К счастью, Рената наконец очнулась. Малец тут же кинулся в объятия тетки, победно посмотрев на повелителя стихий. Нет, если он серьезно собирается с ним тягаться, то пусть пеняет на себя. У Рихтера тоже была куча грязных методов про запас.
— Где это я? — хрипловато спросила целительница.
— У себя в спальне, Рената. Простите, но я не знал, что еще делать. Скоро вам принесут горячий чай, и я уйду.
Улыбка целительницы была искренней.
— Спасибо за заботу. Раз уж вы здесь, то достаньте лекарство из того саквояжа на комоде. Скляночку с желтой ленточкой. Лучи, принеси стакан воды. В гостиной стоял графин.
Лермийка накапала себе эликсира, и выпила залпом.
— Ну вот. Теперь никаких обмороков, хотя с нашей сегодняшней прогулкой все же придется повременить, Корбин.
Ого! Мало того, что назвали по имени, так еще и пообещали выгулять. Если бы у Рихтера был хвост, то он бы им сейчас вилял как бешеный. Его даже как-то самого настораживала такая реакция. Обычно от женского внимания он так не плыл, даже если девица ему нравилась.
— Да вы отдыхайте, сеньорита, — расчувствовался он, украдкой грозя кулаком Лучиано, который, пока Рената не видела, корчил обидные рожи. — Раз уж ваш чудесный племянник рядом, мне нет необходимости вас больше смущать. Но завтра… я могу рассчитывать увидеть вас не только во время трапезы и лечения?
Во взгляде целительницы мелькнуло сомнение, но затем она нерешительно кивнула.
— Думаю, с вами прогулка по парку будет интереснее.
— Обещаю быть лучшим проводником на свете!
Маг подавил довольную улыбку, и слегка поклонившись, вышел. Кажется, с целительницей все же можно было найти общий язык, если слегка изменить тактику. Обычно женщинам нравилась напористость и даже наглость в ухаживаниях. Но пытаясь эмоционально зацепить Ренату, или даже вывести её из себя, он добивался лишь обратного — она все больше пряталась в свою раковину.
Сегодня ему удалось немного увидеть её настоящую, и такая лермийка, спокойная и мягкая, ему понравилась гораздо больше, чем он мог подумать. Рихтер не слишком любил рефлексировать по поводу чувств, но где-то в глубине себя он понимал, что ждал от целительницы не только излечения тела.
Может, он стал мудрее, или болезненность последних, так ничем и не закончившихся отношений заставила Рихтера изменить свои предпочтения в женщинах. Когда-то он предпочитал женщин легкомысленных и страстных, которых легко и приятно было баловать, и так же легко избавиться. Затем он безумно невзаимно, влюбился в чародейку с серьезными серыми глазами, неулыбчивым ртом и неуживчивым упрямым характером. Такой она была, его любимая ученица. Целеустремленной и безжалостной в своей честности.
«Это не был последний их разговор, но пожалуй, самый тяжелый. Корбин Рихтер и его ученица стояли в храмовом закутке, готовясь разорвать связавший их магический договор.
— Прости, я не люблю тебя так, как ты хочешь, Корбин, — тихо сказала София. — Если не можешь принять это, то нам лучше не видеться. Потому что я больше никому не хочу причинять боль.
— Беспокоишься о муже?
Его губы, почти против воли, разъехались в злой усмешке.
— И о нём тоже, — серьезно кивнула она, пряча руки за спиной, будто боясь, что может ненароком дотронутся до Корбина. — Но уж с его собственнической натурой я как-нибудь справлюсь. А кто поможет тебе? Я не та, кто способна укротить твоих демонов.
Маг устало сгорбился, глядя в пол.
— Тогда кто мне нужен? Что-то мы с моими демонами совсем никому не нравимся.
Она внезапно рассмеялась.
— Нравитесь вы многим, но вот выдержать тебя с твоим даром и характером… Может только очень терпеливая женщина. И сильная.
— Чтобы если что, сковородой? — хмыкнул Рихтер.
Чародейка покачала головой.
— Чтобы когда ты серьезно облажаешься, она сказала: «Да, мой мужчина может ошибаться, но я верю ему, и никогда от него не откажусь».
— Разве ты не такая?
В серых уставших глазах мелькнула затаенная боль.
— Ты знаешь, что нет.
— Тогда вот тебе мой последний урок, дорогая ученица. Идеальных людей не бывает, как и идеальных отношений. Я не хочу быть для кого-то испытанием силы воли. Безусловное принятие, понимание… Это детские мечты, от которых я давно отказался.
— И чего ты хочешь теперь?
— Просто…
Он так и не смог ответить на её вопрос».
Софи была замужем, он — безумно ревновал, но не хотел разрушать ей жизнь. И предпочёл уехать так далеко, как мог. Здесь, в Лермии, где его почти никто не знал, было легче. Можно было по прежнему притворяться, что он — неуязвимый, не знающий поражения повелитель стихий. Везунчик, хитрец и повеса. Хотя благосклонность женщин едва ли приносила такое же удовольствие, как раньше. Так, лишь физическую разрядку, тогда как пустота в душе росла всё больше и больше.
