– Например?
– Да ладно. Неужели ты действительно хочешь это знать?
– Вообще-то да. Может быть, мне нравится осознавать, что не я одна хочу, чтобы все было иначе. Может, мне нужно разделить с кем-то свои душевные терзания.
Стоун вскинул бровь.
– Знаешь, я на мгновение поверил, что небезразличен тебе.
– Может, действительно небезразличен.
– Слишком много слова «может». – Стоун внимательно смотрел на Эмму. – Раньше я занимался реставрацией старых зданий, и хочу вернуться к этой работе. Хочу полностью отреставрировать одно историческое здание в городе.
– Самостоятельно?
– Мне это нравится. Люблю работать руками.
Эмма и так уже знала, что у Стоуна золотые руки.
– Я прекрасно тебя понимаю.
Губы Стоуна изогнулись в еле заметной улыбке, которая согрела Эмме душу.
– Я знал, что ты поймешь.
Эмма вывела грузовик на дорогу, тяжело вздохнула, и ее грудь вновь пронзила резкая боль. Дождь по-прежнему лил как из ведра. Каждая кочка агонией отзывалась в ребрах Эммы, но она ни за что не призналась бы в этом сидящему рядом мужчине.
Стоун молча наблюдал за ее действиями. Все закончилось, когда автомобиль подскочил на очередной кочке, и Эмма скорчилась от нестерпимой боли.
– Все, хватит.
Чувство самосохранения подсказало, что на этот раз нужно послушаться.
– Что такое? – Эмма посмотрела по сторонам. – Снова олень?
– Перелезай через меня. – С этими словами Стоун подвинулся ближе, обхватил Эмму за бедра и приподнял над своими коленями.
У Эммы на мгновение перехватило дыхание, когда Стоун оказался под ней, а она над ним, едва касаясь ягодицами его выпуклости. Она вовсе не хотела, чтобы так случилось, и искренне верила, что Стоун тоже к этому не стремился. Но так уж получилось, и они оба вдруг внезапно замерли.
Сорвавшийся с губ Эммы возглас, казалось бы, оживил Стоуна, и он усадил ее на пассажирское сиденье, в то время как сам скользнул на место водителя. С минуту он смотрел прямо перед собой и крепко сжимал руль. Воздух в кабине был теплым и влажным, а стекла слегка запотели, создавая интимную обстановку.
Подрагивающими пальцами Стоун откинул с лица волосы и испустил вздох.
– Это происходит постоянно.
Эмме не нужно было уточнять, что именно, она и так знала: об этих вспышках чувственного влечения, которые, казалось, содержали в себе миллион ватт. Она судорожно вздохнула.
– Я думала, после вчерашней ночи все закончится.
– Да. – Стоун покачал головой. – Нет.
– Может… может, все дело в смене давления?
Стоун невесело рассмеялся, но от Эммы не ускользнула легкость, с которой он вел автомобиль по тряской, размытой дождем дороге. Хотя, как она уже успела заметить, он легко и непринужденно делал многие вещи.
Теперь уже Эмма могла признаться себе в том, что, впервые приехав в Вишфул, ставила себя на ступень выше окружающих, но город и его жители доказали, что она была не права.
– Ты можешь перестать винить себя, – тихо произнес Стоун, не глядя на Эмму. – В дождь или снегопад на этой дороге и впрямь сложно справиться с управлением.
Эмма повернулась и посмотрела на Стоуна. По его виску скатилась капля пота.
– Ты читаешь мысли?
– Твои я читаю легко. Ты очень на себя злишься.
– И на тебя. Впрочем, давай забудем.
– А на меня за что?
– За то, что ты ведешь грузовик с такой легкостью.
– Я водил машины с четырнадцати лет.
Это заявление тотчас же заставило Эмму забыть о холоде, мокрой одежде и острой боли в ребрах.
– Но до шестнадцати лет нельзя садиться за руль.
Стоун пожал плечами.
– За мной особо не присматривали.
Эмма уехала из Вишфула совсем ребенком и поэтому не помнила Стоуна или его братьев и не знала истории их жизни.
– Где же была твоя мать?
– Ушла. – Не сводя взгляда с дороги, он пожал плечами. – Она решила, что жизнь с тремя маленькими сыновьями на руках здесь слишком тяжела для нее. – Стоун посмотрел на Эмму, понимая, что кое-что общее у них все же есть. Только вот мать Эммы забрала дочь с собой. А его мать оставила детей. Эмма даже представить себе не могла, насколько ужасно чувствовали себя мальчики.
– Это так неправильно.
– Согласен.
– А что твой отец?
– Он был алкоголиком, который обращал на нас внимание, лишь когда мы плохо себя вели. А такое случалось частенько. Мы были абсолютно неуправляемыми.
– Это объясняет, почему ты начал водить машину в столь юном возрасте.
Стоун улыбнулся.
– Да. А в Нью-Йорке ты водишь?
– Нет.
– И почему я не удивлен?
– У меня есть права, – словно бы защищаясь, произнесла Эмма. – Я получила их в восемнадцать лет.
– И это меня тоже не удивляет.
Эмма прищурилась.
– Что это значит?
– Это значит, что ты очень разумная женщина. Ты предпочитаешь прочно овладевать всеми основными навыками. Уверен: ты тщательно готовилась к экзамену и блестяще его сдала. Я также уверен, что ты меняешь права на новые, когда приходит время, хотя и не водишь автомобиль.
