— Да, ты права, отец твоего спутника тут ни при чем, — ушел от ответа Де Монтиано. — И все же меня очень беспокоит это твое новое знакомство… Может, ты вернешься прямо сейчас, дочка?
— Папочка, ты беспокоишься абсолютно зря. Мне здесь хорошо. Я приеду через неделю, а тебе буду звонить каждый вечер. Договорились?
Отец не ответил ей, и Валерия поняла, что все дальнейшие слова будут для него неубедительными.
— Ладно, папочка, — сказала она, вздохнув. — Я тебя целую. До завтра!
Настроение, однако, у нее испортилось, и, подумав некоторое время, она набрала номер Рамиреса.
— Дядя Лео? Здравствуй! Рада тебя слышать! — Валерия обращалась к Рамиресу так, как привыкла называть его с детства. — У меня к тебе большая просьба.
Далее она рассказала все, что с нею случилось в последние дни, и попросила Рамиреса поддержать отца, развеять его сомнения относительно Карлоса Гальярдо.
— Но я тоже не знаком с этим человеком, — напомнил Рамирес. — Ведь ты не удосужилась представить его ни мне, ни Артуро.
— Прости, так получилось. Но ты можешь мне поверить на слово, что Карлос — замечательный человек?
— Хотелось бы верить, — уклончиво ответил Рамирес.
— Дядя Лео, неужели и ты не можешь меня понять? — пришла в отчаяние Валерия. — Ты, наверное, думаешь, что Карлос докучает мне своими ухаживаниями, что он воспользовался ситуацией? Так я могу сказать, что у нас просто дружеские отношения, и не белее того. Ну как тебе еще объяснить?… Помнишь, ты все время говорил, что мы с Родриго — разные люди? Говорил, что Родриго — скрытный, себе на уме и все такое прочее?.. Помнишь?
— Да, разумеется, — подтвердил Рамирес.
— Так вот, Карлос — полная противоположность Родриго! — воскликнула в запальчивости Валерия. — С Карлосом легко, он весь — как на ладони. Я это вижу, чувствую! Ему нечего скрывать от меня, да и незачем. Словом, он совсем такой же, как я, только постарше.
— Ладно, ладно, — рассмеялся в трубку Рамирес. — Можешь считать, что теперь ты меня полностью убедила.
— Правда, дядя Лео? Спасибо тебе! — не удержалась от восторженного возгласа Валерия. — Ты всегда понимал меня лучше других.
— И тебе спасибо — за доверие, — растроганно произнес Рамирес. — Я верю тебе, моя девочка. Но все же скажи хотя бы, чем занимается твой Карлос и где вы с ним познакомились. Мне это нужно, чтобы как-то успокоить Артуро.
— Карлос недавно приехал из Венесуэлы. Вместе с матерью. Остановились они пока в отеле, но собираются жить в Мадриде постоянно. Карлос занимается гостиничным бизнесом и намерен вскоре открыть здесь, в Испании, свое дело. Для этого ему и понадобилась поездка. Он присматривает участки для возможного строительства гостиничных комплексов. А познакомились мы, в общем, случайно. Он со своей мамой был в Толедо, я снимала их. Потом этот материал взяли у меня на телевидении. Ты не смотрел его?
— Как же не видел? Видел! Разве мог я пропустить твою первую работу на телевидении! Теперь я, кажется, понял, о ком идет речь. Спасибо, ты сообщила мне достаточно для того, чтобы я мог говорить с твоим отцом.
— Ты прелесть, дядя Лео! — сказала Валерия. — Я тебе позвоню завтра вечером.
Рамирес сдержал слово, данное Валерии: утром следующего дня он уже был в банке у Артуро Де Монтиано. Каких-либо справок о Карлосе Гальярдо он наводить не стал: во-первых, потому, что поверил Валерии, а во-вторых, потому, что припомнил эти лица — матери и сына.
— Вспомни, у них очень приятные, располагающие лица, — говорил он Артуро. — А если не помнишь, то посмотри кассету. У Валерии наверняка сохранилась запись того материала.
— Она что, жаловалась тебе на меня? — с обидой спросил Де Монтиано.
— Нет, просто позвонила мне, — несколько покривил душой Рамирес. — Но настроение у нее было не из лучших. Артуро, ты, по-моему, зря беспокоишься. Твоя дочь уже взрослая, и ей надо бы доверять…
— Она и про Санчеса тебе рассказала? — недовольно прервал его Де Монтиано.
— В общем, да, — не стал скрывать Рамирес.
— То-то ты обрадовался! — воскликнул Де Монтиано. — Теперь я понимаю, почему ты защищаешь Валерию: счастлив, что она сбежала от Родриго.
— Я же говорю, твоей дочери вполне можно доверять: у нее хороший вкус, — принял вызов Рамирес.
— А известно ли тебе, что отец этого Гальярдо замешан в торговле наркотиками?! — выпалил Де Монтиано.
— Нет. Но каким образом это стало известно тебе?
— Санчес сказал.
— Так я и думал — рассмеялся Рамирес. — Вот когда этот «благородный» сеньор приоткрыл свое истинное лицо! Сдали-таки нервы у голубчика! И ты ему поверил?
— Санчес никогда не станет говорить того, чего не знает, — твердо заявил Де Монтиано. — Он обеспокоился, что Валерия стала встречаться с Гальярдо, и специально навел о нем справки.
— Поди ж ты, какой шустрый! — заметил Рамирес не без издевки. — Он и доказательства тебе представил?
