ереобуванием, старшего наряда точила мысль, что Марченко, сам того не зная, оказался один на один с преступником, терять которому, судя по всему, нечего.
Выслушав Никиту, Ваганов только крякнул с досады.
– И куда же он, по-твоему, мог подеваться? – спросил он.
– Чёрт бы его знал, – Марченко развёл руками.
– Берег осмотрел?
– Само собой. Ни следочка. Да и не мог он переплыть речку, там же заболочено всё. Вверх по течению идти незачем, вниз – некуда.
– Не на небо же этот прохиндей вознёсся… Давай-ка ещё раз всё осмотрим.
– Давай. У тебя-то как? Удивился небось, когда вместо Безбородого увидал Ли? А где он, кстати?
– Шею свернул. Полез сдуру на осыпь, ну и…
– Тьфу! – зло сплюнул Марченко. – Просто невезение какое-то.
– И не говори…
Перс, чувствуя, что его проводник очень недоволен и расстроен, поджал хвост, и тихо плёлся следом за людьми.
Андрей сидел, устало привалившись спиной к стволу толстого кедра. На поляну, указанную прапорщиком, они вышли минут за десять до прибытия вертолёта. Из чрева выкрашенной в защитные цвета винтокрылой машины появились несколько пограничников во главе со старшим лейтенантом, как понял Зубцов, – начальником заставы. Он сразу же подозвал к себе Алтухова и устроил ему разнос за то, что Ваганов и Марченко ушли преследовать нарушителей только вдвоём.
– Но, товарищ старший лейтенант… – расстроенно гудел Алтухов. – Вы же нашего прапорщика знаете: приказал, как отрезал…
Начальник заставы раздражённо махнул рукой, похоже, хотел ещё что-то сказать, но на поляне появились Мошкин и ещё один пограничник, и офицер отвлёкся на осмотр тела Куземы, которое они доставили.
Тем временем врач, также прилетевший на вертолёте, подошёл к Зубцову.
– Как он? – тихо спросил Андрей, показывая на так и не приходившего в сознание Павла.
– Жить будет, – коротко ответил медик. – Дайте-ка я вас осмотрю.
Что-то служителю Эскулапа, видимо, не понравилось, потому что он недовольно поморщился и приказал:
– Задерите рукав.
Резко запахло спиртом, и Зубцов почувствовал, как в его мышцу входит тонкая игла.
– Что это? – просил он.
– Противоклещевой иммуноглобулин.
– Меня уже прививали, – вяло пояснил ихтиолог. – Ещё весной.
– Ничего, – улыбнулся врач. – Каши маслом не испортишь.
В это время к ним подошёл старший лейтенант. Скользнув взглядом по лицу Зубцова, он спросил:
– Как раненый?
– Опасности для жизни нет, – ответил медик. – Череп цел, рану я обработал.
– Он же всё время без сознания, – робко произнёс Андрей.
– И неудивительно. Если вас так хватить по голове (тьфу-тьфу, конечно), тоже отключитесь. При сильных контузиях это частая картина, – пояснил врач.
– Срочная доставка в госпиталь необходима? – уточнил начальник заставы.
– Нет. Даже лучше, если он пару-тройку часов спокойно в тенёчке полежит.
Офицер молча кивнул и направился к своим подчинённым. Почти сразу же пограничники ушли в тайгу. Зубцов хотел было присоединиться к ним, но понял, что едва ли пройдёт даже сотню метров. Укол подействовал или вконец измотанный организм понял, что можно расслабиться, но ихтиолога безудержно тянуло в сон.
Пограничники вернулись не скоро, и выглядели они не слишком довольными. Впереди шли негромко переговаривающиеся о чём-то старлей с Вагановым, а замыкала колонну повесившая нос овчарка. Забравшись в тень, барбос хлопнулся на траву и внимательно посмотрел на Андрея, словно желая сказать: «Паршивые, брат, дела…»
К ещё одному мертвецу, принесённому пограничниками, Зубцов подходить не стал – издалека понял, что это китаец, а разглядывать покойника пристальнее желания не возникло. Теперь Корноухий Ли, упакованный в чёрный полиэтиленовый мешок, лежал рядом со своим давним подельником. Над мешками раздражённо жужжали жирные мухи…
В вертолёте Андрей оказался рядом с начальником заставы и прапорщиком. Убедившись, что с Павлом, бережно уложенным на стоявшие в проходе носилки (лётчик иногда тихо постанывал) всё в порядке, он невольно стал прислушиваться к разговору пограничников.
– Ну, вот куда он мог деваться? – недоумевал старший лейтенант.
– Ума не приложу, – признался Ваганов. – Если б он в сопки подался вместе с Ли, я бы подумал, что есть у них там какое-нибудь убежище. А так…
– Но выходить ему всё равно придётся на разъезд.
– Больше вроде некуда, – согласился прапорщик. – Но ведь не дурак же он, должен понимать, что мы этот вариант сразу же просчитаем.
– Может, и впрямь решил где-нибудь отсидеться?
– Едва ли, – засомневался Ваганов. – Ему нужно как можно скорее ноги отсюда уносить. Чем дальше, тем сложнее это будет.
– Задачка… – вздохнул начальник заставы. – Ладно, Виталий Юрьевич, бери с утра двух бойцов, и летите-ка вы на разъезд. Как думаешь, когда он туда добраться успеет?
