ще больше. В общем, несерьезный был воспитатель у братьев, что и говорить.
Как и все сыновья императора, с самого своего рождения Павел числился в списках Преображенского полка. Потом он служил гусаром; увлеченность лошадьми определила его дальнейшую военную стезю – впоследствии он командовал Конной гвардией и 1-й гвардейской кавалерийской дивизией, стал генералом кавалерии.
Каким человеком был великий князь Павел? Генерал Н. А. Епанчин называл его «бесцветным человеком». Большинство современников отмечали снобизм и высокомерие Павла. «В юности он отличался надменностью и почти студенческим снобизмом», – писал один из них. Но снобизм – это подражание простолюдинов повадкам аристократов. А Павел сам был аристократом высшей пробы. Так кому он хотел этим что-то доказать или показать?
В Русско-турецкой войне 1877—1878 годов Павел участия не принимал, ссылаясь на слабое здоровье, хотя на фронте сражались 14 представителей Дома Романовых. Его совершеннолетие совпало с рядом трагедий – сначала в 1880 году умерла его мать, императрица Мария Александровна, а в следующем, 1881 году террористы убили отца. Так Павел остался сиротой и еще больше сдружился с братом Сергеем. Они стали практически неразлучны. В 1883 году он сопровождал Сергея в город Дармштадт и находился рядом в дни его сватовства к гессенской принцессе Елизавете. Затем он ездил с Сергеем в Лондон, чтобы получить благословение на брак английской королевы Виктории (бабки Елизаветы). В 1884 году Павел провел лето с молодоженами в имении Ильинском под Москвой; в последующие годы был там их постоянным гостем.
Тяга Павла к супругам Сергею и Елизавете объяснялась еще и тем, что он влюбился в жену своего брата! Он стал часто посещать Сергиевский дворец в Петербурге (бывший дворец Белосельских-Белозерских) на Невском проспекте, в котором царила его тайная любовь Елизавета Федоровна. Всегда элегантно одетая, не знавшая усталости в танцах, Элла, как ее называли домашние, считалась первой красавицей Петербурга. Она любила танцевать до рассвета с адъютантами своего мужа, причем Сергей, будучи «голубым», никогда не ревновал свою жену к ним и даже сам помогал заполнять ей танцкарту. Он видел, что его любимый брат Павел увлечен Эллой и лишь раз попросил ее «быть менее дружественной» с ним. Даже став женатым человеком, Павел не разлюбил Эллу, что причиняло массу огорчений его жене, но об этом потом.
Как большинство внуков Николая I, Павел был высок (185 см), худощав, широкоплеч и отличался приятной внешностью: большие темные глаза, высокий лоб с залысинами, обязательные усы. В то время был такой стишок: «Природа полна обаяния, / Полна безграничной красы, / Но – верьте нам – перл мироздания / И верх совершенства – усы!» В свете он славился обходительностью, любезностью, юмором, покладистым характером; Павел был прекрасным танцором, непременным участником всех придворных балов и любимцем дам. Великий князь Александр Михайлович (Сандро) писал в своих «Воспоминаниях», что Павел Александрович «хорошо танцевал, пользовался успехом у женщин и был очень интересен в своем темно-зеленом, с серебром доломане, малиновых рейтузах и ботиках Гродненского гусара (ну точно как Кот в сапогах! – М. П.). Беззаботная жизнь кавалерийского офицера его вполне удовлетворяла, великий князь Павел никогда не занимал ответственного поста». Особенно он прославился на семейной театральной сцене, где мастерски играл роли героев-любовников. Уже знакомый нам Сандро писал: «Дядя Павел был самым симпатичным из четырех дядей царя, хотя и несколько высокомерен». Забегая вперед, скажем, что от высокомерия Павел избавился только во время долгих лет изгнания из России.
Из родственников, помимо Сергея, Павел предпочитал общаться со своим кузеном Константином Константиновичем. В 1881 году они втроем совершили путешествие в Палестину, а затем, вплоть до женитьбы Павла, вояжировали по Европе. А как же армейская служба, спросите вы. А он ею себя не очень утруждал и откровенно отлынивал от нее. Ладно в мирное время, но он так будет поступать и в годы Первой мировой войны, ссылаясь на слабое здоровье. Ага, как танцевать до упаду, так здоровье ему не мешало, а как родине служить, так сразу у него болячки появлялись. Удобная позиция – ничего не скажешь, тем более, что тогда справок от врачей не требовалось, великим князьям верили на слово. Характерна запись адмирала Шестакова в своем дневнике под июнем 1886 года: «Получил ответ на мое поздравление от вел. князя Павла. Бедного поставили во фронт. Жаль: не по силам». Значит, Павла все же как-то вернули на службу, но не по Сеньке шапка – не по силам, видите ли, ему.
Павел Александрович уверял, что у него больные легкие (вот бы посмотреть историю болезни!), и под этим предлогом он несколько летних сезонов провел у своей двоюродной сестры Ольги, которая была замужем за греческим королем, жила в Афинах и носила громкий титул королевы эллинов. Там он познакомился и увлекся дочерью греческих короля и королевы Александрой, и его ухаживания были благосклонно приняты ее родителями. На следующий год он опять появился в Афинах и сделал ей предложение. Сватовство имело успех. Королева эллинов хорошо относилась к Павлу, Александр III был рад, что невеста брата православная, а его жена, Мария Федоровна, вообще доводилась теткой невесте. Так что такое сватовство возражений не вызвало, и дело сладилось.
