— Ваня, нам тоже нужно ехать в Агаповку, — сказала она. — Если Марина сбежала, то где она? Где моя девочка, Ваня?! — Она не выдержала и заплакала, уткнувшись лицом в подушку.
Стернин присел на кровать, обнял жену.
— Спокойно, Лиля, не нужно паниковать. Марина отличная спортсменка, уж если Борю перехитрила, значит, понимает, что делает.
— Но почему ты послал в Агаповку следователя ФСБ, а не своего Федченко, Ваня?! Почему мы не поехали туда? Я не могу больше, не могу сидеть дома и ждать!..
— Лиля, скажи спасибо, что генерал Писарев отправил туда своего опытного сотрудника. Пусть во всем разберется официально. Я чую, там без артиста не обошлось, а он человек известный, так что будем действовать официально. Своими силами пока что нельзя. Мы его прищучим по всем правилам.
— О чем ты думаешь, идиот?! Кого «прищучивать» собираешься?! Она с удовольствием работала с этим парнем, кстати, хорошим актером…
— Не только работала.
— Она — взрослый человек, Ваня. Знает, что делает.
— А синяк под глазом?
— Я не верю, что он мог ее так сильно ударить.
— Ты не веришь, а она сама не отрицает этого! Но пытается выгородить подонка! И что это значит? Сначала синяк, а потом увечье… Нужно же что-то делать, Лиля!
— Ну и что ты делаешь? Какой-то следователь Хайрутдинов поехал в Агаповку разбираться, но ведь Марины там нет! С чем разбираться, с кем, объясни мне? С твоим дебильным охранником? Но зачем?!
— Он все выяснит, и если артист похитил Марину — посадит его.
— Ты представляешь, что потом будет?
— А ничего. И не таких людей сажали в последнее время.
— Но Марина…
— Она скажет все, что нужно, об этом я позабочусь. И он скажет то, что нужно, об этом генерал Писарев позаботится.
— Ты не думаешь о дочке, только о том, чтобы посадить Муравьева! Но это же…
— Лиля, он оскорбил нас с тобой. Воспользовался неопытностью Маринки, надругался над ней, чтобы потом бросить. Я таких вещей не прощаю. А ты?
— Ну если они любят друг друга…
Стернин вскочил с кровати, шагнул к окну, остановился, с усмешкой уставился на жену.
— Ты веришь в это? Девочке заморочили мозги, Лиля! Заморочили! А ты? Совсем дура, что ли? Хочешь принять участие в этом гнусном спектакле?!
Лилия Максимовна, всхлипывая, села на кровати.
— Ваня, меня больше всего тревожит…
— Меня тоже, Лиля. — Стернин снова сел на край кровати, обнял жену. — Но я думаю, она скоро будет дома. Обещаю тебе — укорять ее не стану, сама будешь говорить с Мариной, о чем хочешь.
— Если бы еще Мария Петровна была… Как глупо ты поступил, что уволил ее!
— Она отказалась выполнять свои обязанности. Дашь им слабину — на шею сядут.
— Ты кого имеешь в виду, Ваня? — возмутилась Лилия Максимовна. — Марию Петровну?! Или хочешь молоденькую шлюшку взять в дом?!
— Отстань, Лиля!
— Завтра же чтобы вернул ее! Я не хочу привыкать к другим людям, а уж что Марина тебе скажет… и представить страшно. Понял?
Стернин тяжело вздохнул, долго молчал, собираясь с мыслями, а потом сказал:
— Это, конечно… маху дал. Петровна для дочки…
— Вот именно! Пока твои родители, маразматики, наслаждаются пляжами в Калифорнии, она Марине заменяла…
— Мать.
— И отца тоже, и дедушку с бабушкой, калифорнийских маразматиков!
— Все, Лиля, все, хватит! Не хочешь спать — смотри кино, — с раздражением сказал Стернин. — Я жду звонка!
И в это время зазвонил телефон.
Глава 28
Опавшие мокрые листья шуршали под ногами, чавкала сырая земля, покрытая жухлой травой, но Марина, где бегом, где шагом, упрямо бежала по краю леса, продвигалась к федеральной трассе. Там, и только там, она может чувствовать себя в безопасности. Позапрошлогодней осенью в этом лесу убили девчонку, дочку солидного бизнесмена, все в Агаповке только и говорили об этом. Петровна на прогулках дальше чем на три шага ее не отпускала. Грибы они собирали в этом лесу и возвращались домой всегда с полной корзинкой. А потом… картошка с грибами, приготовленная Петровной, — пальчики оближешь!
Но когда это было?.. Теперь она бежит по этому ночному лесу одна, страшно… аж жуть, как пел ее кумир Высоцкий, но той блистательной иронии, что звучала в песне, у нее не было, действительно страшно.
Впереди вдруг затрещали кусты, захлопали ветки деревьев, послышались тяжелые шаги. Марина притаилась за кустом, а потом плюхнулась животом на сырую траву подлеска, прижалась к ней всем телом. Кто-то пробежал мимо в нескольких шагах от нее, ужас сковал тело Марины. Она даже не пыталась посмотреть, кто это, опасаясь выдать себя, но в памяти тут же возникли сцены из голливудских ужастиков. Это оборотень? Глупо… Но зачем он тогда бегает в этом лесу ночью? Если спортсмен, тренируется, мог бы по шоссе бегать. А этот — прямо по лесу… Какая жуть!
