Ее не беспокоило то, что может с ней сделать Ник в течение последующих нескольких часов. Ему угрожали слишком со многих сторон одновременно. Ему нужно совершить сделку с Амнионом, справиться с опасностью, иначе корабль может никогда не выбраться из запрещенного космоса. Вдобавок ему приходилось учитывать реакции его людей на тот факт, что он хочет продать человеческое существо. Когда он отдаст Дэвиса, у всей команды появится повод не верить ему. Если он не сделает чего-то, чтобы восстановить веру в себя – и не сделает этого в самом скором времени – «Каприз капитана» будут разъедать сомнения.
И в то же самое время он впервые правдиво взглянул на маску, благодаря которой боролась с ним Морн. Сейчас он должен осознать, что все, что он чувствовал по отношению к ней, и все решения, которые он принял, рассчитывая на нее, было основано на лжи.
В данных обстоятельствах он оставит ее в покое до тех пор, пока «Каприз капитана» не покинет Станцию Возможного; до тех пор, пока он окажется достаточно далеко от Станции, чтобы чувствовать себя в безопасности. А до этого времени могут пройти дни; оно может не наступить никогда. Она будет волноваться об этом, когда это случится.
Нет, главной ее заботой было то, что он собирается делать с ее черной коробочкой. Неужели он еще не догадался, что ее шизо-имплантат совершенно бесполезен, если у нее нет пульта управления им? Или он был слишком занят, чтобы отобрать его у нее?
Пока он позволял Морн хранить его, она сохраняла преимущество.
Когда она подошла к двери и набрала комбинацию на пульте, дверь открылась.
Морн была уверена, что Ник не забудет запереть ее, как только компьютер сообщит ему, что она вошла в каюту. Тем не менее она вошла внутрь и позволила двери закрыться.
И мгновенно янтарный свет на ее панели сообщил ей, что она – узница.
Сейчас она могла не торопиться. Амнионец может мгновенно доставить оборудование, но не адаптеры. И даже в самом сильном приступе ярости Ник не передаст Дэвиса, пока Амнион не выполнит свою часть соглашения. У нее есть по меньшей мере час – а может быть, и целых пять. Достаточно времени.
И тем не менее, она торопилась. Отчаяние и эффект действия шизо-имплантата делали ее одержимой.
Отверткой она вскрыла контрольную панель на двери.
Она была настолько осторожна, насколько позволяла ее внутренняя лихорадка. Любая ошибка предупредит компьютер; предупредит Ника. Но она миновала время колебаний, и электрическое давление в ее мозгу не оставляло места для неуверенности. Движимая холодным мозговым ужасом и абсолютной яростью, она чувствовала себя защищенной от ошибок.
С помощью пробника Морн принялась проверять соединения, пока не начала разбираться в схеме. Затем она расположила куски проволоки, извилистые и четкие, как надпись от руки – чтобы закоротить механизм замка и сенсор, чтобы компьютер продолжал сообщать, что дверь закрыта и все в порядке. И когда она закоротила цепи, то сожгла предохранители.
Теперь дверь не может закрыться или открыться с помощью электроники; но Морн могла отодвинуть ее в сторону простым прикосновением пальцев.
Она была готова.
Теперь наступило время ожидания.
Ждать казалось ей невозможным. Ее сына отдадут Амниону. Его будут подвергать тестированию, пока его психика не выдержит, и дух не рухнет. Затем они сделают его одним из них. Они прекрасно могут превратить его в более удачную версию Марка Вестабуля. Ожидание должно быть просто невыносимым.
Но все было по-другому. Шизо-имплантат сделал ее способной на все что угодно.
На каком-то уровне Морн понимала, что к его излучениям привыкаешь так же, как к наркотикам, и оно не менее разрушительно. Но это не имело значения; главное, что это было эффективно. С его помощью она могла бы погрузить себя в сон. Или привести свое тело к оргазму, пока ее мозг не был бы перегружен норадреналином, и все, что она думает и чувствует, сгорит в этом огне.
Но она придумала более сложную форму самоубийства.
После нескольких переключений своей черной коробочки она погрузилась в транс сосредоточения, в котором ее мысли стимулировались жизненной бодростью и спокойствием; транс, который позволял ей вспомнить все, что она знала о «Капризе капитана» – любой код, любую цепь команд, любое логическое дерево, – точно так же как все предосторожности предпринятые Ником против Станции Возможного.
Вместо того, чтобы впасть в истерику от отчаяния и беспомощности, она использовала это время на подготовку к сражению.
Попробуй остановить меня сейчас. Только попробуй.
Не осталось ничего, что могло бы сдержать ее. Наконец-то она полностью стала тем, что делал из нее Ангус Фермопил.
Шизо-имплантат не оставил места сомнениям. В своем трансе сосредоточения Морн видела единственное, что может пойти не так.
Что, если Микка не сообщит ей, когда произойдет обмен?
Тогда они с Дэвисом оба погибли. Он будет брошен на растерзание Амниону, а она будет зависеть от милости Ника, пока не погибнет.
