В бывшей пельменной, ныне главном офисе банка, как и при советской власти, было сумрачно и душно. Унылый фирменный стиль. Дешевые пластиковые столы. Металлические стулья.
— Где можно ознакомиться с услугами банка? — спросил я угрюмого охранника. Тот молча указал пальцем куда-то в угол. Из-под манжеты показался фрагмент темно-синей наколки.
— Топай…те сюда, — приветливо отозвался человек из полумрака. Он сидел в темном углу за стеклом с надписью «опэрационист». В сравнении с охранником казался веселым и простодушным. — На темень не обращайте внимание.
— А что случилось? — спросил Ваничкин.
— Совки, опять вырубили электричество. Говорят, веерное отключение. От жизнь, хуже зоны. Там такое не канает. Прикинь…те, ежели в зоне вырубить свет…
— Никола, заткнись. Не напрягай господ, — сказал кто-то за перегородкой.
— Что желаете? — мгновенно отреагировал Никола.
— Желаем стать клиентами вашего банка, — сказал Ваничкин.
— Не проблема.
— Но без электричества не работают компьютеры, — предположил я.
— Запишем вручную. Оформим. Деньги примем. Можете не сомневаться.
— Вероятно, у вас имеется какой-нибудь буклет?
— Что вы говорите?
— Ну, такая бумага с перечнем… списком услуг.
— Не, — просто сказал «опэрационист», — прейскуранта нету. Вы же видишь… видите (вежливое обращение давалось сотруднику не без усилий), как быстро все меняется. Инфляция. Никакие прейскуранты не угонятся. Прикинь…те, вчера доллар стоил шесть рублей двадцать копеек. Сегодня знаешь… знаете сколько?
— Нет.
— Вот и я без понятия. Говори…те, что нужно?
— Сколько вы даете процентов по депозиту? — выпалил Ваничкин заранее заготовленную фразу.
— Для частных лиц?
— Да.
— В какой валюте? Рубли, доллары?
— Допустим, рубли, — сказал я.
— Сто процентов годовых, — не моргнув глазом пообещал операционист. Заметив мои сомнения, тут же добавил: — Не меньше.
— А чем гарантируете возврат?
Служащий банка осмотрел голые стены, подержанную технику и нехитрую мебель.
— Зуб даю, — ногтем большого пальца он резко дернул желтую фиксу.
«Это наш банк», — решили мы с Ваничкиным и поднялись к начальству. Там и познакомились с управляющим Васей Черным.
Он принял нас в своем огромном кабинете. Из-за стола не встал. Небрежным движением руки предложил сесть напротив. Нас разделял огромных размеров стол из красного пластикового дерева. На стенах висели картины северных мастеров. Голые девки с лукошками бродили в темных, дремучих лесах. Глядели с полотен вызывающе и откровенно, мешая посетителям сосредоточиться. Василий Никитич Черный слыл меценатом. Поддерживал городской театр. Покупал работы только местных художников. Требовал от них, «чтоб все в натуре было посконно и домотканно». Со временем стены его кабинета заполонили рисованные избы, полати, лапти, туеса, снегоступы, ушкуйники, рыбацкие сети. За спиной банкира висело центральное полотно. На коче среди льдов в море Белом, море студеном сидел ладный купец с лицом хозяина кабинета. Дул сиверко. В небе переливались сполохи. Челн, заваленный семгой, пенькой и грибами, неустрашимо преодолевал опасную стихию. Из кадушки, опрокинутой набежавшей крутой волной, сыпались в море то ли рыжики, то ли золотые монеты (аллегория достатка и богатства). Удивленно смотрели на ладью моржи и тюлени. Чайки, не скрывая восторга, застыли налету. Даже северный олень перестал выковыривать копытом ягель и смотрел влажными глазами-маслинами в море, тревожась о судьбе брошенного в пучину волн челна. Лишь купец Черный, человек крутого нрава и широкой души, не думал беспокоиться. Он восседал в лодке гордо, смело и невозмутимо.
Договориться с таким человечищем оказалось несложно. Надо было соблюсти всего лишь пару особых условий.
— Сбербанка на ракете не будет?
— Нет, разумеется.
— А этих придурков из Промстроя?
— Разве они готовы к новациям? — заметил Ваничкин — Здесь в принципе другие мозги нужны. Альтернативные.
— Вот именно, — сказал банкир. — Заметано. Мы сделаем этих вонючих профессионалов.
— Можно готовить договор?
— На хрена?
— То есть?
— Выдам налом. Вы же понимаете, что космос не для дела.
— Для чего же?
— Да так. — Банкир задумался, — для души, мля.
Он позвонил в кассу. Распорядился принести нужную сумму.
Вошел человек с небольшим серым мешком. Положил на стол. Цветной логотип банка был нанесен на сукно.
— Можно взять непосредственно с упаковкой? — спросил я. — Логотип потребуется, чтобы срисовать.
— Картинка, что ли, нужна?
— Она самая.
— Валяйте.
Я взял мешок. Он до сих пор у меня. Оставил на память. Пустой, к сожалению.
— Нам бы еще телефон банка.
— Зачем?
— Так задумано. Под каждым логотипом — телефонный номер для связи.
— Это лишнее. Будут звонить. Напрягать.
— Кто будет звонить? — не удержался Ваничкин. — Он же в космос полетит. Разве что Всевышний увидит.
