овать или предъявлять требования, касающиеся оплаты труда, только с согласия белых лидеров профсоюзов.
Расовый барьер в промышленности вынуждает большинство африканцев оставаться без всякого образования. Недостаточный заработок влечет за собой бедность, слабое здоровье, раннюю смерть; прибавьте к этому, что покупательная способность подавляющего большинства населения очень низкая и часто сводится к нулю. Под давлением крупных акционерных компаний, в особенности иностранных, расовые границы в промышленности начинают все же исчезать.
Один белый священник как-то сказал мне:
— Я пытаюсь убедить своих друзей в парламенте: поднимите жизненный уровень, этим самым вы создадите новые потребности, из которых сможете извлечь пользу. Это самая выгодная форма колониализма.
Мирное развитие общества, заявил Гай Клаттон-Брок, зависит не столько от уровня жизни народа, сколько от равновесия и разницы в уровне жизни отдельных лиц и групп. В Федерации этот разрыв в уровнях жизни непрерывно увеличивается, становясь все более опасным.
Операция «Солнечный восход»
Смелый «либеральный» эксперимент был разоблачен в последние недели сезона дождей 1959 года. Перед миром раскрылась неприглядная картина. Журналисты всего мира оказались свидетелями ночных арестов, грубости и произвола полицейских, каторжного труда в Ньясаленде и злобной ограниченности членов парламента. Они увидели людей, которые в ужасе перед африканским национализмом сажали в тюрьмы наиболее либеральных белых. Только тогда были поняты и восприняты, как надо, откровенные высказывания лорда Молверна и сэра Роя: «все африканцы лгуны», «мы сами справимся с ними», «у нас есть своя собственная маленькая армия и своя авиация».
Партнерство, проповедуемое в Родезии, истерлось, как старая монета, легко проскальзывающая в щель автомата. Пропаганда потеряла всякую силу — ей больше не верят.
20 февраля в Ньясаленд были отправлены самолетом войска, три дня спустя была мобилизована армия в Южной Родезии, 24-го солдаты открыли огонь по мятежникам в Лилонгве, а самолеты сбросили бомбы со слезоточивым газом; 25-го войска были переброшены на стройку в Карибу, чтобы подавить забастовку рабочих, которые после гибели семнадцати человек потребовали дополнительной оплаты за опасную работу под землей.
На рассвете 26 февраля была проведена операция «Солнечный восход» — в Южной Родезии арестовали четыреста членов партии Африканский национальный конгресс. В операции участвовали все резервы: было объявлено, что забастовка в Карибе окончена, оппозиционные партии черных в Южной Родезии и Ньясаленде, а также партия Национальный конгресс Замбия в Северной Родезии запрещены, войска приведены в состояние боевой готовности.
28 февраля были мобилизованы войска Северной Родезии. 2 марта губернатор Ньясаленда сэр Роберт Армзтэд сообщил, что все спокойно, а на следующее утро он провел операцию «Влажный рассвет»: были арестованы доктор Хэстингс Банда, вождь партии Национальный конгресс в Ньясаленде, и большое число других лидеров. Когда объявили о введении чрезвычайного положения, африканцы провели демонстрацию протеста против арестов, но войска безопасности открыли по ним огонь. В тот же день из Северной Родезии насильно выслали Джона Стоунхауза, члена английского парламента.
Две недели спустя, в середине марта, в тюрьмы бросили свыше тысячи членов партии Национальный конгресс. Доктора Банда и наиболее видных лидеров Ньясаленда перевезли на самолете в Южную Родезию. Правительство Ньясаленда заявило, что оно имеет сведения о подготовляемых Национальным конгрессом кровопролитиях, однако не смогло указать на источник этих сведений. Сэр Рой заявил, что Конгресс запланировал беспорядки во время переговоров с русскими делегатами на панафриканском съезде в Гане в декабре. К этому времени было убито 44 африканца.
Северная Родезия последней вступила в игру. Смарта губернатор сэр Артур Бенсон объявил, что партия Национальный конгресс Замбия задумала «начать кампанию террора, угроз и оскорблений». Подтвердить фактами свои заявления сэр Артур не счел возможным. Он не смог объяснить также, насколько серьезны были угрозы Замбии «убивать и калечить женщин и детей».
Ни один человек в Северной Родезии, ни белый, ни черный, не получил и царапины, но правительство было убеждено: кому-то хочется засадить сэра Роя, сэра Роберта, сэра Артура и сэра Эдгара за стол писать книжки для мальчишек, а бразды правления передать в руки тех, кого в Ньясаленде называют «вдохновителями кровопролитий», а в Северной Родезии «корпорацией чикагских гангстеров».
Вождь этой «корпорации», то есть Замбии, — Кеннет Каунда, школьный учитель, автор символических боевых песен о грифах, подобно почти всем африканским вождям, аскет. Когда таких, как он, спрашиваешь, почему они ведут аскетический образ жизни, они отвечают, что дело вовсе не в каких-либо нравственных или вегетарианских принципах, а в том, что они просто готовятся к пребыванию в тюрьме, куда, без сомнения, попадут и где нельзя рассчитывать на табак, кофе и спиртные напитки.
