Гидеон нахмурился, но все же кивнул. Может, он поступал и неверно, но сейчас менять свое решение было поздно.
— Вы знаете, кто стоит за нападением на магов? — внезапно спросил целитель. — Все эти сектанты… Церковь поговаривает, что их кто-то настраивает против одаренных.
Тощий роанец с интересом покосился на маркиза, будто тоже ожидая от него ответа. Но тот только пожал плечами.
— Не имею ни малейшего понятия. Но разве это не играет на руку вам, сеньор Нери? Следуйте своему принципу — извлекайте выгоду из любой ситуации. — В этот момент кабриолет остановился. Маг было уже вышел, как маркиз решил задать последний вопрос. — За время вашей поездки в Меноде произошло что-нибудь, о чем мне стоит знать, сеньор Нери?
— Нет, — излишне торопливо сказал старый целитель.
Реакцию алертийца и его странного спутника он уже не увидел.
Рената Бьянки.
Жизнь в столице сама по себе суетливая и напряженная, а рядом с такими людьми как дож или северянин… Она и вовсе проносится с необыкновенной скоростью. Я и не заметила, как прошла неделя с нашего приезда, как настал день первого заседания по делу Корбина Рихтера. На котором я должна была присутствовать.
С меня уже взяли показания, как и с северянина, и все равно я волновалась. Возможно, мне придётся выступать. Что если мне будут задавать неудобные вопросы? Или если кто-нибудь обвинит меня в запретной магии?! Боже, там наверняка будут менталисты, и они всё поймут!
Успокоить мои страхи было не так-то и просто даже дону Фоскарини, который тратил свое драгоценное личное время, чтобы подготовить меня к возможным неожиданностям. Сам герцог о своей роли в предстоящем процессе загадочно умалчивал, видимо, готовя сюрприз.
При этом самого виновника всей шумихи я почти не видела. Подлец Корбин, вроде бы собиравшийся за мной всерьез ухаживать, просто обо мне забыл. Точнее, вёл себя как почти чужой человек — вежливо, но отстранено. Будто, стоило исчезнуть конкуренции в виде Джакомо, я ему стала не интересна. Невозможно даже было к нему подойти — он вечно был занят, или с другими людьми, так что большую часть времени я проводила в своей комнате за чтением, или занимаясь с мальчишками — преподавая биологию и грейдорский язык. Сеньор Кастено, гувернер Сандро, был удивительного терпения человек, но и оно постепенно заканчивалось — справиться с двоими, один из которых был избалованным сыном дожа, а другой будущим боевым магом, оказалось не так просто. На уроках часто присутствовала и сеньора Фоскарини, но совсем не ради из интереса к знаниям. Как мне шепнул гувернер, она просто боялась, что я, как маг, могу оказать дурное влияние на её сына. Но спасибо хоть ведьмой не обозвали…
Так что по-настоящему мы смогли поговорить с Корбином перед самым заседанием суда. Я стояла в холле дома, непривычно нарядная — как знатная дама, и нервно теребила перчатки. Рихтер спустился по лестнице, и пользуясь тем, что кроме дворецкого никого не было, быстро чмокнул меня в губы.
— Сеньор! — возмущенно прошипела я, покосившись на дворецкого. — Что это значит?!
— Как что? Проявляю знаки внимания как теперь уже официальный ухажёр.
— Но не такие же! Тем более после того, как ты и вовсе меня не замечал.
Прозвучало более обиженно, чем я рассчитывала. Повелитель стихий закусил губу, будто пытаясь скрыть улыбку.
— Не злись на меня, Рената, — промурчал он. — Я просто не хотел надоедать, и дал возможность всё немного обдумать. Мне часто говорят, что я слишком давлю на людей, и не слишком деликатен. Но я безумно рад, что тебе не доставало моего внимания.
Он склонился к самому моему уху, закрывая от взгляда любопытного дворецкого, и прошептал:
— К тому же я очень боялся сорваться. А в этом доме слишком тесно, чтобы у нас была возможность уединиться.
***
Когда появились остальные, моё лицо все еще пылало от смущения, а вот Рихтер казался вполне довольным собой. Еще бы! Раньше ему вывести меня из себя было не так легко. Но по крайней мере я немного отвлеклась от своих переживаний по поводу заседания. Самого же повелителя стихий встреча с церковниками нисколько не беспокоила.
Лишь когда мы вошли через высокие дубовые двери в просторный и пустой холл здания суда, лицо его омрачилось. Я проследила за его взглядом и подавила чертыхания. У одной из мраморных колон нас поджидал Кроне.
— Джакомо, и ты здесь, — сказала я магу без особой радости, подходя ближе. — Разве ты занимаешься этим делом?
— К сожалению, нет. Но я обязан проследить, чтобы твои интересы не нарушались, раз уж за тебя не может заступится муж. — Наши взоры почти одновременно метнулись к Рихтеру, который делал вид, что очень занят разговором с Фоскарини, хотя его уши едва ли шевелились, пытаясь подслушать ему не предназначенное. Кроне скрестил руки на мускулистой груди. — Ты зря ему помогаешь, Рената.
— Я лишь следую своему целительскому долгу.
— Врёшь! — почти прошипел боевой маг. Затем с трудом он заставил себя успокоиться и вымученно улыбнулся. — Ты скоро поймешь, насколько сильно ошиблась. Надеюсь, для тебя не будет слишком поздно.