Рената Бьянки не только спасла ему жизнь. Она заставила его вновь испытать интерес к чему-то, кроме работы. Повелитель стихий истово, почти болезненно тянулся к человеческому теплу. А Рената, несмотря на всю свою ранимость, плохо скрытую за броней отчуждения, умела быть тёплой. И может быть, столь же ласковой, как ласковы были её руки, касаясь его напряженных плеч.
Ради этого можно было и усмирить свою буйную натуру на время, тем более что со спящим источником контролировать всплески эмоций было легче. Когда же источник наконец проснется… Будет интересно посмотреть, изменится ли его отношение к целительнице. И в какую сторону.
Желание докопаться до секретов Бьянки не исчезло полностью, а будто ушло на задний план. Гораздо интереснее теперь была она сама. Любая женщина сама по себе загадка, а красивая — вдвойне. Правда, нередко за симпатично мордашкой обнаруживались лишь вздорный характер и отсутствие мозга. Но явно не в этом случае.
Только Рихтер забыл, а точнее предпочёл не вспоминать о том, что женщина столь же умная, сколь и красивая, это не просто загадка. Это беда.
Глава 23. Педагогический талант Корбина Рихтера
Обычно Лучиано вскакивал раньше меня, и громко топал по дому, то и дело заглядывая в мою комнату — проснулась или нет.
Но видимо вчерашняя дорога и знакомство с наследником Фоскарини могли притомить даже малолетнего боевого мага. Так что я не только успела проснуться раньше, но и заказать завтрак, так как патриции предпочитали пить утренний кофе в своей постели.
Я же попросила накрыть стол в нашей гостиной, и даже не стала ругать племянника, что он вышел в пижаме.
— Сначала умываться и чистить зубы, потом все остальное, — напомнила я, когда Лучи потянулся к булочке с вареньем.
Сама я была одета в свое любимое зеленое платье с округлым вырезом, украшенном легкими кружевами. Вот и для кого принарядилась, спрашивается? Сама же хотела, чтобы ко мне относились только как к целителю… Но видимо все же женское тщеславие мне было не чуждо.
Я украдкой посмотрела в карманное зеркальце. После вчерашнего я могла бы выглядеть и хуже. А так только уставшие тени под глазами, которые, хотелось бы надеяться, делали взгляд только выразительней. Зато кожа сияла чистотой и свежестью, благодаря ежедневному уходу и капельке косметики…
Племянник вернулся, и я поспешно спрятав зеркальце, налила Лучиано апельсинового сока, капнув немного укрепляющего зелья.
— Как ты спал, золотце?
— Хорошо-о-о, — протянул Лучи, зевая. — А чего ты такая добрая?
— Я всегда добрая, — возмутилась.
— Ну обычно ты называешь меня поганцем.
— Обычно ты будишь меня своими воплями. А сейчас я проснулась сама. Так что делай выводы.
— А вчерашний мужик не причём?
— Нет! И будь с сеньором Рихтером повежливее. Он мой пациент.
Ребенок насупился, но неохотно кивнул. Моей работе он старался не мешать. В этом я всегда могла на него положиться. Ну кроме тех случаев, где он влипал в неприятности.
— А что мы сегодня будем делать?
— Мы — ничего. Если только вечером. А утром у тебя занятия. Донн Фоскарини любезно предложил посещать тебе занятия с его сыном. Гувернер Сандро за тобой сегодня зайдет.
— Я не хочу! Сандро противный и больно щипается, — тут же заныл Лучиано.
Я нахмурилась.
— Почему он тебя щипает?
— Хочет, чтобы я ему служил, как своему господину. А он ведь мне никто. Я не давал ему присягу!
А Сандро Фоскарини властностью пошёл в отца, судя по всему. Черноглазый крепыш на голову выше моего Лучи, он вёл себя при мне с идеальным достоинством, но что-то в его хитром взгляде заставляло меня думать, что он не так прост.
— И не можешь. Пока вы оба дети, так что тебе совсем не обязательно ему служить.
— А когда я вырасту?
— И тогда, — успокоила я племянника, про себя с грустью заметив, что едва ли кто-либо из знатных семей наймет не отличающегося физическим здоровьем мага.
Наверное, стоило посоветоваться с Рихтером. Если он работал в полиции, при этом в отделе с магами, то сможет подсказать, будет ли Лучиано доступен этот вариант. В конце концов можно ведь работать в офисе, а не самому ездить на задержания…
Вот, я снова думаю об том грейдорце! Все же определенная доля участия, которая требуется от целителя чтобы завоевать доверие пациента, может и у самого доктора вызвать совершенно ненужную симпатию.
— А если Сандро будет снова щипаться?
Что делать? Мы с сестрой дрались очень редко, и в основном изводили друг друга морально, брат был старше нас, и с малявками просто не связывался. Да и в мальчишеских ссорах я не понимала ничего. А ведь нужно было что-нибудь сказать.
— Скажи ему, что тебе это не нравится, и постарайся не обращать внимания. Ему надоест и он отстанет.
Судя по тяжелому вздоху, мой совет посчитали глупым.
В дверь между тем постучали, и тут же открыли её сами, не дожидаясь приглашения.