Именно поэтому начальник тут же начал рекламировать меня самым богатым клиентам, а иногда даже брал с собой на встречи и знакомил с владельцами соседних заведений.
Я сразу почувствовала снисходительность и бережное отношение к себе, поэтому постепенно начала ставить свои условия. Я уже рассказывала о жестком дресс-коде, соблюдаемом в кябакурах: юбки выше колена и никаких колготок, чтобы у клиента была возможность почувствовать кожу девушки при прикосновении. Многие из моих бывших коллег говорят, что в их практике никогда не было чего-то больше разговоров, но, как уже известно, в заведении, где никто не осудит непристойные прикосновения мужчины к женщине, дело не может ограничиться простыми разговорами, и неприличные жесты, знаки внимания и предложения всегда будут существовать в таких местах. Осознавая это, я наотрез отказалась работать с голыми ногами. И, что удивительно, мне разрешили. Пожалуй, я была единственной хостес, работавшей в джинсах. Еще и в ярко-оранжевых, из плотной ткани. Начальник был готов пережить эту оранжевую прихоть, лишь бы я блистала своим молодым славянским лицом. Конечно, прикосновений к руке или талии избежать полностью я не могла, но мысль о том, что это делается через ткань, немного успокаивала.
Начальник пошел на уступку и тогда, когда я начала отказывать особенно неприятным клиентам. Для остальных хостес это было непозволительной роскошью, но именно такое мое поведение подарило боссу новый маркетинговый ход: я стала хостес, которую надо заслужить. Как ни странно, эта стратегия работала – ведь с первого же дня мое время для «дохана» или «афта» пытались купить по несколько клиентов за ночь.
Надо признаться, мой начальник никогда не относился к девушкам как к расходному материалу, поэтому даже когда гости называли цены гораздо выше установленных, он отказывал. Причина была в моей неопытности. Хостес, проработавшая пять лет, знает, как избежать множества неприятных ситуаций на встречах вне клуба, а я была еще младенцем в подобном бизнесе, и обмануть или использовать меня было действительно плевым делом. Начальник не мог пожертвовать возможным золотым кошельком, поэтому не собирался меня «продавать» первые несколько лет. Однако проработала я в том месте меньше полугода. Количество нарушений закона в той кябакуре в конечном итоге сильно меня напрягло, и я ушла, хотя последней каплей, вызвавшей мое увольнение, стало предложение от жены начальника заключить фиктивный брак с одним из их работников ради визы. Это очень серьезное правонарушение, на которое я не могла и не хотела идти. Было наивно полагать, что где-то будет по-другому.
Мужчины разных классов, профессий, уровня жизни, социального положения – все они вели себя одинаково. Помимо поведения их объединял еще один факт – все они были японцами.
Последующие заведения, в которых я оказывалась, не просто были под защитой мафии, они принадлежали мафии. Соответственно, клиенты там были другого уровня – сумоисты, айдолы, политики, писатели, топовые судьи и адвокаты. Но что элита Токио, что обычные рабочие – грязные животные. Они нашептывали сладкие речи хостес, уговаривали провести ночь вместе за пределами клуба, пытались узнать контактный номер, а на заставках их телефонов красовались фото с детьми. Они делали комплименты девушкам и поливали грязью жен, описывая их как старых, некрасивых, засохших женщин, которые их совершенно не привлекают. Настаивали, что переспать с другой девушкой, – это не измена, ведь с женой они спать не хотят, поскольку теперь это противно. А вот провести ночь с незнакомой девушкой, влить в себя литр виски, опорожнить через рот на свой же костюм содержимое желудка, а потом прийти домой и обнять детей – это не противно. Мужчины разных классов, профессий, уровня жизни, социального положения – все они вели себя одинаково. Помимо поведения их объединял еще один факт – все они были японцами.
На второе место работы меня тоже взяли с радостью. В этой кябакуре работали исключительно японки, поэтому я быстро приобрела статус заморской обезьянки. В этом заведении уже не удавалось диктовать свои правила, и в штанах мне никто работать не разрешал, хотя выбить разрешение на ношение колготок мне все-таки удалось. «Дохан» и «афта» для меня также пока были под запретом из-за неопытности, однако в этот раз долго меня обучать не собирались. Правда, ни до «дохана», ни до «афта» я не дошла, поскольку сбежала оттуда. В мой последний рабочий день к нам на работу пришел сам владелец клуба и по совместительству лидер одной из крупнейших организаций якудза. В тот день я узнала, что для участников организации кябакура предоставляет дополнительные услуги.
Пришел тот мужчина со своим заместителем и ордой охранников, которых оставил у входа. Видимо, он не предупредил о своем приходе, поскольку работники-мужчины стали сильно переживать, суетиться. Возможно, именно из-за волнения и суеты они не предупредили меня о том, каких конкретно услуг от меня ожидают.