Когда тяжелые шаги стихли, удаляясь по направлению к Агаповке, Марина вскочила, заспешила вперед. Минут двадцать она шла в полной тишине, только под ногами влажная земля чавкала да мокрый валежник потрескивал, а потом выскочила на полянку, где чуть не столкнулась со странным человеком. Глаза уже привыкли к темноте, но человек выглядел как-то неестественно, так что Марина не поняла, в чем тут дело. Испуганно вскрикнула, шарахнулась назад, человек тоже вскрикнул, дернулся в сторону, за ствол старой березы. Потом спросил, не высовываясь:
— Это кто там? Мы ничего плохого… Я актер Котович, меня многие знают…
Котовича и Марина хорошо знала. Он был у них в гостях со своей женой. Но что он делает тут?!
— Славик? — осторожно спросила Марина. — Это ты?
— Да он это, он, — послышался незнакомый голос. — А ты сама кто такая?
— Марина… Марина Стернина. Славик, что ты тут делаешь?
— Маринка! Ну ты даешь! Напугала до смерти! — закричал Котович.
— А где Игорь? — спросила Марина.
Навстречу ей вышли два парня, теперь только Марина поняла, почему они показались ей странными — оба были мокрые с головы до пят. После коротких объятий и дружеских поцелуев (ну как же известный актер может не поцеловать в щеку знакомую девушку, даже если он весь мокрый и трясется от холода?) Марина узнала страшную правду. Игорь был с ними, они ехали в Агаповку по его просьбе, но… кто-то сильно не хотел этого, и получилось так, что Игорь исчез. Скорее всего лежит на дне Клязьмы…
Но Марина так не думала. Слишком хорошо помнила человека, промчавшегося мимо нее и напугавшего до ужаса. Это мог быть только Игорь. Но говорить об этом Котовичу и его трясущемуся напарнику она не стала.
— А кто это с тобой?
— Гена, у него в Агаповке д-дача, — сказал Котович. — А ты к-куда собралась?
— Домой, в Москву… Но теперь даже не знаю… Господи, я так боюсь за Игоря… Наверное, нужно бежать в Агаповку, оттуда хоть позвонить можно.
— Это в-верно, — клацая зубами, сказал Гена. — Ты извини, мы пробовали его искать, ни ч-черта не получилось. Ну что тут поделаешь? Сам жутко переживаю…
— Я понимаю. Но может быть, он как-то выпрыгнул из машины? Или вывалился на склоне?
Да, она волновалась за Игоря, хотя и была уверена, что он не утонул. Волновалась потому, что как минимум на полчаса, а то и на сорок минут отставала от него, а там, в Агаповке, ему может грозить настоящая опасность.
— Да м-мы все там посмотрели, — сказал Гена. — А у тебя что, нет мобильника?
— Нет, отобрали… Побежали скорей, хоть согреетесь. Может, машина попадется, подвезет.
— С-сомневаюсь, — буркнул Гена. — Сейчас не сезо-он… И поздно… Поб-бежали.
Когда «ауди» помчалась по косогору к берегу реки, перевернулась первый раз, Муравьев распахнул дверцу и выпрыгнул из машины. Ему уже приходилось проделывать этот трюк, на съемках он работал без дублеров, и даже сам удивился, как просто все получилось. Действовал, как говорится, «на автомате». Потом притаился за густым кустом, с тревогой наблюдая за падением «ауди». Джип развернулся и уехал, из воды выбрались мокрые Гена и Котович. Живы, ну и слава Богу! Несколько мгновений Муравьев соображал, что делать дальше, а потом понял — нужно бежать к Агаповке. Если в скором времени появится версия, что он погиб, это лишь увеличит его шансы на свидание с Мариной, да и рейтинг поднимет изрядно… «Поэтому — прости, Славик, ты хороший друг, но… прости».
Муравьев выскочил на обочину бетонки и, где по гравию, где по опушке леса, помчался вперед. Гена сказал, что осталось километров пять, около одного они проехали после этого, значит, до Агаповки было чуть больше четырех километров, пробежать это расстояние для него не проблема.
Через пятнадцать минут он увидел забор элитного поселка, свернул налево, в густой лес, пробежался вдоль высокого забора, остановился. Солидный забор, и колючая проволока сверху…
Но это и хорошо, даже если она под током. Эту преграду, имея плоскогубцы с изолированными ручками, преодолеть будет несложно.
Муравьев подпрыгнул, ухватился пальцами за край кирпичного забора, продвинулся в сторону, нащупал выбоину, за которую можно было крепко держаться одной рукой, другой достал из кармана куртки плоскогубцы, перекусил колючую проволоку. Даже если после этого возникнет сигнал тревоги на пульте дежурного, успеет скрыться на территории поселка.
Возник сигнал или нет, он не узнал, да и думать об этом не хотел. Раздвинул в стороны колючую проволоку, бросил на землю плоскогубцы, подтянулся и перемахнул через забор. Строение сорок пять он найдет без проблем, они же все там пронумерованы четко.
В Агаповке были сплошь кирпичные двух-трехэтажные терема, украшающие подобие двух улиц, но заборы, отделяющие их друг от друга, чисто символические, в основном из металлических прутьев. Оно и понятно: поскольку есть такая мощная внешняя защита, зачем тратиться на защиту от соседа, такого же солидного человека?
Муравьев осторожно вышел на хорошо освещенную улицу, с некоторым удивлением обнаружил, что прохожих на ней нет. Видимо, для деловых людей было уже позднее время, а может, они вообще не ходили по улице: сел в машину — и в офис, вышел из машины — и в дом! Разве что сосед в гости пригласит, так это не каждый день бывает. Быстро сориентировавшись в нумерации домов, Муравьев вскоре остановился у нужного строения. Солидный двухэтажный терем из красного кирпича, с подземным гаражом, поскольку перед домом ни одной машины не было. Лужайка перед ним все еще была изумрудно-зеленой, впрочем, как и в других дворах. Прямо — добрая старая Англия.