Стремление ввысь и предсмертрная хватка, с другой стороны, полностью подходят под определение поведения гриба, а не муравья. У гриба нет подвижного, мускулистого, звериного тела с центральной нервной системой или способности ходить, летать или кусать. Поэтому гриб такое тело присваивает. Эта стратегия настолько действенна, что он потерял способность выживать без нее. Часть своей жизни кордицепс однобокий вынужден «носить» муравьиное тело. В спиритических кружках XIX столетия бытовало представление, что медиумами овладевают души усопших. Не имея собственных тел или голосов, духи, как говорили, заимствовали человеческие тела, чтобы с их помощью говорить и действовать. Аналогичным образом грибы, манипулирующие чужим сознанием, овладевают телами насекомых, которых заражают. Зараженные муравьи перестают вести себя как собратья и становятся медиумами для грибов. Именно это имел в виду Хьюз, заметивший о муравье, зараженном кордицепсом, что это «гриб, переодетый муравьем». Понукаемый грибом, муравей отклоняется с рельсов своей собственной эволюционной истории, которые задавали его поведение и правила взаимодействия с другими муравьями и миром, и становится частью эволюционной истории кордицепса. С физиологической, этиологической и эволюционной точки зрения, муравей становится грибом.
У кордицепса однобокого и других грибов, манипулирующих насекомыми, развилась поразительная способность причинять вред животным, на которых они паразитируют. Псилоцибиновые грибы, как сообщается во все большем числе исследовательских работ, развили удивительную способность излечивать широкий диапазон человеческих заболеваний. С одной стороны, это нечто новое. С 2000-х годов испытания, поставленные под строгий контроль, и передовое оборудование для сканирования мозга помогают исследователям переводить психоделические ощущения на язык науки: новая волна интереса к психоделикам привела меня в больницу для участия в эксперименте с использованием ЛСД. Недавние открытия в общих чертах подтвердили мнение многих ученых, еще в 1950–1960-х годах пришедших к выводу, что ЛСД и псилоцибин – чудотворные средства для лечения целого ряда психических проблем. С другой стороны, правда, большая часть исследований с участием новейших методов и технологий в общем и целом подтверждает то, что прекрасно известно в традиционных национальных культурах. Внутри их психотропные растения и грибы используются с глубокой древности и как лекарства, и как посредники между мирами – нашим и духовным. С этой точки зрения, наука догоняет саму себя.
Многие недавние находки просто экстраординарны по меркам традиционной фармацевтики. В 2016 году в ходе двух схожих исследований в Нью-Йоркском университете и Университете Джона Хопкинса пациентам, страдавшим хронической тревожностью, депрессией и «экзистенциальной тревогой», наступившими после того, как им был поставлен диагноз «рак в неизлечимой стадии», параллельно с курсом психотерапии ввели курс псилоцибина. После одной лишь дозы у 80 % пациентов куда менее выраженными стали симптомы психологического расстройства, и эффект сохранялся в течение по крайней мере шести месяцев. Благодаря ему пациенты не чувствовали себя «деморализованными, [не испытывали] чувства безнадежности, [он] упрочил ощущение душевного благополучия и улучшил качество жизни». Участники эксперимента говорили о «душевном подъеме, восторженных чувствах, радости, блаженстве и любви» и «переходе от ощущения отстраненности к чувству взаимосвязи с миром». Более 70 % участников оценили то, что они испытали, как одно из пяти самых значимых событий в жизни.
«Вы можете сказать: “Ну и что?” – заметил во время интервью Роланд Гриффитс, возглавлявший исследование. – Сначала я пытался понять, не была ли их обычная жизнь довольно скучной. Но нет». Участники сравнивали испытанное ими с рождением первенца или смертью одного из родителей. Эти исследования считаются одними из самых удачных психиатрических вмешательств в истории современной медицины.
Глубокие личностные изменения и перемены в сознании происходят редко; то, что они имели место в столь тесном промежутке времени, просто поразительно. И тем не менее эти результаты – вовсе не аномалия. Несколько свежих работ демонстрируют активное воздействие псилоцибина на сознание людей, их восприятие мира и воззрения. С помощью некоторых психометрических опросников, с которыми я мучился, было выявлено, что псилоцибин с высокой частотой может становиться причиной так называемого истического опыта. Имеются в виду чувства благоговения, взаимосвязанности всего в мире, преодоления пространства и времени, глубокого интуитивного понимания природы реальности, глубокой любви, умиротворенности или радости. Это также часто подразумевает утрату ясного восприятия себя.
Псилоцибин надолго впечатывается в сознание человека, как улыбка Чеширского кота из «Алисы в Стране чудес», которая «долго парила в воздухе, когда все остальное уже пропало»[19]. Группа исследователей сообщала, что единственная сильная доза псилоцибина увеличила готовность к новым впечатлениям, ощущение благополучия и удовлетворенности жизнью у здоровых волонтеров и этот эффект сохранялся в большинстве случаев больше года. В ходе других исследований установили, что псилоцибин помог курильщикам и алкоголезависимым отказаться от пагубных привычек. Другая группа ученых заявляла об усилении у подопытных чувства единения с природой.