Программа Каунды напоминает программу первых социал-демократов. В его статьях нельзя найти непечатной брани; он пишет, наоборот, более культурно, чем Рой Беленский. Вместе с другими сорока тремя представителями африканской интеллигенции и политическими деятелями он был сослан в необитаемые районы Северной Родезии, где искушения городской жизни заменялись мухой цеце и жареной кукурузой.
Правительство объявляет чрезвычайное положение, и средний гражданин готов сию же минуту поддержать его — он исходит из убеждения, что для этого, должно быть, имеются основания. Трудно предположить, чтобы высказывание премьер-министра по столь серьезному вопросу могло быть недостоверным потому, что в интересах правительства скрыть истину, или потому, что правительство не знает ее.
Тот, кто осмеливался задать вопрос, правильно ли поступило правительство, получал один и тот же ответ: что, мол, правительство располагает сведениями, которые ради всеобщей безопасности не могут быть опубликованы, чтобы не быть доступными для оппозиционеров.
Премьер-министр Южной Родезии сэр Эдгар Уайтхед заявил:
— По очень старой традиции, британское правительство не начинает действий против антиобщественных движений, пока не произошло мятежа и кровопролития. Мое правительство не поддерживает этой традиции… Без преувеличения могу сказать, что наши войска безопасности всегда предвосхищают действия мятежников в Южной Родезии… Происходящая сейчас операция готовилась в течение многих недель.
Сэр Эдгар повел наступление на то, чего вовсе не было. Африканцы в следующий раз могут начать действовать первыми, — ведь у них есть достойный подражания образец. Откуда сэр Эдгар узнал, что что-то должно произойти, он не пожелал раскрыть. Не было приведено никаких доказательств. Даже созданный правительством комитет Бидла в своем отчете в августе 1959 года не мог дать ясных доказательств того, что планировались какие-то беспорядки.
Поэтому на свет божий появились разные призраки. Сэр Рой обвинял Москву, Каир и Аккру. Федерация могла бы пребывать в гармонии, если только исключить влияния извне, всякие воздействия лейбористов — членов английского парламента — и иностранных журналистов.
За каждой поленницей чудился коммунист. Красноречие раздувало этот миф, и вскоре ответственность за чрезвычайное положение была возложена на коммунизм. Айткен-Кейд, лидер оппозиции в парламенте Южной Родезии, заявил:
— Я готов вырвать оружие из рук коммунистов и направить его на них. Если необходимы антидемократические меры, то я буду самым антидемократичным из всех…
Министр социальных дел А. Е. Абрахамсон разоблачил перед женской аудиторией в Булавайо заговор некоего доктора Азинока, который якобы грозил «уничтожить Федерацию». Никто никогда не слышал о существовании доктора Азинока. Арестовать его поэтому было невозможно.
Доктор Александер заявил в парламенте в Солсбери:
— Коммунизм — дьявольски коварный враг, не считающийся ни с истиной, ни с честью, ни с приличиями.
Агитация сэра Роя вскоре привела граждан Родезии к выводу, что за любым поступком, кажущимся нечестным, лицемерным или неприличным, стоят коммунисты.
Мистер Сойер (Объединенная федеральная партия, отделение предместий Солсбери) сообщил в парламенте Южной Родезии, что он слушал по своему приемнику Москву, Каир и Гану. Он не предлагал глушить передачи, но считал, что кто-нибудь из писателей-патриотов должен написать пьесу о том времени, когда арабы в Центральной Африке угоняли негров в рабство, показав, что раньше было отнюдь не лучше, чем теперь. Тем, кто слушает передачи из Каира, стало бы ясно, чего можно ждать от арабов.
Сотни других высказываний свидетельствуют, что представители белого меньшинства действовали так, будто они все еще были детьми или пребывали в сомнамбулическом состоянии.
Каждый деятель, оправдывающий экономику и политику, основанную на сегрегации, приоткрывает дверь тому мировоззрению, которого он больше всего боится. Лучшим агитатором революции всегда было недомыслие тех, кто изо всех сил старался преградить путь историческому развитию.
В высших кругах Родезии, казалось, приветствовали страх. Раньше он не принимал ясных форм. Прикрываясь зонтиком партнерства, приходилось, по крайней мере официально, соблюдать правила учтивости. Чрезвычайное положение все поставило на место. Страх был узаконен, и теперь можно было переходить в наступление.
Происхождение лицемерия
Первый поезд появился в Родезии добрых шестьдесят лет тому назад. Он остановился в Булавайо. На паровозе красовался лозунг: «Вперед, Родезия!»
Теперь Булавайо второй город Федерации; в то время это была резиденция короля Матабелеленда Лобенгулы. В 1888 году он поддался уговорам Сесиля Родса и продал права на золотые и другие минеральные месторождения в своем государстве. Сесиль Родс обещал ему взамен 100 фунтов стерлингов в месяц, тысячу ружей системы «Мартини-Хенри» и канонерскую лодку на реке Замбези, которую, король так никогда и не получил.