ы. Но спросил я не это.
— Что случилось? — я пошел к ней навстречу и прошептал.
— В обоих переходах в смежные корпуса полно солдат, но пока не лезут, ждут чего-то.
— Одновременно хотят со всех сторон пойти. Вы справитесь или помощь нужна?
— Справимся, я просто предупредить хотела.
Я перебрался через одну арку и подкрался к соседней бойнице, выглянул оттуда. Тросы уже висели в натяг, пикап урчит на холостых оборотах, а водитель почти прижался к заднему стеклу, положил руку на сиденье и смотрит на здание. Как газанет, буду валить.
Один из бойцов, причем морда какая-то знакомая, будто я его уже где-то видел, посмотрел на часы, кивнул и подошел к «Ленд Крузеру», постучался. Дверь открылась и оттуда, опираясь на подножку, медленно вылез человек с громкоговорителем в руках. А вот его-то я отлично помнил.
Бомани Джеро — главарь дезертиров любителей боев на арене, собственной персоной. Надо было валить его сразу же, как только дверь открылась, но я упустил момент. Пока разглядел, пока узнал, было уже поздно — его практически сразу прикрыли два амбала, а потом он сместился за машину, только кончик громкоговорителя торчал.
— Эй, туристы! — Бомани гаркнул в микрофон по-английски, — Теперь это наша земля. Выходите с поднятыми руками, и я сохраню вам жизнь. Считаю до пяти. Один…
Верить Бомани — себя не уважать.
На счет три пикап газанул, на счет четыре я выстрелил в голову водителю, пять уже не было — по крыше и конкретно по бойнице, за которой я был еще при счете четыре, хором ударили из всех стволов.
Под дождем из каменных крошек я отполз на середину крыши и достал рацию.
— Вадик, прием. Это Космос, как слышишь?
— Не офень. Ты где?
— В студгородке, можешь подскочить на «пиранье», забрать меня, а то прижали слегка? И Валькирию захватить, снайпер очень сейчас нужен.
— Я бы ф радофтью, но… — послышался скрип, будто кто-то пытается вырвать рацию из рук Вадика.
— Космос, говорит МакФерси. Где тебя черти носят? Возвращайся скорее, мы в осаде, Соломон пришел мстить.
Глава 10
Я пожелал удачи МакФерси, без сарказма, но с четким пониманием, что их шансы сильно выше, чем наши. С той системой укреплений, что сделали выживальщики, какое-то время точно продержатся. А если нет, то моя попытка помочь ничего бы не решила. Со своими проблемами надо сначала разобраться.
Я перебежал почти в самый конец крыши и подполз к куче мешков, набитых песком или землей. В козырьке крыши обнаружилось небольшое отверстие, не бойница, конечно, ломом пробили дыру, сантиметров десять в диаметре, и заткнули тряпкой, чтобы не просвечивало. Но, выглядывая под разными углами, понять, что происходит перед корпусом было можно, а вот метко пальнуть в ответ, нужно было сильно постараться.
Линия из машин, за которыми прячутся бойцы, большая часть палит окна и крышу корпуса, меньшая, а с ними и один пулемет с технички, развернулись к лесу, и все куда-то палят.
Пулемет с дальней от меня технички долбит в крыши, в то место, откуда я высунулся в прошлый раз. Еще два автоматчика пристреливаются по окнам, остальные готовятся к штурму. По лесу ведут огонь из второй технички, черт, неужели Леху спалили? Пришлось высунуться над ящиками, чтобы посмотреть, по кому лупят.
Первый раз в этом городе я был рад зомбакам. Как там говорят, враг моего врага — мой друг. В текущей ситуации подойдет! Привлеченные стрельбой из леса подтягивались шаркуны, пока немного, но то под одним деревом, то возле другого в просветах между кустами мелькали покачивающиеся фигуры. Несмело выходили на солнце, чувствовали скопление жизни и как могли рвались вперед. Правда, тут же падая под огнем пулемета.
Бойцы Бомани, конечно, грубовато работали, не экономно — палили от души, но с контрольными была беда. Дырявые зомби хоть и падали, теряя конечности, но продолжали ползти.
В пикапе поменяли водителя, послышался натужный рев, скрип резины по грунтовке, а потом грохот вырванной решетки и победные крики.
Первым делом я помог своим новым союзникам. Вернулся к бойнице, выбрал угол, при котором мне открылась спина пулемётчика и выстрелил ему в плечо. Хотя затылок был как на ладони, никакой жалости или гуманизма, наоборот, лишняя суета, вокруг вопящего подранка мне на руку.
Услышал крики сначала раненого, потом стрелков по шаркунам и стрелков по мне. Кто-то моментально среагировал, выпустив очередь по крыше. Меткий, зараза, выбил крошки из моей бойнички.
Я отполз вглубь крыши и побежал на другую сторону. Увидел ещё одну заткнутую тряпкой дырку и бросился туда. Подцепил тряпку, и тут же шарахнулся в сторону от просвистевших мимо пуль. Спалили черти. Я дважды еще пытался высунуться, но держали пусть не особо метко, но плотно.
Эх, мне бы гранату, а лучше несколько!
Бойся своих желаний, говорила мне бывшая. Вот и сейчас что-то пошло не так.
Как по заказу, граната появилась в воздухе прямо передо мной. Только не как в замедленной съемке — зависла, красуясь и предлагая, взять ее, да закинуть вниз. Нет, на скорости выскочила из-под крыши, крутясь и слегка шипя, и с легким стуком поскакала по крыше, скатываясь в низины между арками.
