Но нет. Мы рухнули на твердую землю, а затем она взяла рукоятку оружия и несколько раз ударила меня им по спине. Агония пронзила мою спину, когда я попыталась прижать ее руки к земле, но она была подобна дикому зверю, набрасываясь на меня со всех сторон.
Поторопись, Элиза!
Запрокинув голову, я врезалась лбом в лоб Иванны, и она вскрикнула от боли, а толпа одобрительно взревела. Внезапно бедра Иванны дернулись вверх с такой силой, что меня отбросило от нее на бок.
Я ударилась о твердую землю, и тогда Иванна попыталась выставить меч между нами. Протянув руку, я схватила пригоршню мелкой земли и бросила ей прямо в лицо. Она закашлялась и отплевывалась, и тогда я с трудом поднялась на ноги.
Элиза подбежала ко мне в своем гигантском волчьем обличье, и я вздохнула с облегчением.
Иванна стояла перед нами, высоко подняв меч и быстро моргая, чтобы очистить глаза от грязи.
Элиза предупреждающе тявкнула, но я уже увидела, что Иванна начала наступать, и повернулась в ту сторону.
Она направлялась прямо на меня с поднятым мечом, и я знала, что мне придется принять несколько ударов, чтобы Элиза смогла прикончить ее. За эти годы мы с братом проработали сотни сценариев сражений. Мы проводили тренировки с тех пор, как я была маленьким щенком. Я была создана для этого. Но этот сценарий – застрять в человеческом обличье, когда кто-то нападает на тебя с клинком, когда ты безоружен, – был худшим.
Реши сама, куда твой противник нанесет удар, – всплыл у меня в памяти совет брата, словно воспарив на облаке воспоминаний.
Будет чертовски больно, но у меня не было выбора. Протянув руки, я схватила лезвие пальцами и сжала так сильно, как только могла, чтобы оружие не вонзилось мне в живот. Толпа ахнула, и среди них я различила даже голос Аксила. Раскаленная докрасна боль вспыхнула между моими пальцами, и я не смогла сдержать вопль агонии, вырвавшийся из моего горла. Моя волчица хотела вырваться на свободу, но я должна подавить ее согласно правилам боя. Моим естественным инстинктом было отпустить лезвие и покончить с мучениями, но я заставила себя держаться за него, пытаясь сохранить свои кишки в желудке.
Я выдержала убийственный взгляд Иванны, когда она закричала мне в лицо, изо всех сил нажимая на рукоять лезвия. Когда тень Элизы упала на Иванну, ее лицо обмякло, и я отвела взгляд, когда Элиза заключила голову Иванны в свои гигантские челюсти и оторвала ее от тела.
Ее череп с глухим стуком ударился о землю, а тело Иванны на мгновение замерло, что привело меня в ужас.
Я выронила клинок, мои окровавленные руки дрожали, когда ее ноги наконец подогнулись и ее тело упало на пол.
Образ жизни нашего народа сохранялся веками. Это было грубо, по-животному и инстинктивно, но это не значит, что не травмировало меня.
Я посмотрела на Элизу, на кровь, залившую ее рот, и прочла ужас на ее лице. Мы выжили, но после этого уже никогда не будем прежними.
Медовуха целого королевства не сможет стереть это воспоминание, но я была уверена, что, во имя Гадеса, попытаться стоит. Толпа скандировала наши имена, а затем появился Сайрус с чистыми льняными кусочками ткани, в то время как Элиза принимала человеческий облик. Я вздрогнула, когда он перевязывал мои ладони, прижимая лоскуты кожи обратно. Затем я перевела взгляд на Аксила. В его глазах была гордость, но к ней примешивалось что-то еще.
Страх.
Чего он боялся? Наш следующий бой будет не самым простым из-за моей травмы, но я слышала, что девушки почти при смерти, так что, думаю, все не так плохо.
Аксил прочистил горло, чтобы сделать объявление, и волки притихли.
– Третья команда, которая вернулась из мертвых земель и должна была сразиться с победителями, сбежала на Пепельную гору, сдавшись…
Пространство заполнило возмущенное «у-у-у-у», и сквозь меня словно пропустили электрический разряд.
– Теперь они считаются изгоями, и их разорвут на части, если они когда-нибудь вернутся. Это значит, что Элиза и Зара наши финалистки.
Теперь я знала, почему он выглядел испуганным.
У меня закружилась голова, когда я осознала, что мой следующий бой будет против нее. Моей сестры по стае.
Нет.
Кажется, в тот же момент осознание обрушилось и на нее.
– Я не стану, – тихо сказала она рядом со мной, и мой брат напрягся.
Я кивнула.
– Я тоже. Не думай об этом. Сегодня мы празднуем.
Она опустила подбородок, но подступающая к горлу тошнота не покидала меня.
Медовуха текла рекой, и стаи отовсюду начали вливать ее мне в горло, так как я не могла пользоваться перебинтованными руками.
Каждый час нас с Элизой поднимали в воздух и носили по усеянному палатками полю, скандируя:
– Финалистки.
К четвертой пинте медовухи мы с Элизой уже покатывались со смеху из-за любого пустяка. Даже Аксил присоединился к компании, собравшейся у костра перед моей палаткой. Будучи оборотнем, было трудно напиться: мы слишком быстро трезвели, но сейчас я была по-настоящему подшофе.