В июне 1889 года Петербург торжественно встречал невесту Павла – Александру Георгиевну Греческую. Наверное, так еще никогда не встречали невест великих князей. Все императорское семейство прибыло в столицу из Петергофа на пароходе и высадилось на Английской набережной. Оттуда кортеж в золотых каретах – мимо Сената и Исаакиевского собора, далее по Невскому проспекту – к Казанскому собору и в Зимний дворец. По ходу движения шпалерами стояли войска, собрались толпы народу, приветствовавшие принцессу Александру громкими криками. Бракосочетание состоялось на следующий день, 4 июня, а уже б июня новобрачные въехали в свой Ново-Павловский дворец на Английской набережной. Он был куплен у барона Штиглица за миллион шестьсот тысяч рублей и переоборудован под жилье для Павла Александровича и Александры Георгиевны. Жениху в ту пору было 29 лет, а невесте – девятнадцать.
Генерал Мосолов отмечал, что этот брак был очень счастливым. Александра Георгиевна была сверстницей молодых Романовых, и все очень полюбили ее. Она внесла свежую струю жизни в затхлое романовское семейство. Статс-секретарь Половцов писал, что гречанка «умна и, по-видимому, бойка, сметлива, распорядительна». Близкими друзьями для нее стали брат Павла Сергей и его жена Елизавета Федоровна. Последняя писала своей бабушке Виктории в Англию, что Александра умна, обаятельна и у них много общего. Александра Георгиевна осваивалась в Петербурге не без труда. Она сильно тосковала по солнечной Греции и с трудом переносила сырой климат российской столицы. Осенью 1890 года Александра и Павел побывали у королевской четы в Греции. По возвращении молодая все больше скучала, особенно после перевода Сергея Александровича в Москву: с ним уехала и ее любимица Элла. Камердинер Павла Александровича А. Волков рассказывал, что когда Сергей Александрович получил пост генерал-губернатора Москвы и уехал туда, то к ним в имение Ильинское неоднократно приезжали Павел с Александрой Георгиевной. Тогда не было конца веселым балам, пикникам и выездам на природу. В 1890 году у Павла и Александры родилась дочь Мария. Ее крестным отцом стал великий князь Сергей. Омрачало их союз лишь одно обстоятельство. «Она была несчастна с мужем, он влюблен в Елизавету Федоровну, и она замечала эту любовь», – писала одна весьма осведомленная современница.
А на следующий год случилась трагедия. Александра Георгиевна уже была беременна вторым ребенком. В Ильинском, на Москва-реке, постоянно дежурила лодка для увеселительных прогулок на воде. Александра очень любила кататься и никогда не сходила к лодке по дорожке, а всегда прыгала в нее с крутого берега. Несмотря на свою семимесячную беременность, так она поступила и в этот раз. Прыжок был неудачен – она поскользнулась и ударилась животом о борт лодки. Начались преждевременные роды. Из Москвы были вызваны все светила медицины, чтобы помочь ей, но тщетно. Родив недоношенного мальчика, Александра Георгиевна после двухнедельных тяжелых страданий скончалась, не выходя из комы. Никто из близких не думал, что ребенок выживет. Он был таким слабым, что все сочли его мертвым. И только няня Фрай заметила признаки жизни в несчастном младенце, оставленном среди горы пледов и одеял, которыми укутывали роженицу. Мальчика выходили, причем самую большую лепту в это внес Сергей Александрович. Ребенка назвали Дмитрием. Это был Дмитрий Павлович, будущий знаменитый убийца Распутина.
Комнату Александры в Ново-Павловском дворце вдовец запер на ключ и никому его не отдавал несколько лет. Он заходил туда изредка сам и подолгу сидел у ее кровати. Павел был потрясен гибелью жены, ведь ей шел только 21-й год! Похоронили Александру Георгиевну в Петропавловском соборе Петербурга. Племянница великого князя Павла Мария, будущая королева Румынии, вспоминала, как дядя рыдал на ее похоронах, и как Сергей, заключив его в объятия, увел от гроба. (Позже, в 1938 году, по просьбе греческого правительства останки Александры Георгиевны были перевезены в Элладу.)
Итак, Павел Александрович овдовел. Его холостая жизнь продолжалась десять лет. Дети жили на попечении нянюшек и гувернанток в Царском Селе, а на лето их забирали Сергей с Эллой к себе в Ильинское. Павел находился в депрессии, хотя и продолжал служить в Конногвардейской дивизии, стоявшей в Красном Селе под Петербургом. Он страдал и нуждался в моральной поддержке. Внезапно все переменилось – он увлекся замужней дамой Ольгой Валериановной Пистолькорс, урожденной Карнович.
О, это была та еще женщина! Она могла добиваться поставленной цели, чего бы ей это ни стоило. Это была женщина-таран, пробивающая любые стены. Она умела кому надо понравиться, с кем надо лечь в постель, кому надо услужить и кому надо втереться в доверие. Ее жизнь была похожа на авантюрный роман. Дочь простого петербургского чиновника, Ольга выросла в скромности, а юность провела в безвестности. Только потом, уже в зрелые годы, она стала общаться с самыми родовитыми и именитыми сановниками, достигла невероятного общественного положения, украшала себя царскими драгоценностями. Она превратилась из простой дворянской барышни в даму большого света. Она добилась практически невозможного – стала близкой родственницей царя. Николай II называл ее «мама Лёля», а императрица Мария Федоровна считала ее лучшей подругой. В своем роскошном дворце в Царском Селе она принимала князей и графов, принцев и принцесс, послов и министров, самых модных музыкантов и художников. Однако все по порядку.