Я прыгнул в соседний проем одновременно со взрывом. И сразу же бросился в следующий, смещаясь как можно дальше от края. Гулким градом по крыше застучали новые гранаты, будто над гаражом перезрелую яблоню потрясли. А потом все это рвануло, крышу шатнуло, а вдобавок я еще и поскользнулся. Сверху накрыло пылью и строительными ошметками, но, спасибо странному устройству крыши, я остался цел.
Но к краю уже спокойно не подойти, повсюду ямы и дыры с торчащими острыми краями и палками. Я пополз к выходу с крыши. Внизу, под крики дезертиров, продолжали стрелять, вот только тональность поменялась. Сначала орали радостно, а потом испуганно — уж не знаю, кто-то умный не добросил, или Леха, наконец, вмешался, но одна граната взорвалась внизу.
Эх, жаль не посмотреть. Из проема, ведущего на нижний этаж, появилась розовая голова.
— Ты как? Загораешь?
— Ага, блин, лимоны собираю. Вы там как?
— Держимся, заблокировали их на третьем этаже, — Оля пригнулась, когда от новой очереди отлетела каменная крошка и посыпалась на нас, — Помощь твоя нужна. У нас ловушек в доме полно, но я одна не справлюсь.
Мы спустились на четвертый этаж, я мельком отметил тактику и расположение студотряда. Заблокированная лестница в центре корпуса. Помимо решетки чуть ли не до потолка натаскали мешков с песком, за которыми укрылись два студента и периодически стреляли в узкие щели. Метрах в десяти по обе стороны от лестницы дыры в полу, также обложенные мешками. У каждого отверстия, не высовываясь, лежит молодежь и ведет перекрестный огонь по этажу.
Удобно, без гранатометов или дымовух, тут не пройти, только если в момент перезарядки, но Леха нормально выдрессировал свой отряд. Может и мажоры, но когда вопрос жизни и смерти, то готовы по инструкции работать.
— Нам надо дальше, только тихо, — непонятно зачем, учитывая стрельбу вокруг, шепнула Оля.
И потянула меня мимо одной из дырок, где как раз с криком: «По ногам бей…Да-да, добивай теперь!», палила одна из подружек Оли. Та самая с большими глазами и не только глазами. Мои же глаза, буквально против воли, отметили лежащую на животе девушку и подрагивающие в такт выстрелов упругий зад.
— Ну ты серьезно? — Оля толкнула меня в плечо, — Скорее давай!
Мы бочком протиснулись мимо мешков и побежали по коридору. Остановились возле угловой комнаты, и Оля кивнула мне на два массивных засова, явно установленных совсем недавно. Внутри оказалась душевая. Небольшой предбанник с раковинами и зеркалом во всю стену, а дальше четыре кабинки с плотными непрозрачными занавесками. Пол и стены уложены потрескавшейся грязно-белой плиткой. На зеркале листок бумаги с надписью от руки: «Уходя, открой шторки и проверь лаз. Приходя — тем более!»
Оля, на правах знатока местных порядков с дробовиком наперевес быстро проверила все кабинки и позвала меня к последней. Часть стены там отсутствовала, расколотая плитка валялась на полу, да еще и лист фанеры прикрывал какую-то дыру. Она отступила, пропуская меня, и шепнула, чтобы не шумел, а я начал разбирать завал.
Леха, видать, здесь потрудился. Стена раскурочена до стояка, несколько труб выпилено, вместе с ними обколота часть стены, пол завален очередным тряпьем. Я тихонько разбирал мусор, тряпки и обломки кирпичей, постепенно открывая проход на нижний этаж. Тесненько, но пролезть реально, если без броника и разгрузки.
Когда проем показался полностью, мы прислушались — выстрелы, крики, ругань слышались постоянно, но где-то дальше. И конечно нельзя было быть уверенными, что внизу кто-то не притаился, но все же в уши ничего не бросалось.
— Там переход в соседний корпус, — Оля тронула меня за плечо, привлекая внимание, — На дверях засовы, но к ним протянуты тросы, и их можно дернуть, не выходя из душевой. Я пойду, а ты меня потом вытяни, если что.
— Сам справлюсь, — я начал снимать разгрузку, — Ты лучше скажи, много таких дырок в корпусе?
— Между комнатами есть, — Оля задумалась, — если шкаф стоит у стены, значит, за ним проход. Между перекрытиями есть в правом крыле, но это я тебе потом покажу. И из триста шестого можно на второй этаж пройти. Еще есть, но я так с ходу не назову. Главное, в нечетные не лезь, там ходячие могут быть.
— А с балконами что?
— В двести восьмом решетка подпилена, а в остальных местах глухо все.
— Ладно, я пошел.
Вернул глушитель на пистолет и полез вниз. Спрыгнул, мягко спружинив на стопку простыней, и выглянул из кабинки — никого. Подошел к двери и прислушался. С одной стороны выстрелы, довольно громко стонет кто-то раненый, а с другой стороны будто рой гудит. Хрипы, чавканье, треск дерева, шумное трение толпы, когда одно тело давит на другое. Что-то совсем не захотелось туда выходить.
Я оглянулся и подобрал кусочек от разбитого зеркала. Буквально на сантиметр приоткрыл дверь и стал через зеркальце пытаться понять, что происходит. Слева, довольно далеко, где-то в районе лестницы несколько чернокожих бойцов в военной форме. Выглядывают из комнат, не решаясь двигаться между двумя незримыми линиями, на полу видны тела как совсем мертвых, так и раненых со свежими бинтами на ногах. Мда, кто-то все-таки проскочил под обстрелом, а теперь пытается достать студентов в потолке. Кажется, из одного дверного проема мелькнул кончик снаряда от гранатомета, но толком не разобрать.