— Стоп! А это прикольно, — сказал банкир. — Вот что. Укажите на ракете мой домашний номер. Черный вывел на листочке шестизначный номер и протянул мне. — Пусть там, — он поднял палец, — знают. Может, даже позвонят.
Мы с Ваничкиным переглянулись: шутит банкир? Нет?
— Но условие — чтоб по этому номеру никаких просьб о кредитах, — потребовал Черный.
Мы пообещали. (Не выполнили. С небес не звонили. Но нашелся все-таки какой-то ненец. Попросил денег. Но это будет позже. Через семь лет после запуска.)
— А вы не боитесь, что мы деньги возьмем и… — Ваничкин изобразил ладонью шуструю рыбку.
Вася Черный так посмотрел на Ваничкина, что тот осекся. Только на лестнице сказал:
— Как бы нам не пролететь с рекламой. Опасаюсь я. Вдруг не получится.
На первом этаже опять сверкнул золотой фиксой знакомый «опэрационист». Увидев нас с мешком денег, присвистнул.
— Мужики, удачи! Останутся бабки, несите обратно.
— На депозит?
— На него.
— Ладно, — нетвердо пообещал Ваничкин.
— У нас всё как в банке!
— Видим! (Боже, сколько лишних дверей в финансовых учреждениях!)
— Сто процентов годовых!
— Помним! (Мы выберемся когда-нибудь отсюда?)
В тот же день Ваничкин уехал с деньгами готовиться к старту.
Кстати, «опэрационист» оказался прав. В тот год инфляция зашкалила за триста процентов. Свои фантастические обязательства перед клиентами «Нордбанк» выполнил без напряжения. И даже процветал несколько лет, открывая многочисленные филиалы. На здании последнего отделения банка в день открытия под музыку и аплодисменты водрузили огромный рекламный щит «МЫ ОТКРЫЛИСЬ!». Через месяц, когда все рухнуло, управляющий банком на последние деньги заказал новый текст. Чтобы не платить художнику лишнего, внес минимальную правку. Распорядился закрасить и дорисовать всего лишь две буквы. «МЫ НАКРЫЛИСЬ!» — прочитали утром оторопевшие клиенты. Одни вкладчики долго стучали в наглухо заколоченные двери банка.
— Бесполезно, — говорили другие. — По крайней мере, написано честно и прямо. Никто никому не морочит голову. Не то что «Хопер» или «Русский дом Селенга».
Кстати, о нем. Перед окончательным банкротством «РДС» открыл свой последний пункт в здании главпочтамта. Моя тетушка давно просила сопроводить ее на главпочтамт и помочь вложить в «РДС» довольно крупную сумму. Почти все сбережения, отложенные за долгую и трудную жизнь. Я всячески ее отговаривал от этой затеи. Безуспешно. Слишком лакомые проценты обещала компания. Договорившись заранее, утром мы явились на почтамт. Тетушка в новом костюме, с яркой косынкой на шее и двумя фронтовыми орденами на груди.
Народу мало. Пустовали окошки для приема телеграмм. Не было посетителей у стоек для отправки и получения бандеролей, денежных переводов. Возможно, гражданам СССР давно уже нечем меняться. И только у окошка с табличкой «Русский дом Селенга» выстроилась очередь.
— Вот видишь, — сказала тетя. — Не мы одни такие умные. Люди знают, что делают.
Граждане у окошка, казалось, чем-то встревожены. До нашего появления они толкались и спорили. При виде тетушки замолчали. Особый интерес вызывал мой целлофановый пакет, набитый пачками мелких купюр.
— Извините, кто последний? — вежливо поинтересовалась тетушка.
— А вы по какому вопросу? — культурно спросили из очереди.
— Деньги хочу вложить. Посмотрела рекламу и решилась, — зачем-то стала объяснять тетя. — Племянник отговаривал, а я решилась. Видишь, Сережа, — повернулась ко мне тетушка, — не я одна.
Очередь странно молчала.
— Ветеранам войны без очереди, — сказал кто-то.
— Да, да! — поддержали многочисленные голоса.
Люди расступились. Медленно сквозь живой коридор разгоряченных тел мы подошли к кассе.
— Благодарю, благодарю вас. Вы очень любезны. Очень мило с вашей стороны, — то и дело повторяла тетушка.
Сотрудница компании приветливо улыбнулась из окошка. В абсолютной тишине я передал девушке всю сумму. Пока она пересчитывала деньги, тетушка внимательно изучала рекламные буклеты. Они рисовали чудные перспективы. Надежные специалисты кратко и доходчиво объясняли пайщикам, куда вкладываются их деньги. Оказывается: в золотые прииски, нефтяные скважины, доходные квартиры. И еще… в дорогие гостиницы на средиземноморском побережье, космические программы и высокотехнологичное производство. Все направления сулили пайщикам высокие дивиденды и стабильное, обеспеченное будущее.
Закончив формальности, девушка выдала квитанцию и мило улыбнулась:
— Спасибо вам.
— Мы можем идти? — спросила тетушка.
— Да, конечно. Приходите еще.
Очередь позволила нам выйти. Как только мы сделали несколько шагов к выходу, она сомкнулась. Люди плотно прижали друг друга и надавили на окно кассы.
— Отдайте нам наши деньги! — закричали хором.
— Денег нет, — отвечала кассирша.
— Как нет? Что значит нет? Вам только что принесли.
— Это другие деньги. Я должна отвезти их в офис.