— Дьявол! Хватит! Ник схватил Ксению за волосы и притянул к себе:
— Есть еще порошок? Она кивнула, задыхаясь от страсти, силясь поцеловать его в губы, но он отстранил ее от себя, протянул ей руку и увидел как она ловко вскрыла ему вену и посыпала из пакетика красную искрящуюся пыль. Кровь зашипела и свернулась, а по телу Ника пробежала судорога удовольствия. Пробежала и снова затихла. Ксения облизала кровь на его запястье и сладострастно закрыла глаза. Женщина оседлала его, ловко насаживаясь на его вздыбленную плоть. Ее грудь колыхалась в такт бешенному ритму. Волосы хлестали его по рукам. Она была прекрасна, она сходила с ума от страсти. А он оставался равнодушным. Лишь одна часть тела получала свою долю удовольствия, недостаточную, чтобы забыться и взорваться в примитивном экстазе, которого он так жаждал. Ник даже не дотронулся до соблазнительных твердых сосков, не приласкал свою любовницу не поцеловал ее прекрасных губ… Он просто смотрел на женщину, направляя ее движения руками, проталкиваясь глубже в податливое тело, стремясь достигнуть пика удовольствия, но оно ускользало, таяло, приносило мучение. Секс больше походил на пытку, борьбу с самим с собой. Жестокую схватку с воспоминаниями о другом теле, о других губах, о другой женщине. Николас начинал злиться и все яростней двигать бедрами, исторгая из любовницы неудержимые крики удовольствия.
— Какой он огромный, черт подери, ты по-прежнему возбуждаешь меня, Николас. Как я мечтала об этой встрече, я ждала тебя, считала минуты. О как же мне хорошо…как хорошо…Никто не сравнится с тобой…Ты проникаешь так глубоко, ты сводишь меня с ума. Он почувствовал, как сводит скулы от действия наркотика, как немеет тело. Он должен кончить, получить разрядку иначе его раздерет на части от боли и ревности. Нужно больше чем просто эта красивая кукла. Может две или три? Может тогда возбуждение достигнет того предела за которым прячется облегчение? А что если взять другую девку, похожую… темноволосую…может тогда…
— Приведи еще кого-то, — попросил он, — приведи мне брюнетку. Ксения замерла и вопросительно посмотрела на любовника. В ее глазах мелькнул гнев.
— Тебе меня мало? Я не удовлетворяю тебя, Николас Мокану?
— Я хочу брюнетку с длинными волосами. Помоложе. Приведешь? Или у тебя нет такой для ценного клиента? Ты обещала удовлетворить мои желания. Я хочу еще одну девку. Сейчас. Не волнуйся, я трахну вас обоих. Ксения в гневе встала с него и посмотрела с яростью на любовника, который невозмутимо поглаживал член тонкими аристократичными пальцами и смотрел на нее затуманенным наркотиком взглядом.
— Я хочу испытать тот рай, что ты обещала. А пока что, я просто не могу кончить. Помоги мне. Приведи еще кого-то. Я заплачу. Ты ведь не хочешь неудовлетворенного клиента, который ославит твое место. Ксения побледнела, он задел ее так сильно, что сейчас она готова была впиться ему ногтями в лицо. Он видел по ее глазам, что она в бешенстве. Ведь она считает себя непревзойденной жрицей любви, она считает, что осчастливила его. Черта с два. Его тошнит от ее белокурых волос, розовых сосков и гладковыбритого лобка. Даже возбуждение прошло, и он почувствовал, как обмяк его член.
— Сто тысяч за секс втроем, — жестко бросила Ксения и закуталась в халат — без меня. Я приведу к тебе двоих.
— Хоть двести. Можно и без тебя, — самодовольно ответил Николас и посмотрел на нее, не в силах пошевелить даже руками. Похоже, он превысил дозу, и хоть мысли по-прежнему причиняли боль, тело отреагировало на яд внутри самым естественным образом. Оно отказывалось ему подчинятся. В этот момент дверь алькова с грохотом распахнулась. Ксения злобно зашипела, приготовившись к прыжку, но тут же замерла и склонилась в поклоне. Ник повернул голову и усмехнулся, не потрудившись даже прикрыться.
— Братишка пожаловал. Как вовремя. Влад, Ксения приведет еще девчонок, может присоединишься? Мы раньше не трахали с тобой вместе шлюх, можно по-семейному наверстать упущенное. Влад в секунду оказался рядом с братом, накинул на него простыню. Приподнял его веко, осматривая зрачки.
— В хлам. Он под таким кайфом, что нам сейчас не удастся привести его в чувство еще пару дней.
Криштоф тяжело вздохнул и бросил взгляд на Ксению в ужасе прижавшуюся к стене. Сам король в ее покоях. Ей не сдобровать. Красный порошок вне закона. Ее арестуют и будут судить, а заведение закроют.
— Эй, ты! Где моя брюнетка?! — проорал Ник и попытался приподняться, но ему не удалось. Он захныкал как ребенок.
— Братишка, пусть она приведет ко мне еще одну девочку. Прикажи черт подери привести девку, и дать мне еще порошка! Дьявол! Вы меня не слышите? Вы оглохли?
Влад подошел к Ксении, и та задрожала, как осиновый лист, когда тяжелый взгляд короля остановился на ее лице.
— У меня под носом ты торгуешь этой дрянью? Сколько он принял? Два пакетика? Три? Ты знаешь, что Николас уже не предводитель Гиен. Он князь, за то, что ты сделала, я могу приказать казнить тебя без суда и следствия, а твою райскую дыру сжечь дотла? — тихо проговорил Влад, пристально глядя ей в глаза.