Страх, что Микка может подвести или предать ее, должен был бы довести ее до истерики.
Но этого не произошло. Страх был человеческим; истерика и отвращение принадлежали плоти и крови. Но она оставила все подобные эмоции за собой.
Единственное, что у нее еще оставалось, это невероятная неумолимая ярость.
И Микка не подвела. Почти через два с половиной часа после того, как Морн вошла в свою каюту, пискнул интерком.
– Морн? – тихо спросила второй пилот, словно шепча. – Морн?
Почти два с половиной часа. Этого времени было достаточно для Амниона, чтобы проверить кровь Ника? Морн не знала. Как они выращивали свое оборудование и производили проверки, было загадкой для нее.
– Морн? – повторила Микка. Слабый динамик интеркома сохранил лишь слабые нотки страдания. – Он отправлен.
Почти два с половиной часа. Амниону могло хватить времени, а может быть, и нет, но Морн его хватило. Выведя себя из транса, она наполнила себя энергией и силой так, что почувствовала себя выпущенным снарядом.
– Мы получили оборудование и адаптеры, – неуверенно продолжала Микка. – Вектор был потрясен. Он сказал, выглядят они – великолепно. Он уже в двигательном отсеке. Он сказал, что если они работают так же, как выглядят, то он сможет привести их в порядок за полчаса – «Каприз капитана» не сможет использовать свои ускорители, пока он находится внутри двигателей, – и мы войдем в тах через час.
Возможно, она пыталась успокоить Морн. Ты потеряла своего сына, но плата достойна. Во всяком случае, сейчас у нас появился шанс.
Морн не ответила. Она была обязана это сделать; пока она не отвечала Микке, та была в безопасности. Никто не мог бы доказать, что второй пилот разговаривала с ней.
Прижав руки к двери, она надавила и отвела в сторону дверь. Затем закрыла, чтобы скрыть следы преступления.
Если кто-нибудь заметит ее сейчас, ей придется заставить его замолчать, кто бы это ни был. В это время вахта Лиете должна была сменить вахту Микки; вахта Ника должна быть на ключевых постах корабля. Но Морн была убеждена, что это не так. Лучшие люди Ника должны быть вместе с ним, на мостике. И пока «Каприз капитана» находится в доках, никто не будет пользоваться запасными постами. Остальная команда должна находиться на камбузе или в кают-компании, прислушиваясь к интеркому и ожидая, что сообщит им Ник.
Если это будет не так, то они – мертвы.
Или будет мертвой она.
Морн отправилась на запасной мостик.
Лиете Корреджио находилась здесь.
В некотором смысле это было настолько неожиданно, что Морн не предусмотрела этого.
Лиете была там одна; она сидела в кресле командира спиной к дверям; она активировала пульт, чтобы можно было наблюдать за всем происходящим на корабле; еще одна удача.
Но у нее до сих пор был пистолет.
Морн должна была как-то справиться с третьим пилотом.
Она не колебалась. Шизо-имплантат подталкивал ее к действиям. Глубоко внутри себя она достигла места, где покоилось безумие, и сосредоточилась там, где не оставалось никаких сомнений.
Бесшумно, как масло, она проскользнула по палубе и резко ударила Лиете за правым ухом.
Лиете швырнуло вперед; ее голова ударилась о панель. Когда она сползла вбок, то на панели остался кровавый след.
Морн быстро проверила ее пульс, подняла веко; она не хотела убивать третьего пилота. Но Лиете была всего лишь без сознания. Хорошо. Торопясь, потому что она не могла предвидеть, что Амнион сделает с Дэвисом и когда это произойдет, Морн вытащила пистолет Лиете. Затем она расстегнула скафандр третьего пилота, стянула рукава с ее рук и отпустила скафандр, связывая рукава за спиной. Это было не так надежно, как смирительная рубашка, но достаточно надежно, чтобы Лиете не смогла застать Морн врасплох.
Морн оттащила Лиете к стене рядом с дверью и оставила ее здесь. Она закрыла дверь и набрала комбинацию на замке. После этого она села на место командира, расположив пульт управления по-другому, чтобы быть лицом к двери – предосторожность на тот случай, если Ник попытается вломиться сюда, пока она будет работать.
Слабый стон сорвался с губ Лиете. Кровь из разбитого лба текла по ее носу и рту.
Морн игнорировала ее.
Давай.
Она чувствовала, что появилась в момент апофеоза. Она была одна на запасном мостике «Повелителя звезд», когда уничтожила своего отца, уничтожала всю свою семью.
Давай.
Саморазрушение.
Может быть, именно так же она чувствовала себя во время приступа прыжковой болезни. Вероятно, обстоятельства и черная коробочка воссоздали необходимое напряжение в мозгу.
Не имеет значения. На этот раз она собиралась спасти того, кто зависел от нее. Если это вообще было возможно, она собиралась спасти своего сына.
Ясно и решительно она положила пальцы на клавиатуру запасного командного места.
Сначала она включила интерком, чтобы слышать все, что Ник будет говорить остальной команде. Затем принялась за работу.