– Даже если он эту местность знает как свои пять пальцев и ходок отменный, то никак не раньше, чем завтра во второй половине дня…
А больше ихтиолог ничего не расслышал – опять провалился в тяжёлый сон.
Окончательно пришёл в себя Зубцов только к вечеру. Он лежал в небольшой больничной палате, на соседней койке спокойно дышал Павел. Над лётчиком склонился врач, судя по всему, его движение и разбудило ихтиолога.
Заметив, что Андрей открыл глаза, медик спросил:
– Чувствуете себя нормально? Ничего не болит?
– Нет. Разве что все мышцы ноют.
– Меньше нужно по тайге бегать, – улыбнулся врач и, указав на тарелки, стоявшие на прикроватной тумбочке, сказал: – Поешьте. Да не спешите так, пережёвывайте еду тщательнее. Говорят, что после длительного воздержания даже сам этот процесс доставляет несказанное удовольствие.
После того как Зубцов утолил голод, его опять охватила приятная сонная истома, но в этот момент в палату вошёл начальник заставы.
– Ну, как ваш больной? – с порога спросил он у медика, не поинтересовавшись мнением самого ихтиолога.
– Можно выписывать хоть сейчас, – ответил врач. – Вот только что он будет делать на заставе?
– Ну, дело мы всем найдём… – Офицер взял стул, уселся на него верхом, повернувшись лицом к Андрею, и сказал: – Просьба у нас будет. Сможете задержаться ещё дня на два, на три?
– Конечно, – не раздумывая согласился Зубцов.
– Отлично! Утром полетите с нашим прапорщиком на разъезд. Вы этого Безбородого хоть и мельком, но видели, вот и присмотритесь, не попадётся ли знакомое лицо. А сейчас отдыхайте. Договорились?
Ихтиолог молча кивнул.
Безбородый покинул камыши только тогда, когда продрогшее тело начали сводить судороги. Костёр разжигать не стал, предпочёл разогреть затёкшие мышцы специальными упражнениями. Всё это время он напряжённо прислушивался, но в ровный шум тайги не вплетался ни один подозрительный звук.
Окончательно придя в себя, нарушитель перекусил извлечёнными из рюкзака консервами и галетами, пустую банку и упаковку спрятал в пакет и, немного поколебавшись, засунул его обратно в рюкзак. Потом он развернул карту и надолго задумался.
Да, весь план полетел в тартарары…
Пожалуй, главной ошибкой была попытка перейти границу России здесь. Но другие варианты требовали гораздо больше времени, а ему нужно было торопиться…
Где же они прокололись? Чёртов китаёза божился, что уже не раз пользовался «окном», и всё проходило отлично. Может, в этом вся проблема: нельзя постоянно испытывать судьбу в одном и том же месте? Но границу они и вправду прошли гладко. Наперекосяк всё пошло потом…
Впрочем, какой смысл теперь ломать над этим голову – что случилось, то случилось…
Ясно, что на разъезд теперь соваться нельзя, там его наверняка с нетерпением ждут. Беда в том, что больше населённых пунктов в округе не наблюдается, не считать же за таковой одинокую избушку лесника.
А почему бы и нет? Да потому, что очень уж неудобно она расположена: тайга, невысокая гряда сопок да болота – вот и все окрестные достопримечательности…
Вот если бы через топь существовал проход – другое дело. Пара километров по сухой тайге и река, за которой крупное село Кольцово. Не село даже, а скорее посёлок. Но через болото, судя по карте, прохода нет…
А если карта ошибается, если есть хоть какая-нибудь паршивенькая тропка? Чушь, на это шансов меньше, чем сорвать джек-пот… И всё равно: придётся идти к леснику, хотя бы потому, что все остальные пути ведут в никуда…
К дому лесника Безбородый добрался к концу следующего дня. Погоня явно его потеряла, поэтому нарушитель шёл размеренным шагом, не перегружая себя, и регулярно устраивал короткие привалы, которые отлично помогали восстановить силы.
Заметив островерхую крышу, покрытую красным железом, он затаился в кустах и принялся внимательно осматривать окрестности.
Вроде бы всё спокойно… На крыльце сидит бородатый старик и старательно очищает ножом какую-то жердь, по двору носится вихрастый мальчуган.
За мальчишкой Безбородый следил особенно внимательно – если поблизости затаились пограничники, шельмец обязательно покосится в их сторону. Нет, ведёт себя малец абсолютно естественно.
Нарушитель попробовал было подобраться ещё ближе, но не учёл, что ветер дует от него к дому. Некрупная собачонка, до этого спокойно лежавшая в тени, почуяла чужого и залилась звонким лаем. Всё, таиться нет больше смысла…
Безбородый выругал себя последними словами за промашку, раздвинул кусты и направился к дому. Внутри всё сжималось (казалось, что вот-вот из высокой травы поднимутся люди в зелёных фуражках), но он изо всех сил старался этого не показать…
Старик отложил жердь и нож в сторону и спокойно смотрел на приближающегося незнакомца. А тот постарался изобразить на лице подобие приветливой улыбки и, подойдя к леснику, произнёс:
– Здравствуйте, уважаемый!
– Будь здрав и ты, коли не шутишь, – откликнулся старик.
– Я геолог, – пояснил Безбородый, устраиваясь рядом с хозяином. – Вот мои документы.