– Именно, – ответила Эмма, которой совершенно не понравились сквозившие в голосе Стоуна нотки веселья. – Не понимаю, что в этом смешного. Никому не повредит быть осторожным, организованным и успешным.
– Только дело в том, Эмма, что жизнь, как ты уже сказала, непростая штука. И она совершенно точно не состоит только из черных и белых красок. А успех не всегда важен. Твой отец первым же укажет тебе на это.
Эмме почему-то вновь захотелось защититься.
– Отец почти ничего мне не рассказывает.
– Все совершают ошибки.
– И он пытается исправить свои, вынудив меня находиться здесь. Я это знаю. – Эмма подумала о матери и тут же испытала новый прилив физической боли. – Только вот не думаю, что у него что-нибудь получится. Он выбрал неверный путь. Я не хочу злиться на то, что вынуждена здесь задержаться, но…
– Но ты злишься. Ты устала лечить простуду и беременных кошек. Которая, кстати, – с улыбкой добавил Стоун, – окотилась прошлой ночью четырьмя восхитительными котятами. Первого Энни назвала Эммой. В твою честь.
Фыркнув, Эмма уткнулась затылком в подголовник и прижала руки к ноющим ребрам.
– Мило.
Взгляд Стоуна опустился на ее руки, хотя он ни слова не сказал про ребра.
– И ты по-прежнему не хочешь быть здесь.
– Но с этим все равно ничего нельзя поделать. Пребывание здесь напоминает мне о матери. – Голос Эммы сорвался, и она возненавидела себя за эту слабость.
– Ты скучаешь по ней, – мягко произнес Стоун, на мгновение оторвав взгляд от дороги.
Однако прозвучавшее в его голосе сочувствие лишь усилило боль и Эмма не сразу смогла заговорить снова.
– Очень скучаю.
Стоун пожал ее руку, и Эмма откашлялась.
– Я просто хочу вернуться в свой мир, – произнесла она. – Где я могу контролировать свою жизнь. Моя мама любила держать все под контролем. Думаю, я унаследовала это от нее.
– А как на все это реагирует твой отчим?
Эмма пожала плечами, от чего все тело пронзила боль, и она отметила про себя, что нужно меньше двигаться.
– После похорон он уехал в кругосветное путешествие. Ему необходимо было сменить обстановку. Наверное, это помогло, поскольку он до сих пор не вернулся.
– Стало быть, ты сама по себе?
– Я большая девочка, – усмехнувшись, произнесла Эмма. – И жила одна с тех самых пор, как уехала учиться в колледж.
– Конечно. Но ведь здорово, когда рядом есть семья.
– Я старалась занимать себя делами.
– Я не о том. Всем нужна поддержка, Эмма. Люди, на которых можно положиться.
– У меня есть друзья.
– Спенсер?
И вновь их взгляды встретились, когда Стоун заехал на площадку перед клиникой.
– Да, – кивнула Эмма, – Спенсер. И другие.
Стоун выключил двигатель, отдал ключи Эмме, а потом несказанно удивил ее, выйдя вместе с ней под дождь. Эмма хотела уже бежать к дому, но при малейшем движении ее грудь обожгло огнем и она тут же замедлила шаг. Оказавшись на верхней ступеньке, она прижала руку к груди, и перед ее глазами заплясали черные точки. Проклятье…
Тихо выругавшись, Стоун взял у нее ключи.
– Осторожнее, – пробормотал он, отпирая дверь и заводя Эмму внутрь.
Они вместе вошли в приемную, оставляя на полу лужи воды. Только теперь Эмма поняла, что Стоун застрял здесь, не имея возможности вернуться домой. А все из-за нее. Все из-за того, что в последние полчаса она совершенно ни о чем не думала.
– Извини. Я отвезу тебя…
– Я позвоню Ти Джею. – Но вместо этого Стоун подошел к Эмме. – Через минуту.
Стоун запер дверь.
– Что…
– Идем. – Взяв Эмму за руку, повел в смотровую и подтолкнул к одному из столов. – Посмотрим, – пробормотал он. – С чего ты начала, когда я сюда приехал? Ах да, – безжалостно улыбнулся Стоун. – Раздевайся.
Глава 17
С губ Эммы сорвался глупый нервный смех.
– Хорошо. – Эмма протестующе подняла руку. – Я ценю твою иронию и чувство юмора, но сейчас все действительно обстоит иначе, чем в тот день, когда тебя привезли на осмотр.
– Вовсе нет. – Прекрасно ориентируясь в обстановке, Стоун подошел к шкафу и достал оттуда хлопчатобумажный халат.
Рассмеявшись, Эмма скрестила на груди руки.
– Я не собираюсь играть с тобой в доктора.
– Да ладно тебе. – Стоун вскинул бровь. – Я дам тебе подержать стетоскоп. Это будет весело.
– Знаешь, я время от времени задумывалась, почему ты не женат и даже ни с кем не встречаешься. Но теперь, кажется, поняла.
Стоун рассмеялся.
– Ну, вообще-то я время от времени встречаюсь с женщинами. Только вот ни одна из них не зацепила. – Стоун взялся за куртку, которую сам же накинул Эмме на плечи.
– Эй…
Стоун осторожно потянул.
– Зато я знаю, почему ты не замужем, – произнес он. – Ты слишком злая.
– Я не замужем, потому что рядом со мной чертовски сложно удержаться. Впрочем, я уже это говорила.
– Ха. Очень удобное объяснение.