– То, что ты бросила горсть земли ей в глаза, было так круто! – сказала мне маленькая девочка-волчонок. – Однажды я воспользуюсь этим приемом, когда меня выберут участницей.
Я улыбнулась ей.
– Мы позаботимся о том, чтобы у тебя был хороший тренер. – Я постаралась не сболтнуть лишнего, и маленькая девочка кивнула.
Ее мать понимающе улыбнулась мне и сказала ребенку, что пора спать.
К тому времени, когда прошло еще два часа, совсем стемнело, и почти все остальные легли спать. Элиза, Сайрус, Аксил и я топтались вокруг костра, распевая старые песни и потряхивая недопитыми кружками медовухи. Все казалось онемевшим и приятным, а пропитанная кровью ткань на моих руках была далеким воспоминанием. Несколько волков из моей стаи играли песни на барабанах, когда Аксил пригласил меня потанцевать.
Элиза была в курсе, что мое сердце принадлежит ему, и поэтому я знала, что она не будет возражать, если мы потанцуем. Хотя отношения с королем были запрещены, танец уж точно никому не навредит.
Я обвила руками его шею, заботясь о своих заживающих руках, когда он обхватил меня за талию, и мы закачались в такт музыке. Всегда, когда медовуха попадала в мои вены, я переставала фильтровать поток своих слов.
– Я никогда не переставала любить тебя, – прошептала я ему на ухо, когда он крепко обнял меня. – Даже когда я ненавидела тебя, я любила.
В моем сердце была дыра размером с Аксила, которую никто, кроме него, никогда не залечит.
Его губы коснулись моего уха.
– Я полюбил тебя с того первого дня в лагере, Зара, – сказал он, и мое нутро затрепетало. – И именно поэтому ты должна завтра убить Элизу.
Мое тело напряглось, и я отстранилась с широко раскрытыми глазами. Я энергично покачала головой, и Аксил прижался своим лбом к моему.
– Только последняя оставшаяся в живых волчица сможет стать моей женой, Зара, – сказал он, и медовуха внезапно выветрилась из моего организма. На меня нахлынула смешанная с ужасом трезвость.
Разве я могу убить ее? Чтобы быть с любовью всей моей жизни?
Я взглянула в сторону костра и увидела смеющуюся Элизу со своим старшим братом. Она была такой беззаботной, ее улыбка такой искренней, а смех полон такой невинности. Она не была создана для этого соревнования, и все же каким-то образом она пробилась к вершине.
Лишить сестру жизни ради мужа?
Я убрала руки с шеи Аксила и сделала шаг назад.
– Я устала. Мне нужно немного поспать, – сказала ему я.
Беспокойство промелькнуло на его лице, и он кивнул.
– Не хочешь пойти ко мне…
Я покачала головой.
– Я буду спать со своей стаей. Последнюю ночь, – сказала я.
Завтра я либо умру, либо стану его женой.
Он кивнул, нервно сглотнув, а смех Элизы затих, когда она посмотрела на меня.
– Идешь спать?
Я кивнула.
– Валюсь с ног, – солгала я. Скорее всего, не сомкну глаз. Я не уверена, что способна убить кого-то, с кем настолько сблизилась.
Она нахмурилась.
Напряжение нашей реальности повисло в воздухе и казалось осязаемым. Аксил сделал два шага к Элизе.
– Утром первым делом приходи ко мне, Элиза. Я разорву твою временную связь со стаей Илистых Отмелей и заберу тебя обратно в стаю Горы Смерти.
Временную? Это ранило, и все же я знала, что это нужно было сделать. Я не могу сражаться с товарищем по стае насмерть. Это безумие.
На ее лице не отразилось никаких эмоций, и она просто кивнула.
Барабаны смолкли, и мой брат, казалось, осознал всю неловкость происходящего.
– Что ж, нам пора ложиться спать. Всем спокойной ночи, – сказал он тем, кто все еще задерживался у костра, а затем подошел ко мне, заталкивая меня внутрь нашей палатки.
Я посмотрела на своего старшего брата со слезами на глазах и была удивлена, увидев, что он тоже был на грани.
– Сайрус, я не могу, – захныкала я.
Он прерывисто вздохнул.
– Ты должна, Зара.
Я не подписывалась на это – убивать того, кто мне дорог!
Я бросилась через палатку, а затем скользнула в свой гамак, закрыв лицо меховым одеялом, чтобы спрятаться от всего мира.
Это нечестно, и я не могу этого сделать. Я услышала шипение огня, когда брат затушил его ведром воды, а затем мои товарищи по стае шепотом пожелали друг другу спокойной ночи. Они все забрались в свои гамаки, пока я лежала без сна, действие медовухи полностью выветрилось благодаря моей стремительной регенерации. Руки почти не болели: они уже зажили, а в голове царил полный кавардак. Меня преследовали воспоминания об Аксиле и нашей истории любви. Кто встречает свою вторую половинку в пятнадцать лет? И тут же в моем сознании всплыли воспоминания об Элизе. О том, как она постоянно защищала меня и прикрывала спину с тех пор, как я попала сюда. Я нужна ей.
Как сказал когда-то Аксил: «Я никто, если не предан». Но кому я должна быть предана? Своей любви к Аксилу? Или Элизе? Я ворочалась в течение нескольких часов, даже после того как Сайрус и остальные погрузились в глубокий сон и начали храпеть.