— Я не виновата, он просил, просил еще. Сжалься надо мной, не отдавай Совету. Сжалься. Влад брезгливо поморщился.
— Он мне нужен трезвым. Максимум через час. Есть противоядие?
— Есть, — Ксения запахнула халат, и с мольбой схватила Влада за руку, пытаясь ее поцеловать. Влад одернул ладонь и все так же тихо сказал:
— Я жду. У тебя полчаса привести его в чувство, и я забуду что видел. Мы подождем внизу.
Марианна зашла в полутемное уютное помещение маленького кафе на окраине города. Никто не обратил внимания на одинокую посетительницу. В слабо освещенном зале почти не было завсегдатаев. В такую погоду даже плохой хозяин собаку на улицу не выгонит. Пару парней играли в бильярд и потягивали пиво, официантка просматривала журнал и даже не заметила Марианну, которая устроилась за самым дальним столиком и придвинула к себе меню, делая вид, что интересуется скудным разнообразием ужина. Наконец-то официантка соизволила к ней подойти, флегматично записала заказ в потрепанную записную книжку и ушла, шаркая стоптанными туфлями.
Но Марианну это не волновало, наоборот она пожалела беднягу вынужденную работать в такую дождливую ночь, без чаевых, поздно вечером обслуживать одиноких клиентов. Сотовый задрожал в сумочке, и девушка нехотя достала его и посмотрела на экран. Тут же ответила.
— Фэй.
— Оставайся там, я скоро буду. Нам срочно нужно поговорить. Жди меня и никуда не уходи. Марианна почувствовала, как затряслись руки, и зашлось сердце в предчувствии беды.
— Что-то с Ником? Фэй, скажи, скажи мне это Ник? С ним что-то случилось? Фэй многозначительно промолчала, потом тихо ответила с нотками сожаления в голосе:
— Не волнуйся за него. С ним все в порядке, точнее он жив и здоров физически. Марианна положила сотовый на стол, чувствуя, как ею овладевает смертельная тоска, глубокое чувство безысходности и неумолимая потребность просто увидеть его снова. Хоть один раз, хоть на мгновение. Сжать его в объятиях, почувствовать головокружительный запах его сильного тела. Прижаться к его груди, и раствориться в нем. Как же она соскучилась, как сильно истосковалась по нему, по его голосу, по его глазам, по его прикосновениям, даже по его дерзости и невыносимости. Что же она наделала? Она обрекла себя на эту вечную муку, она просто похоронила себя заживо. Лучше было сгнить в подвалах Аонэса, но оставаться верной тому, кого любила так безумно, так отчаянно. Марианна не почувствовала как по ее щекам текут слезы, капая кровавыми каплями на стол. Кто-то ойкнул рядом, и она увидела растерянную официантку, которая чуть не выронила поднос с чашкой кофе. Марианна подхватила поднос и удержала взгляд официантки, мысленно приказывая ей успокоиться. Машинально девушка протянула Марианне влажные салфетки. Теперь Марианна помешивала сахар в чашечке и, закрыв глаза, вспоминала синие как осколки неба глаза. Кто сказал, что он жестокий? Только Марианна знала, как нежно он может смотреть, как ласково может касаться. Какие сильные и нежные у него руки. Только он может называть ее «малышкой» словно произносит самое красивое слово на свете. «Николас, как же я скучаю по тебе, как скучаю…»
Фэй вошла в кафе ровно через десять минут, в длинном платье и с темными очками на глазах. Она даже надела туфли на высоком каблуке, наверняка опасаясь, что ее могут не пустить в ночное кафе. Уже через несколько секунд Фэй крепко прижимала ее к себе, обвивая тонкими руками плечики Марианны и поглаживая темные кудри.
— Плакала? Марианна почувствовала, что больше не может сдерживаться она прижалась к хрупкой Фэй.
— Скучаешь по нему?
— Мне так плохо, Фэй, мне так плохо. Я не могу больше…я не выдержу, я сломаюсь…Что мне делать, Фэй…что мне делать? Фэй села напротив Марианны, сжимая ее руки в своих ладонях.
— Я знаю, я знаю, милая. Зачем ты вышла замуж за Майкла? Зачем разрушила то прекрасное чувство, что связывало тебя с Ником? Марианна в отчаянии сжала руку Фэй.
— Потому что оно безответно. Я ему не нужна. Ему никто не нужен. Он сам по себе, как одинокий зверь. Он ломает все, к чему прикасается, он, словно ребенок, жаждет постоянно новые игрушки, а я не могу так. Я не могу с кем-то его делить…Точнее не могла…Сейчас…по моему я уже согласна даже на это. С каждым днем без него все невыносимей, я словно горю на медленном огне. В своем персональном аду. Фэй сжала пальцы Марианны, а другой рукой достала салфетку и вытерла слезы с ее щек.
— Твои чувства не безответны, Марианна. Ник тебя любит. Я вижу это так же ясно, как и тебя сейчас. Ему больно, ему плохо, он страдает, невыносимо страдает. Никогда я не видела его таким несчастным, Марианна. Это чувство губит его. Ваша разлука сжирает его изнутри ядом. Он катится вниз, он катится в самую пропасть. Без тебя он пропадет. Марианна отрицательно качнула головой.
— Только не Ник. Что может его сломать? Он словно из железа из брони. Ты ошибаешься, Фэй. Тот о ком ты говоришь точно не Николас.