В ворохе научных работ последних лет все отчетливее проступает несколько главных тем. Одна из самых интересных – как участники экспериментов разбираются в своих впечатлениях. Как пишет Майкл Поллан в книге «Мир иной» (How to Change Your Mind)[20], большинство принимавших псилоцибин для описания опыта не используют механистическую терминологию современной биологии, например не сообщают ничего о перемещении по мозгу молекул. Совсем наоборот. Поллан обнаружил, что многие из тех, кого он опрашивал, «начинали свой духовный путь завзятыми материалистами и атеистами <…>, и тем не менее на некоторых из них снизошел “мистический опыт”, взрастивший в них непоколебимое убеждение в том, что в мире имеется много такого, о чем мы даже не подозреваем, – некая “запредельная реальность”, лежащая за этой материальной вселенной и составляющая <…> целый особый мир»[21]. Эти воздействия ставят перед нами загадку. То, что химическое вещество может спровоцировать ощущение таинственности, казалось бы, подтверждает преобладающую в науке точку зрения о том, что наши субъективные миры поддерживаются химической активностью нашего мозга; что мир духовных верований и ощущение божественного может возникнуть из материального, биохимического явления. Однако, как указывает Поллан, те же самые впечатления настолько сильны, что способны убедить людей, что нематериальная реальность – сырьевая составляющая религиозных верований – существует.
Кордицепс однобокий и кишечные микроорганизмы влияют на разум животных, потому как населяют их тело и точно настраивают химическую секрецию. К псилоцибиновым грибам это не относится. Можно ввести человеку синтетический псилоцибин и вызвать полный диапазон психодуховных реакций. Как это происходит? Оказавшись внутри тела, псилоцибин преобразуется в алкалоид псилоцин. Псилоцин вмешивается в работу мозга, стимулируя рецепторы, на которые обычно воздействует нейротрансмиттер серотонином. Имитируия это соединение, псилоцибин, как и ЛСД, проникает в нервную систему, непосредственно влияет на прохождение электрических импульсов по телу и даже изменяет структуру нейронов.
В 2000-х годах ученые в рамках Программы исследования психоделиков при поддержке Фонда Бекли и Имперского колледжа Лондона (Beckley/Imperial Psychedelic Research Programme) дали испытуемым псилоцибин и проанализировали их мозговую деятельность. До тех пор не было точно известно, как псилоцибин влияет на активность нейронов. Результаты оказались удивительными: сканирование показало, что псилоцибин не усиливал активность мозга, как можно было бы предположить исходя из его воздействия на сознание и когнитивные способности; скорее он сокращал активность некоторых ключевых зон.
Мозговая активность, снижаемая псилоцибином, – ключ к пониманию термина «сеть пассивного режима работы мозга (СППРМ)» (англ. default mode network, DMN). Если мы не сосредоточены ни на чем, наш рассудок «предается праздности»; когда мы занимаемся самоанализом, думаем о прошлом или строим планы на будущее, включается СППРМ. Эту сеть ученые прозвали «столицей мозга» и «главой корпорации». Среди беспорядочных мозговых процессов, не прекращающихся ни на минуту, СППРМ, как предполагают ученые, поддерживает своего рода порядок – как учитель в шумном, неспокойном классе.
Исследование продемонстрировало, что у испытуемых, сообщавших о наиболее сильном ощущении «растворения личности», или потери себя, под воздействием псилоцибина наиболее резко сокращалась активность СППРМ. Отключите эту сеть, и мозг «сорвет с петель». Связи в мозге нарушаются, и возникает беспорядочное нагромождение новых нейронных путей. Сети активности, до того разобщенные, образуют соединения. Используя метафору Олдоса Хаксли из его исторического исследования психоделических впечатлений «Двери восприятия», можно сказать, что псилоцибин перекрывает «редукционный клапан» нашего сознания. Результат? «Ничем не ограниченный стиль познания». Авторы исследования приходят к выводу, что способность псилоцибина изменять человеческое сознание имеет отношение к этим неконтролируемым потокам в мозге.
Мы сумели визуализировать работу мозга и таким образом приблизились к пониманию того, как психоделики воздействуют на наши тела. Однако они почти не касаются чувств, ведь, в конце концов, именно люди испытывают впечатления, не мозг. И именно эти впечатления, кажется, усиливают терапевтическое действие псилоцибина. В исследовании, где измеряли действие псилоцибина на пациентов с неизлечимыми формами рака, те из них, у кого ощущение мистического проявлялось наиболее сильно, демонстрировали самые явные признаки снижения депрессивности и тревожности. Подобным же образом в работе по изучению воздействия псилоцибина на заядлых курильщиков пациенты, продемонстрировавшие лучшие результаты, испытали самые сильные мистические впечатления. Псилоцибин, судя по всему, достигает наибольшей действенности, не нажимая на определенный набор биохимических кнопок, а раскрывая сознание пациентов, предлагая им новые способы осознания их жизни и поведения.