Вокруг них начали собираться люди. Делая вид, будто готовятся к кадрили, они на самом деле внимали страстным речам Каро. Как всегда, стервятники слетелись на запах крови. Однако никто не ожидал, что вмешается Вестбрук, который вышел из толпы и схватил Каро за локоть.
— Думаю, для одного вечера вы уже достаточно проявили себя, — веско произнес он.
Каро попытался вырваться, но безуспешно.
— Заканчивайте, дорогая, — низким голосом добавил граф. — Подобное поведение вам совершенно не к лицу.
Каро часто заморгала, и слезы, которые ей до сих пор удавалось сдерживать, хлынули из глаз. Боевой запал угас, и она превратилась в обиженную девочку, отчего в душе Фергюсона вновь пробудилось чувство вины, вытеснив закипавшее раздражение.
— Не приближайтесь к Кэролайн, герцог! — Вестбрук гневно взглянул на Фергюсона. — Вы и так немало навредили ей.
С этими словами он удалился, увлекая Каро за собой. Пусть он и говорил, что готов расстаться с ней, пусть устраивал сцены в театре, но сейчас его чувства были как на ладони. Фергюсон и подумать не мог, что Вестбрук когда-либо сможет отказаться от холостяцкой жизни, но, похоже, ради Каро он пойдет на этот шаг.
Мадлен откашлялась, привлекая к себе внимание Фергюсона.
— Мы можем уйти? — прошептала она.
Стервятники наблюдали за ними. Фергюсон одарил их самым недружелюбным взглядом, на какой был способен. Следовало изобразить подобие скуки, а это было еще труднее, чем разговаривать с Каро.
— Я предложил бы вам шампанского. Думаю, вам не помешает освежиться после такого отвратительного представления.
Она кивнула. Кажется, она отнеслась ко всему как к нелепой и злой шутке. Они направились к ближайшему столику с бокалами. Фергюсон с удивлением наблюдал за тем, как Мадлен взяла один, выпила, взяла второй и, так же быстро его осушив, вновь потянулась к подносу, не замечая ошеломленного лакея.
— Мад, не торопитесь, — сказал Фергюсон. — Мы же не хотим, чтобы вы напились до обморока.
— Это будет замечательно, тогда мне не придется смотреть на леди Гревилл, — пробормотала она и осушила третий бокал — почти залпом, совсем не так, как это подобает леди.
В глазах Мадлен читалось любопытство и снова любопытство. Наверняка у нее на языке вертелась тысяча вопросов, но задала она один, самый неожиданный:
— Сколько еще женщин будут устраивать нам сцены?
Фергюсон огляделся. Они стояли в дальнем углу зала, поблизости никого не было, поэтому можно было говорить свободно.
— Иными словами, вам интересно, сколько любовниц у меня было?
— У меня сугубо деловой интерес. Сопровождая ваших сестер, я должна знать, кто может таить на вас злобу.
— Неужели у вас только деловой интерес, Мад?
Она осушила очередной бокал шампанского и выразительно посмотрела на него.
— Я никогда не позволяю себе лишнего, ни в выпивке, ни в разговорах о чужой жизни, но с вами по-другому нельзя, — ответила она. — И да, это исключительно деловой интерес. По какой еще причине меня может интересовать ваше прошлое?
Фергюсон подал ей новый бокал. За исключением эпизода в карете, он никогда не видел Мадлен столь возбужденной.
— Кажется, сегодняшние события вас порядком утомили.
Мадлен сделала очередной глоток.
— Вовсе нет. Я ни капли не устала. А то, что вы бросили ту бедную женщину на произвол судьбы и уехали в Шотландию, меня совершенно не касается. Как и то, что вы оставили своих близких на растерзание отца-тирана. Но, если я буду помогать вашим сестрам, мне необходимо знать, кого еще вы успели разочаровать. Иначе я не могу гарантировать, что свет примет их.
Фергюсону не понравились ее слова: она будто давала ему понять, что лично он, его судьба совершенно не интересуют ее. И больше всего ему не понравились сделанные ею замечания о его характере.
— Я был в отчаянии. Теперь все иначе. Что бы ни случилось, я не брошу вас, Мад.
— И все же, сколько? — требовательно произнесла она, игнорируя его оправдания. — Десять? Двадцать? Хватит, чтобы заполнить этот зал?
— Каро — единственная дама, которая пострадала по моей вине, — ответил он, в свою очередь игнорируя ее вопрос.
Мадлен наверняка знала некоторых из его бывших возлюбленных — иначе быть не могло, — но зачем лишний раз называть имена?
Вздохнув, Мадлен сделала большой глоток. Она уже порядком захмелела.
— Фергюсон, мне жаль, но я вам не верю, — тихо произнесла она.
Развернувшись на каблуках и подхватив с подноса еще один бокал шампанского, она направилась к креслам в противоположном конце зала. Шаги Мадлен были не вполне твердыми, и Фергюсон с беспокойством следил за ее маневрами. Наконец она благополучно опустилась в кресло. Ему хотелось схватить за руку это упрямое создание и втолковать, что он совсем не такой, каким все привыкли его считать. Но он не пошел за ней. Она все равно не поймет. Даже слушать не станет. И он просто ушел.