— Я не требовал доказательств. Мне было стыдно перед Родриго за свою дочь. Это ж надо — вечером соглашается стать его женой, а утром бежит из города с неким Гальярдо!
— Возможно, тебе еще не раз придется благодарить его за то, что он вовремя оказался рядом с твоей дочерью, — молвил Рамирес.
— Сомневаюсь, — раздраженно ответил Де Монтиано. — Пока что этот Гальярдо лишь серьезно поссорил меня с дочерью.
— Не надо валить с больной головы на здоровую, — рассердился Рамирес. — Если кто и виноват в том, что произошло, так это даже не Санчес, а ты! Потому что позволил Санчесу столько лет вертеться вокруг Валерии. Не я ли тебе всегда говорил, что он очень умело отваживает от твоей дочери всех, даже потенциальных, поклонников. О том скажет что-нибудь плохое, о другом, и, глядишь, Валерия начинает смотреть на человека уже глазами Санчеса. Вот только с Гальярдо он оплошал. Не успел заранее настроить против него Валерию. Зато теперь мы имеем возможность представить, какими приемами он обычно пользовался. Опорочить человека, облить грязью — это у него называется «навести справки».
— Но почему ты так уверен в непогрешимости Гальярдо? — не без удивления спросил Де Монтиано. — Ведь ты его совсем не знаешь!
— Да, я не знаком с Гальярдо, но зато прекрасно знаю Санчеса! И этого мне достаточно, чтобы верить не ему, а Валерии! А если этого недостаточно для тебя, то я тоже могу справиться по своим каналам об отце Карлоса Гальярдо. И уверен, что тогда твои Санчес будет полностью посрамлен!
— Что ж, сделай милость, расследуй, — неожиданно согласился с его предложением Де Монтиано. — Буду тебе очень признателен.
— Ладно, я займусь этим, хотя и без большой охоты, — сказал Рамирес. — А ты, пожалуйста, не мучай девочку своими упреками. Пусть она отдохнет как следует и спокойно разберется в себе. Обещаешь?
— Постараюсь, — не слишком уверенно пообещал Де Монтиано.
Глава 25
Известие о смерти Хермана буквально подкосило Карлоса. К горечи утраты примешивалось острое чувство вины: не был внимательным к отцу, не ценил его, не сказал ему всех добрых слов, которые он заслуживал. А сколько горя принес ему, пытаясь во что бы то ни стало заполучить в жены Ирену!.. Карлос обвинял себя в эгоизме, черствости, жестокости, и не искал оправдания. Лишь сейчас он понял, насколько дорог ему был Херман — единственный человек, которого он называл отцом. Да если бы сейчас все можно было повернуть вспять, то Карлос и малейшим намеком не высказал бы своего чувства к Ирене, а прямо со свадьбы уехал бы обратно в Испанию. Там все постепенно забылось бы, утряслось. Но он предпочел растравлять себя, распалять свое сердце… Сколько раз предлагал он Ирене бежать вместе с ним! А сколько раз говорил отцу, что все равно добьется любви Ирены!..
«Господи, прости мне этот чудовищный эгоизм, — молил Карлос. — Я, я один загубил жизнь и отцу, и Ирене. Даже когда у меня достало сил отступиться от Ирены, это оказалось слишком поздно: их счастье с отцом было таким недолгим…»
Казнился Карлос и от того, что не смог попасть на похороны. Ему казалось, что все это неспроста, что сам Господь не допустил его туда, потому что вина его перед отцом чересчур велика. «Прости, папа, прости! — шептал Карлос исступленно. — Прости, если слышишь меня! Я всегда любил тебя! Я люблю тебя, отец!»
В том, что ему следует немедленно лететь в Каракас, у Карлоса не было никаких сомнений. Да, на похороны не успел, но все равно надо ехать туда, надо повиниться перед отцом хотя бы у его надгробия…
Амалия приготовилась лететь в Венесуэлу вместе с сыном, но Карлос, очнувшись на какое-то мгновение от горя, заметил, что мать выглядит осунувшейся и словно бы нездоровой.
— Ты не заболела, мама? — спросил он обеспокоенно.
— Нет, сынок. Просто сердце немного жмет в последние дни и бессонница замучила. Ведь одно несчастье следует за другим…
— А что еще случилось? — встревожился Карлос.
— Я не хотела тебе говорить, но, наверно, ты должен это знать. Беда случилась у Пилар. Погиб ее ребенок. И женщина, которая его воспитывала, тоже погибла.
— Боже мой! — воскликнул Карлос. — Как же все это перенесла Пилар? Ты ее видела?
— Нет, — печально развела руками Амалия. — Она поехала куда-то в горы, искать сына, и до сих пор не вернулась. Позвонила матери оттуда, сказала, что хочет побыть одна. А что все это может означать — одному Богу известно. Я очень боюсь за Пилар… Донья Флора тоже волнуется, не отходит от телефона. По этой причине дон Хесус и не может выехать в Каракас к Ирене. Ты ведь знаешь, как он всегда хлопочет вокруг Флоры. А сейчас ее действительно нельзя оставлять одну.
Говоря все это, Амалия разволновалась, и Карлос увидел, как испарина выступила у нее на лбу.
— Мама, ты совсем слабая. Тебе нельзя в таком состоянии пускаться в дорогу, — решительно произнес он. — Сейчас я вызову врача к только потом полечу. Один.
— Сынок, я вполне смогу осилить этот перелет, — попыталась возразить Амалия.
— Нет, не стоит рисковать. Я уеду ненадолго. Думаю, что пробуду там не больше недели. А о тебе позаботятся Альберто и Кати, я их об этом попрошу.