Жених и невеста расстались. Она осталась с родителями, а Николай отправился в Ниццу на встречу с матерью, которая с младшими детьми проводила там зиму. А в ноябре в Италии с Никсом случилась беда. Его сковал приступ страшных болей в пояснице, который не ослабевал несколько дней. Он не мог ни есть, ни спать и часами мучился без перерыва. Первые признаки болезни у него проявились еще весной в Царском Селе, но потом вроде бы все прошло. Время от времени боли в пояснице случались и раньше, но быстро проходили. Когда же Нике приехал во Флоренцию, ему стало совсем худо. Поездку пришлось срочно прервать, а все визиты отменить. Цесаревича уложили в постель. Во Флоренции он пролежал два месяца, после чего его перевезли в Ниццу, где уже ждала мать. Она жила на вилле Дисбах, а для Николая сняли виллу Бермон. Здесь он скучал, не выходил из дому и только переписывался с Дагмар.
Всем казалось, что болезнь у Николая временная. Молодой организм ее переборет. В этом его убеждали светила медицины, приглашенные из Парижа. Они диагностировали у него «простудный ревматизм» и не считали положение больного серьезным. Николай и сам так считал.
В конце марта 1865 года в Петербург пришло сообщение, что положение Николая очень серьезное и ухудшается с каждым днем. Александр II вызвал Александра к себе и приказал ему срочно ехать к брату, а сам обещал отправиться следом. На Пасху Александр был уже в поезде, который мчал его в Европу. Он радовался предстоящей встрече с Никсом, но грустил по поводу его болезни. Прибыв в Берлин, он первым делом посетил русское посольство. Тут он узнал страшную новость: Николай уже причастился! Но причастие обычно принимают перед смертью! Его эта весть сразила наповал. Пробыв в Берлине чуть более часа, Александр отправился дальше. Тем временем Александр II вызвал из Копенгагена к умирающему сыну его невесту Дагмар, которая должна была с матерью последовать по железной дороге через Францию. Сам же он с сыновьями Алексеем и Владимиром всего за 85 часов домчал до Ниццы. Во французском Дижоне к нему присоединились Дагмар с матерью.
Александр прибыл в Ниццу на два дня раньше, когда Николай был уже при смерти. Он все время находился в забытье, бредил, стонал и почти никого не узнавал. Не узнал он и своего любимого брата Александра. 11 апреля 1865 года Александра разбудили около пяти часов утра и сказали, что цесаревич «слабеет». Александр тут же бросился к нему и – о чудо – Нике пришел в себя, узнал брата и даже улыбнулся ему! У того сами собой потекли слезы. Потом к умирающему пришла Дагмар. Он ее тоже узнал и был рад этой встрече. Потом они оба, Александр и Дагмар, сидели у постели больного и держали его за руки, чувствуя, так жизнь уходит из тела Никса.
Так был самой жизнью создан фантасмагорический сюжет – именно у постели умирающего Николая брат встретил свою судьбу. Очевидец этих событий, поэт Вяземский писал, что «самый плодовитый вымысел изнемогает иногда перед ужасами действительности». Но это будет потом. А пока Нике умирал. Он уже попрощался со всеми, а ночью 12 апреля умер. Все было кончено. При вскрытии выяснился настоящий диагноз болезни, от которой скончался Николай: «ревматизм почечных мышц и поясничной спинной фации».
Откуда у молодого 22-летнего парня вдруг больные почки? О, это давняя история, которая и привела к трагическому концу. Дед мальчиков Николай I с чего-то вдруг решил, что им полезно «закаляться». Эту моду он перенял у англичан, жизненное устройство которых он считал правильным и разумным. Занятия гимнастикой, прогулки и особенно водные процедуры дед считал признаком хорошего тона при воспитании детей. Их нужно было непременно «закаливать». В основном это происходило в городе Гапсаль на берегу Балтийского моря в Эстляндской губернии. Сначала Николаю с Александром «брать ванны» было не по душе – вода-то холодная! И это в семь-то лет! Но с годами Александр пристрастился к этому делу и без страха погружался в ванну, а то и в море, при температуре воды не выше 15—16 градусов. Его брат Николай стал жертвой этого способа закаливания – он застудил почки. Когда в середине 1864 года у него возникли признаки почечной болезни, то врачи тут же предписали ему «процедуру закаливания». По пути к своей невесте в Данию Николай целый месяц нырял в сентябрьскую холодную воду в Голландии и вместо выздоровления окончательно занемог. Александр был покрепче брата Николая, но и его свалила та же почечная болезнь в 1894 году. Вот такое «закаливание» придумал им Николай I. В самом закаливании нет ничего дурного – просто нужно знать меру. Он хотел, чтобы внуки выросли здоровыми и крепкими, а получилось вот что…
Итак, цесаревич Николай Александрович умер. Мы не будем описывать, как его хоронили и оплакивали. Скажем главное – для Александра II и императрицы Марии Александровны датская принцесса Дагмар стала родным человеком. По пути в Петербург они заехали к брату царицы великому герцогу Гессенскому и пригласили Дагмар с собой. Она несколько дней провела на берегах Рейна с родственниками своего покойного жениха, а потом уехала к себе в Данию.