Снова и снова он повторял про себя ее горькое «я вам не верю». И действительно, как он мог обещать, что никогда не оставит ее? Ведь пока он не отказался от мысли о Шотландии. Но даже если он останется в Англии, его судьба всегда будет связана с герцогством, а значит, со свободой можно распрощаться. Но если бы Мад согласилась выйти за него, он мог бы защищать ее и здесь, и даже в Шотландии. Он стоял на пронизывающем ветру и чувствовал, что эта холодная апрельская ночь привнесла в его жизнь некоторую ясность. Софрония каждый день напоминала ему о необходимости жениться и произвести на свет наследника. Мадлен была идеальной невестой: у нее превосходная репутация, богатое приданое и характер настоящей авантюристки. Сочетание, от которого отец в гробу перевернется, что тоже было несомненным плюсом. Он может жениться на любимой женщине и уехать в Шотландию. В конце концов, если он больше никогда не переступит порога родового поместья, он не станет таким, как отец. А с такой женщиной, как Мадлен, ему будет хорошо даже в унылой Шотландии. Все, что нужно сделать, — это доказать Мадлен, что он совершенно не тот человек, каковым его считают в свете, и что жизнь в браке с ним будет достойной заменой театру.
Глава 16
На следующее утро за завтраком Мадлен сделала неприятное открытие: люди совершенно напрасно называют джин отравой. Шампанское — вот дьявольский напиток!
Ее чуть не стошнило от запаха яичницы с беконом. Хорошо, что она все еще «на диете», это позволило ей ограничиться небольшим тостом. Голова раскалывалась, комната плыла перед глазами. В общем, самочувствие было отвратительным.
— Миледи, желаете другое блюдо на завтрак? Возможно, немного копченого лосося? — предложил Чилтон.
Мадлен зажала рот рукой.
Дворецкий внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Наверное, он заметил, в каком состоянии она была вчера. Она почти не помнила ни окончания бала, ни того, как ложилась спать, — все было словно в дымке. Чилтон сдержано улыбнулся. Вот ужас-то, он догадался, отчего ей нездоровится! Чилтон служил семье Солфорд не первый десяток лет и иногда, вернее, очень редко, позволял себе проявить веселый нрав: роскошь, вообще-то, непозволительная для слуг. От стыда Мадлен хотелось провалиться сквозь землю, но за последние несколько недель она столько натворила, что спуститься к завтраку в состоянии похмелья было не самым тяжким грехом.
Вошла тетя Августа. Она уже успела позавтракать.
— Дорогая, как твое самочувствие? — Она с участием посмотрела на Мадлен. — Слышала, ты вчера столкнулась с леди Гревилл.
Наверняка, уже все знали об их стычке. Веселая вдова и старая дева поссорились из-за завидного жениха. Весьма занятная история!
— Леди Гревилл не сказала мне ничего плохого.
Августа нахмурилась.
— Тогда что случилось? Ты была сама не своя после бала. Я еще вчера хотела выяснить, что произошло, но ты была… немного пьяна.
Снова к горлу подступил противный комок, но объяснение было неизбежным.
— Меня неприятно удивил выпад леди Гревилл. Герцог хотел приободрить меня и предложил шампанского. Вероятно, я выпила лишний бокал.
— Или лишнюю бутылку, Мадлен? — укоризненно сказала Августа, но сразу же ее голос смягчился. — Я не осуждаю тебя. Может, раньше леди Гревилл и была милой женщиной, но теперь характер у нее изменился.
— Значит, вы не сердитесь на меня? — Мадлен казалось, что ей снова девять лет и она только привыкает к своему новому дому в Англии.
Августа рассмеялась:
— Ох, я тоже выпила вчера лишний бокал шампанского! Конечно, я не хочу видеть тебя под хмельком каждый вечер, но это не смертный грех. Главное — не переусердствовать, а то о тебе начнут судачить, и герцог Ротвельский откажется от твоей помощи.
Мадлен не хотелось вспоминать о своих обязательствах. Сегодня ее ожидали в особняке Ротвелов, но если сестры все еще настроены враждебно, эта встреча ни к чему хорошему не приведет. Голос тети прервал ход ее мыслей.
— Если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь поделиться со мной. Мадлен, ты ведь не забыла, что мы — одна семья? В последнее время я просто не узнаю тебя.
В этот миг Мадлен больше всего хотелось открыть свое сердце. Но вместо этого она лишь улыбнулась и молча кивнула. Да, она помнила об этом. Но тетя никогда не разрешила бы ей играть в театре и, разумеется, проводить время с Фергюсоном.
Августа вздохнула:
— Хорошо. Если я могу хоть чем-то помочь, только скажи. Думаю, этим летом ты сможешь раньше вернуться в Ланкашир.
Эмили была бы счастлива, услышав о возможности побыстрее покинуть Лондон, но это был лучший сезон в жизни Мадлен, и она едва не вскрикнула от ужаса. Нет-нет, она не поедет в деревню! Но тетя ничего не должна знать.
— Спасибо. Со мной все будет хорошо.
Августа встала из-за стола, подошла к ней и нежно погладила по голове. В детстве Мадлен забывала все дурное, стоило почувствовать тепло ее рук. Но детство давно прошло. Теперь у нее есть свои секреты и их нужно хранить. Алекс и тетя Августа будут снова и снова задавать вопросы, на которые все сложнее будет отвечать.