А этой не слишком приятной ноте я поспешила закончить разговор, и поспешно вернулась к Рихтеру — как цыпленок под крылышко наседки. Рихтер тут же сбавил шаг, позволяя мне идти чуть впереди него, и закрывая своим телом от взглядов Кроне, следующего за нами в некотором отдалении. Так что я могла немного выдохнуть, и насладиться богатством и красотой внутренних помещений здания, в котором заседал церковный суд. Раньше, много веков назад, здесь собирались патриции на сенат. Ныне же всё превозносило небесную власть над мирской. Хотя больно уж роскошно священники обставили свое существование здесь, на бренной земле, при этом проповедуя своей пастве, что лучшую жизнь нужно искать не на бренной земле. Столько золота, шелка и ковров я не видела даже во дворце дожа в Ценасси.
Мы вошли в огромный круглый зал с невысоким постаментом посредине, на котором уже рассаживались участники — я заметила падре Кардильеро, который тихо беседовал с двумя пожилыми епископами, несколько незнакомых мне людей в мирских одеждах и совсем юного секретаря, облаченного в рясу. Еще одно позолоченное кресло — на некотором возвышении, оставалось свободным.
На сидениях вблизи постамента я заметила Летицию в сопровождении Вико и Сонди, а с ними адвоката дожа — как я слышала, лучшего специалиста в области церковного права во всей Лермии. Но всё мое внимание привлёк совсем другой человек — Гидеон Нери, сидевший от всех отдельно, и погруженный в чтение книги. Наше появление он даже не заметил.
— Что Нери здесь делает? — встревоженно спросила я Рихтера.
Тот проследил за моим взглядом и пожал плечами.
— Говорят, Нери на хорошем счету у многих важных особ в Орлэнде. Должно быть, они хотят услышать его мнение о моих способностях и силах. А что? Ожидаешь от него пакостей? Не беспокойся, мы тоже кое-что припасли для него.
Для Нери? Я покосилась в сторону Лауро Фоскарини, галантно целующего руку своей дочери. Даже здесь, среди своих врагов — а Святой Престол люто ненавидел дожа Конте, он выглядел непринужденным и спокойным. Неужели он ничего не боится? Если Рихтера обвинят, то и на его покровителя падёт тень.
Рихтер проводил меня к Летиции, а сам направился к постаменту, где ему предоставили простой стул. Но хотя бы обошлось без цепей и кандалов, лишающих магической силы. Не будь у грейдорца такого покровителя, едва ли он смог бы появиться на суде как свободный человек. Церковников присутствие такого опасного мага рядом нервировало — стражи здесь было с полсотни, притом и них с десяток боевых магов. Недолюбливая одаренных, Святой Престол все же не гнушался пользоваться их услугами.
Внезапно все вскочили, а дож не слишком скрываясь, ухмыльнулся.
— Надо же, само Святейшество явилось, — негромко сказал он. Впрочем, епископам наверняка все было слышно. Акустика в зале была прекрасная.
Я во все глаза смотрела на неспешно идущего между рядами невысокого мужчину лет сорока в пурпурных одеждах, вышитых золотом и высоком головном уборе… из-под которого непритязательно выбивались светлые пряди. Понтифик Агастус оказался гораздо менее величественным, чем его изображали на портретах. Лицо его было сонным, и даже опухшим — от алкоголя ли, или праздного образа жизни, но при этом он все же был удивительно красив. Будучи потомком древнего патрицианского рода, Агастус унаследовал от предков благородный и утонченный облик, который не портила даже некоторая развязность манер, совсем не сочетающаяся с высоким саном.
— Не обращайте на меня внимания, — грациозно отмахнулся Понтифик от подбежавшего к нему служке. — Я сегодня только зритель.
Он проигнорировал кресло, поставленное для него, и уселся прямо позади нас, тут же протянув холеную руку, украшенную перстнями, для поцелуев. Дож, ничем не показав своего раздражения, склонился над ладонью Агастуса, ничем не показав своего раздражения, и только после этого, Понтифик, кинув на остальных пренебрежительный взгляд, кивнул.
— Не надо формальностей, я тут только как зритель. Ну же, садитесь, сеньоры и сеньориты! Давайте начнём. Я не хочу опоздать на премьеру в новом театре. Говорят, представление весьма занятное!
Дож насмешливо сверкнул глазом.
— Не занятнее того, что мы сейчас увидим. Так что я, лично, никуда не спешу.
Корбина Рихтера, подданного Грейдорской империи, не имели права подвергнуть суду, светскому или церковному, без веских на то оснований. Разве что отлучить от Церкви. Но угроза эта для повелителя стихий едва ли была серьезной, а император Грейдора, Анжей, счёл бы подобное деяние практически оскорблением — ведь повелитель стихий служил лично ему. Ссорится с молодым правителем грозной империи никто не хотел. Но тут выдался просто удачнейший случай выдворить Рихтера за пределы страны. Разрушения, тысячи свидетелей, сотни жертв… И все из-за потери контроля над магией.
Кардильеро не просто так ездил в Конте. Дознаватель лично опросил и привез из провинции тех, кого так или иначе затронула стихия. Среди нескольких жертв — торговцев, крестьян, рыболовов, я увидела парочку знакомых лиц. Всех их мне пришлось лечить в ту злополучную ночь, когда Рихтера привезли в беспамятстве. Они робко мне кивали и тут же отводили взгляд, будто и я была в чём-то виновата.