В те печальные дни, когда Александр впервые увидел датскую принцессу, убитую горем, у него проснулась к ней жалость. Потом, в гостях у герцога Гессенского, они гуляли с Дагмар по берегу Рейна, но говорили только о бедном Никсе. Все эти прогулки проходили под бдительным взглядом Александра II, у которого возникла неуместная мысль женить своего Сашку на Дагмар. Именно здесь он высказал мысль «оставить дорогую Дагмар возле нас». Датчанка ничего не ответила на пожелания императора. А через две недели она получила от императора письмо, в котором совершенно определенно говорилось, что он хотел бы оставить ее в своей семье. Намек был достаточно очевиден. Речь могла идти только о замужестве, и кандидатурой в женихи мог стать только брат покойного Александр. Однако никаких чувств она к нему не испытывала, как, впрочем, и он к ней. После прогулок на Рейне они остались друзьями и договорились писать друг другу «время от времени».
Дагмар на письмо Александра II ответила уклончиво – мол, траур еще не кончился, а слова любви она хотела бы услышать «от самого Саши». А тот не думал их говорить. Представлять Датское королевство на похоронах Николая приехал брат Дагмар принц Фредерик. Совершенно неожиданно он от имени короля вручил Александру высшую награду Дании – орден Слона. Это уже что-то значило. К этой награде он прибавил письмо Минни с просьбой сохранить «ко мне Ваши дружеские чувства». Вполне определенно датчанка проявляла к нему интерес. Александр через время ответил ей короткой запиской, а затем в их переписке наступил длительный перерыв. Александр был противником скорых решений, к тому же, у него была сердечная тайна…
После смерти старшего брата жизнь Александра изменилась – теперь он стал наследником престола. Отец стал приучать сына к государственным делам, приглашать на доклады министров, переправлял ему для ознакомления важные бумаги. Но и та жизнь, которая оставалась за пределами государственных забот, продолжала интересовать и манить Александра. Он всегда ощущал недостаток друзей, среди родни и свиты он остался совсем один, не с кем было поговорить, некому было излить свою душу. Друга и брата Никса ему никто не мог заменить. А ему в ту пору было всего 20 лет!
Лето 1865 года царская семья провела в Петергофе. Распорядок дня был расписан до мелочей. Утром цесаревич должен был являться к императрице для поцелуя, а по вечерам присутствовать у нее на собраниях, куда приглашались только избранные. Они читали, музицировали, играли в карты. Александра всегда раздражала эта скучная придворная жизнь, но изменить он ее не мог. Однако с некоторых пор посиделки у матери стали радовать цесаревича. Он имел возможность видеть «милое личико». Кому же оно принадлежало?
Еще весной 1864 года Александр приметил новую фрейлину своей матери – живую и стройную княжну Мари Мещерскую. Она не была красавицей, и Мака, может быть, и не обратил бы на нее внимания, но несколько коротких разговоров, пара оброненных ею фраз запечатлелись в его памяти. Девушка была, несомненно, умна и начитана, что сразу выделяло ее из толпы глупых и жеманных придворных дам. Александр вдруг почувствовал, что с ним происходит нечто необычное. Он еще не испытал сильных сердечных влечений и не мог себе объяснить, почему каждое воспоминание о Мари заставляет биться его сердце.
Александр расспросил друзей о Мари. Оказалось, что она родилась во Франции и переехала в Россию только в 18 лет, а так все время проживала то на Лазурном берегу, то в Париже. Причиной переезда в Россию стала смерть ее родителей. По протекции дальних родственников она была представлена ко двору и получила шифр фрейлины. Александр, как чисто русская натура, сразу же проникся сочувствием к «бедной сиротке» и принялся ее опекать.
Зима 1864—1865 годов ознаменовалась в Петербурге вихрем великосветских балов. Александр с детства был стеснительным, и эти балы пугали его – в силу своей мощной комплекции он не любил танцевать, боясь выглядеть смешным. Однако он переборол себя, так как самой желанной партнершей по танцам была несравненная Мари. Она прекрасно танцевала, и Александр не чувствовал неловкости – они скользили по паркету, улыбались и были счастливы. Александр II заметил блеск в глазах сына и смотрел на это дело благосклонно – как на естественное увлечение молодого парня. Впрочем, император был и сам такой (о его амурах мы уже рассказывали). Мать узнала об увлечении сына от него самого, но тоже списала это на молодость.
К весне 1865 года он уже определенно знал, что Мари ему нравится, она была ему симпатична больше других фрейлин. Более того – он влюбился, он испытал то чувство, которое захватило его целиком, о котором он так часто читал в книгах. Воспоминания о Дагмар были для него лишь мимолетным явлением. После смерти Никса отец и мать не раз заводили речь о датской принцессе, намереваясь ее оставить «при нас». Это их желание мог осуществить только наследник престола, но образ Дагмар был для него настолько отвлеченным, что он думать о ней забыл. Ему хватало и других приятностей, например общения с обворожительной Мари.